- Хана мне, - сказал Наруто – он даже не заметил, что сказал это вслух.
Саске же просто стоял... стоял и смотрел на него взглядом, в котором отсутствовали какие-либо признаки понимания происходящего. Однако постепенно разгорающийся в глубине черных зрачков огонек предупреждал, что если кто-то не поторопится, то ситуация целиком и полностью перейдет под контроль адвоката.
Наруто же меньше всего сейчас хотелось стать участником драки, особенно в стенах адвокатской конторы, и не потому, что он боялся проиграть по физическим показателям. Он быстро перевел глаза на лифт – единственный путь отступления, до которого он явно не успеет добраться, когда кара учиховская накроет его с головой... или по голове. Наруто вновь перевел взгляд на стоящего перед ним брюнета, который медленно убрал от щеки руку.
Напряжение, зародившееся между ними с той самой судьбоносной (а по-иному такое «везение» никак не обзовешь) встречи, постепенно набирало обороты, впитывая в себя заряды каждого взгляда, каждого слова, каждого воспоминания друг о друге... не хватало только катализатора.

«Мне нужно его срочно отвлечь... Ударить по голове? Мне же потом предъявят претензии. Изобразить эпилептический припадок? Приедет скорая помощь и заберет меня отсюда. Выпрыгнуть из окна? ... Извиниться?!».

В общем, при сложении обыденной везучести и творческой фантазии итог в любом случае выходил неутешительным, а история прямо двигалась к грустному концу.
- Ты... – тихий вздох возвестил о начале скорой расправы. Этого было достаточно, чтобы Наруто послал к чертям всю деликатность и политкорректность. Он сделал первое, что пришло ему в голову. Это была не самая лучшая его идея, но она обладала одним очень весомым достоинством – она пришла в голову растерянного блондина первой, когда над другими раздумывать уже было некогда да и, наверное, не имело смысла.
Наруто сделал шаг вперед, вновь сократив расстояние между ними. И без лишних слов и прелюдий схватил Саске за воротник, притянув к себе. Сначала это планировалось как обычный, ни к чему не обязывающий поцелуй, которым он хотел временно вынести сознание своего противника ко всем чертям еще на несколько секунд – и, воспользовавшись ими, дать деру. Однако на деле все пошло немного не по плану...

Наруто неуклюже впился в его губы, стараясь на первый порах же одолеть воображаемое им самим сопротивление. Его руки сорвались вниз, на предплечья, и вцепились в ткань пиджака, чтобы блокировать неожиданный удар. Он даже крепко зажмурился, будто бы делал подобное впервые.
Нет, что тут говорить, такое он вытворял действительно впервые!
Саске вздрогнул, словно через его тело пропустили заряд энергии, и крепко вцепился в запястья держащих его рук. Зародившееся было сопротивление потухло само собой, уступая место новому ощущению. Оно ударило в голову не хуже крепкого коньяка, пробежалось по напряженным мышцам, проникая в каждый потаенный уголок – и чем дальше оно распространялось, тем сильнее они держались друг за друга. Впоследствии ни один из них не мог вспомнить, кто первый сдался напору второго. А даже если и вспомнил – то признаваться бы ни за что ни стал, чисто из профессиональной гордости.
Саске немного приоткрыл рот, и по губам блондина змейкой скользнул язык, играя, дразня, возбуждая. В тот момент их притянуло друг к другу не хуже двух магнитов, и это столкновение оглушило обоих, размыв краски реальности, заставив забыть о месте, времени, о том, кем они были. Остался только знакомый запах да податливость чужих губ, а потом... все закончилось, так же внезапно, как и началось, словно за кадром кто-то нечаянно выключил музыку.
Наруто почувствовал сильный толчок в грудь, потом – чувствительный удар о стену, выбивший искры из глаз и волной прошедший по всем позвонкам спины. В то же время раздалось гостеприимное шуршание раскрывающихся створок лифта – волей случая при столкновении со стеной его локоть угодил прямо в гнездо кнопки вызова.

Саске, обхватив себя руками, отступал назад. Он сильно наклонился вперед, словно его ударили под дых. Волосы скрыли лицо, и только видно было, как он открывает и закрывает рот в попытке отдышаться.
Наруто обеспокоенно следил за ним. Саске перестал быть для него адвокатом, соперником на профессиональном поприще, который пару минут назад хотел размазать его по стенке из-за нечаянного поцелуя и задетого самолюбия. Произошедшее медленно размывало разделявшую их границу. Сейчас перед ним стоял простой человек, его сверстник, которому нужна была помощь.
Узумаки сделал шаг вперед.
- Не подходи, - невнятно прохрипел Саске. Он вскинул голову и сквозь растрепанные пряди сверкнули темные глаза. – Не приближайся ко мне.
Что-то в его голосе заставило блондина отступить. Не отрывая взгляда от сгорбившейся фигуры, он отошел назад, прямо в кабину лифта. Двери закрылись, а с ними пропало и магическое наваждение. Осознание сделанного ударило по рассудку с силой цунами, снося все мысли и сея зерна паники.
Наруто затравленно оглянулся вокруг – с зеркальных отражений на него растерянным взглядом распахнутых потемневших глаз взглянул один очень знакомый блондин, который только что совершил самый идиотский поступок в своей жизни. Очередная волна паники снесла последние укрепления рассудка – не успели двери полностью открыться, как он побежал. Без оглядки.
И только сотрудник службы охраны проводил его удивленным взглядом.



- Я сразу признаюсь, что завтра утром опоздаю – постараюсь выспаться только на замечание *. У меня сегодня к концу рабочего дня иероглифы в документах танго отплясывали, причем отплясывали как-то непрофессионально, - задумчиво пробормотал Шисуи. Сейчас первый заместитель директора внаглую занял чужое кресло и, отодвинув том уголовного дела, расположил на столе ноги.
- Ты после нашего разговора вообще не спал? – поинтересовался у него владелец кресла, расположившийся, за неимением лучшего места, на широком подоконнике в компании пачки документов. Однако против такого расклада Итачи не возражал – он уже давно уяснил, что большие красивые кресла кажутся удобными только на витринах магазина и в течение первых пяти минут сидения. – Шисуи, ты мне клятвенно обещал, что прекратишь свои ночные вылазки в штаб!
- Ты когда-нибудь замечал, что становишься за–а–анудой к концу дня? – сарказм смешался с очередным громким зевком, из-за чего последние слова смазались, превратившись в единый монотонный звук. Хотя он прекрасно понимал, что отчасти эти слова были правдой. В мертвом состоянии от него будет меньше пользы, чем от живого, а при суммарном соотношении его ежедневных нагрузок, разбавленных суматохой и нервотрепкой, подпитанных работой и расследованием дела «Акацуки» недолго и познакомиться с внутренней изнанкой гроба.
Шисуи слабо усмехнулся. Кто бы мог подумать, что так все сложится... друзья, родственники, адвокаты, напарники – все эти слова связывали их с детства.

- В зеркало почаще смотрись, ладно, прежде чем на меня наезжать, – тем не менее, природное учиховское упрямство возобладало над изложенными в уме аргументами.
Через несколько секунд в воздухе раздался свист, а адвокат с выражениями, которые не стоят того, чтобы быть озвучены вслух, схватился за голову, в то время как карандаш, описав красивую дугу, завершил свой полет где-то за столом.
Шисуи как-то подзабыл, что в кабинете он не единственный представитель «упрямой» фамилии.
Итачи встал с подоконника, встряхнул головой, из-за чего короткие пряди в беспорядке разметались по плечам.
- Я хочу посмотреть тот сайт, про который ты мне говорил. Слезай с кресла.
Шисуи, потирая ушибленную голову, остался сидеть на месте. Некоторое время они прожигали друг друга взглядом.
- А волшебное слово?
- Уволю.



Один из жителей грязных переулков внимательно осмотрел чуть заплывшими глазами оживленную улицу на присутствие легавых и потенциальных конкурентов и, убедившись в отсутствии как первых, так и вторых, вышел из своего темного укрытия. Ему не составило труда влиться в поток людей. Изредка он чувствовал брошенные на него косые подозрительные взгляды, но шел тихо, с интересом рассматривая асфальт под ногами и выражая всем своим видом полную смиренность с собственной судьбой бродяги. Впереди замаячили спины двух девушек-студенток, которые, беззаботно смеясь, совершенно не интересовались безопасностью своих карманов.
Грязный человек довольно улыбнулся – это будет легкая добыча даже для карманника-дилетанта. Он подобрался к ним чуть поближе и только протянул руку...

Рассудок преступника, сосредоточенный на заветном содержимом карманов жертвы, не успел отреагировать на не входящее в его планы изменение обстановки. Спокойно идущие люди, служащие ему своеобразным «щитом» от посторонних глаз, нежданно-негаданно исчезли, а потом мимо него на невообразимой скорости пролетела комета – именно этим словом он для себя описал невообразимое «нечто», заставившее инстинкты всех прохожих поддаться закону самосохранения.
Именно так все выглядело для несчастного бомжа, решившего обеспечить себе ужин за счет чужого имущества. Он так и застыл с вытянутой вперед рукой, не понимая, что происходит, а вот одна из студенток, обернувшаяся вслед пролетевшей комете, быстро расшифровала скрытый смысл его позы. И громко заорала.
В этот осенний вечер прохожие стали свидетелями еще одного нераскрытого спортивного таланта по забегам на длинные дистанции, а запыхавшемуся вору-неудачнику оставалось лишь питать свой истощенный организм мечтами о добротном ужине.



Саске находился в прострации – очень непривычном состоянии для человека, привыкшего держать всегда ситуацию под контролем. Кровь стучала в висках, мешая мыслям собраться воедино – они с завидным упорством расползались в противоположные стороны. Под стать настроению мыслей отказывались двигаться и руки с ногами, и плевать они хотели на доводы разъяренного рассудка.
Саске все-таки удалось добраться до дивана, затратив на это в стократ больше усилий, чем того требовали несколько шагов. Он не понимал, что происходит. Или – не хотел понимать, потому что подсознательно знал, что это ему не понравится. Он знал соленый вкус беспомощности, которая, словно яд, просачивалась сквозь прорехи треснувшей маски высокомерия.

«Почему? Почему это случилось сейчас?» - но ответы так и остались непроизнесенными, а в районе грудной клетки зажегся маленький огонек боли – похороненная обида обнажила когти и стала царапать его изнутри, медленно, с расчетом – сколько еще ты сможешь выдержать, Учиха Саске? Сколько еще ты будешь обманывать себя, обманывать того маленького мальчика, который лучезарно улыбался каждому дню? Обманывать окружающих? Боишься показать свое настоящее лицо, да?
Учиха Саске спокойно сложил руки на груди и прикрыл глаза. Его губы искривились в улыбке, а потом он засмеялся – громко, надрывно, пока боль в легких не заглушила другую боль, а перед крепко зажмуренными глазами не зарябили краски, стирая непрошеное видение.
Он откинулся назад и провел языком по губам, стирая вкус чужого прикосновения.



Наруто остановился около двери своей квартиры, хотя попавший под влияние паники рассудок требовал от организма продолжения марафона, на что организм категорически заявил, что все запасы сил полностью исчерпаны. Легкие словно обдали кипятком, а сердце разрывало грудную клетку, пытаясь выпрыгнуть наружу, на зубах чувствовался приторный привкус крови.
Так и не достав ключи из кармана, юноша прижался спиной к двери и медленно сполз на пол. Осознание реальности происходящего тяжелым молотом ударило по голове.
- Что же я наделал-то?

«Ты намеренно, то есть с прямым умыслом, поцеловал этого парня» - подсказал самый очевидный ответ внутренний голос.

- Да нет же! – сам себе рявкнул блондин, и внутренний голос, озадаченный такой реакцией, мигом заткнулся.
Наруто всегда были присущи открытость и некая раскованность – непривычные качества для человека, выросшего в жестких законах восточной этики. Он не считал зазорным нарушить границы личного пространства другого человека, но всегда делал это аккуратно, чтобы не перейти границы дозволенного. Сакура уже давно привыкла к его дружеским объятиям, друзья и коллеги – к неожиданным похлопыванием по спине и крепким рукопожатиям, но еще никогда его поведение не сопровождалось причинением страданий другому человеку.
Да, он чувствовал себя виноватым. Наруто тяжело вздохнул, огромное желание зарыться под бетонный пол обострилось. Он всегда действовал по наитию, предпочитая шестое чувство логике и не задумываясь о последствиях.
И в этот раз наитие его очень сильно подставило. Надо было все-таки извиниться...



Итачи задумчиво просматривал страницу. Это оказался один из многочисленных сайтов, посвященных публикациям скандальных историй. Читать подобные источники – то ещё сомнительное удовольствие. Чаще всего выложенная информация является чистой воды ложью. Или же правдой, но до такой степени извращенной фантазией автора, что и правдой её назвать язык не поворачивался.
- Он отстаивал свои идеи, - Шисуи облокотился кулаками об стол, искоса рассматривая интернет-страницу – ему пришлось-таки уступить кресло, – и делал это очень хорошо, хотя, если вчитываться в каждую букву, то все его идеи очень сильно отдавали революцией.
Симура Данзо впервые воспользовался Интернетом для агитации не только своей кандидатуры, но и программы своей партии. Его персональная страница и блог в начале двадцать первого века пользовалась оглушительным успехом. Эксперты медиа–сферы сначала только фыркали да носы отворачивали – вся эта кампания больше напоминала продвижение в массы «поп-звезды», а не серьезного политика, представителя серьезной партии с не менее серьезной программой.
Но вот незадача: вопреки всем прогнозам и ворчаниям рейтинг популярности Данзо взлетел выше рейтинга премьер-министра, и сильным мира сего пришлось призадуматься.
Карьера молодого депутата, будущего лидера партии, выступающего против существующего государственного режима – вся, как на ладони.



В то время на том же самом сайте находился другой пользователь, который с не меньшим интересом разглядывал его содержимое. Это был молодой человек примерно двадцати пяти лет, одетый в невзрачный темный спортивный костюм. Из-за того, что он постоянно тормошил свои необузданные каштановые пряди, его прическа напоминала последствия взрыва в зарослях густого кустарника. В уголках губ застряли крошки недавно съеденных чипсов, а сосредоточенно рассматривающие экран монитора глаза, в сетке красных сосудов, явно свидетельствовали о долгом и уединенном времяпровождении с компьютером.
Он еще раз пролистал уже знакомую нам статью и, издав раздраженное мычание, нажал на следующую ссылку.
- Мы ничего здесь не найдем, кроме вирусов и рекламы, - голос принадлежал сидящей в комнате девушке – это был тот самый горе-детектив, который не угодил одному работнику прокуратуры только тем, что принадлежал к женскому полу.
- Задание есть задание, сестренка, - с иронией парировал парень – одной рукой он крутил колесико мышки, а второй усердно тормошил пакет с чипсами. - Кроме того, ты с прокуратурой тоже фиаско потерпела.
- Я это прекрасно знаю, - недовольный тон девушки явно должен был всех предупредить, что чьему-то языку стоит иногда для полноценного здоровья посидеть за зубами. – Хорошо, если Гаара чего-нибудь накопает, а то будем потом доказывать, что мы работали, только вот прогресс в отчетах написан невидимыми чернилами.
- Темари пошутила – жди завтра плохой погоды, - под нос прошептал Канкуро. Однако вопреки собственному показному спокойствию, он тоже сидел на иголках. Они были самой молодой группой детективов в агентстве «Sakin», поэтому свалившееся на них задание расследования обстоятельств смерти Данзо превратилось в гром среди ясного неба. О чем думало руководство, никто не знал, а кто знал – тот предусмотрительно помалкивал и отводил глаза. Приказы начальников не обсуждают. Все знают, что в задание, в котором заинтересованы власти, лучше не соваться. Вокруг так и вертятся следопыты с прокурорами, а те и на пушечный выстрел их не пустят к материалам дела, если только они не предложат что-то взамен. Даже детектив-профессионал три раза подумает и передумает, прежде чем возьмется за это скользкое дело.
Темари смотрела в сторону отцовского кабинета, поджимала губы, но держала свое мнение при себе. Канкуро смотрел на старшую сестру и брал с нее пример. А Гаара... повернулся к кабинету спиной и решил ухватить удачу за все хвосты, которые у нее имелись.



В кабинете было немного душно, и сторонний посетитель обязательно бы подумал, что хозяину кабинета не мешало бы проветрить помещение, хотя вряд ли в десятом часу вечера кто-либо решил бы зайти на чай к заместителю Генерального прокурора Японии.
Маленькая женщина в строгом костюме аккуратно забрала со стола поручение и с поклоном отрапортовала:
- Намикадзе–сенсей просил передать, что завтра его не будет.
- Спасибо, - сидящий за столом мужчина отложил в сторону ежедневник и закрепил ручку за карман темно-синего пиджака. При этом он бросил быстрый взгляд на часы и, немного поколебавшись, взял трубку телефона и набрал номер. Женщина еще раз вежливо поклонилась и ушла.
- Адвокатская контора «IS», слушаю.
Этот голос был ему хорошо знаком, настолько хорошо, что в его тональности он мог четко проследить завуалированное послание: «Ну, кому приспичило еще позвонить после девяти вечера?»
- Здравствуй, Шисуи, - поприветствовал он адвоката.



Шисуи, уже мысленно приготовившийся отправить позднего звонившего по обратному адресу, удивленно вздернул бровь:
- И тебе доброго вечера.

«Вот какими нелегкими судьбами твоя рука потянулась набрать номер именно нашей конторы, а?»

- Я хочу поговорить с Итачи, передай ему телефон.
- Так... – Шисуи вопросительно взглянул на друга, но тот отмахнулся – стандартный жест, означающий, что он находится где угодно, только не на рабочем месте. - Знаешь, чуть его не захватил, пару минут назад ушел...
- Скажи ему, чтобы немедленно взял телефон, - неведомым образом его ложь распознали. – А тебе пора придумать новую отговорку, а то все твои «ушел в архив, бухгалтерию, соседний кабинет, пробежал мимо по коридору и прочее» уже устарело.
Шисуи скривился – получить выволочку от старшего брата было неприятно, но получить выволочку от брата-прокурора было вдвойне неприятно. Одной рукой он протянул телефон Итачи, а второй написал на подвернувшемся квадратике бумаги «Прокуратура – IS», а внизу нарисовал 1:0, и тоже сунул под нос начальнику.
Итачи хватило одного взгляда на счет, чтобы понять, кто и откуда названивает, а еще – что отдохнуть не удастся.
- Добрый вечер, Обито, - поприветствовал позднего собеседника адвокат и, прежде чем тот успел вставить очередную колкость насчет его отговорок, самым что ни есть будничным тоном спросил. – Как у вас дела? Как самочувствие Рин?

Шисуи хмыкнул и тут же исправил ноль на единицу. Стандартная уловка работала не хуже отлаженного механизма: у каждого человека есть слабое место, например, определенные темы, про которые он готов говорить часами, причем в режиме монолога. Обито хоть часами и не мог рассказывать про свои семейные дела просто в силу отсутствия таковых, но Итачи, во-первых, выиграл им немного времени, а во-вторых, сразу же перевел инициативу в их пользу. После анализа всей этой информации Шисуи со спокойной душой исправил единицу на двойку, тем самым выведя контору на передовую позицию.
- С ней спорить – проще застрелиться, - тем временем Обито, отодвинув первоначальную цель звонка на второй или третий план, с возмущением изливал свои ежедневные мужские заботы Итачи. Годы работы в прокуратуре закалили характер некогда слабовольного подростка, но со своей любимой женой он так и не научился отстаивать свою позицию. - Она сама таскает все свои вещи, даже близко меня не подпуская!
- Значит так, когда в следующий раз поедете к врачу, пусть он ей при тебе скажет, что ношение тяжестей женщине, находящейся даже на ранних сроках беременности, вредно, - устало посоветовал ему Итачи, - или пусть это сделает человек, к мнению которого она точно прислушается.
- А к твоему мнению она прислушается?
- А мне откуда знать? Я не врач и не ее муж.
Шисуи в это время откровенно веселился – он-то знал, что виновницей всей головной боли была обычная дамская сумочка, которая по габаритам немного превышала мужское представление об этом атрибуте женского гардероба.
- Ладно... - кажется, прокурор пришел к какому-то заключению. – Можно будет попробовать созвониться с Кушиной–сан...

Это имя было смутно знакомо Итачи – где-то в закоулках памяти оно пару раз всплывало, но в связи с чем, сейчас адвокат не мог вспомнить, но и спросить не успел.
- Что нового у вас в конторе? – воспользовавшись паузой, перехватил инициативу Обито.
- За те два дня, что прошли после последнего звонка, твоих проблем не нашлось – это точно, - ничуть не изменившись в голосе, парировал Итачи.
- Зато я краем уха слышал, что у вас были проблемы с одной знаменитостью.
- У твоего края уха устаревшая информация, так и передай ему, - и хотя семейный тон совсем не изменился, стоило разговору выйти на профессиональное русло – и каждый за репутацию своей организации был готов костьми лечь. – А еще лучше, спроси у него, не слышал ли он, что в прокуратуре Минато до сих пор не назначили заместителя, исполняющего обязанности главного прокурора района, в отсутствие последнего.
Обито промолчал – видимо, эту новость он слышал впервые.

- А теперь скажи мне, имеет ли полномочия помощник, который только проходит стажерскую практику для последующей сдачи квалификационного экзамена, принимать участие в рассмотрении определенной категории дел? Возьмем для примера, убийство. И что я могу спокойно подать протест?
Итачи нарочно говорил пространными именами и событиями, ведь неизвестность пугает только своей неизвестностью.
- Я проверю материалы и запрошу информацию, - спокойно ответил Обито, умело скрывая напряжение. - У вас точно все хорошо? – напоследок спросил прокурор и, получив очередное заверение, что прекраснее бывает только на том свете, отключился.
- У него слишком быстро прогрессирует отцовский синдром, не находишь? - засчитав победу адвокату, Шисуи повертел исписанный квадратик и отправил его в полет до урны. – Вообразить сложно, что же будет к концу зимы, когда придет время рожать?
- Не ему же придется, и на том спасибо.
- Ха, но согласись, звонить через каждые два-три дня с надуманными на пустом месте проблемами – это совершенно ненормально.
- Наверное, это не синдром, а проклятие... всех старших братьев, - вздохнул Итачи и, внезапно вспомнив, что он тоже пока относится к указанной категории, посмотрел в сторону двери:
- Так, я кого-то попросил принести всего одно дело...
- А кого-то нет уже больше получаса...
Саске следовало бы побыстрее явить свою персону на порог кабинета, для своего же блага.



Обито недовольно постукивал ручкой по столу, прожигая телефон тем самым взглядом, который являлся визитной карточкой всех представителей семьи Учиха, хотя сам аппарат ни в чем повинен не был. Что-то тревожило его, что-то на интуитивном уровне сжимало все внутренности в один комок в преддверии беды.
На первый взгляд все выглядело нормально, но в этой же нормальности и заключалась проблема. Шисуи в последнее время свел общение с ним до минимума, предпочитая просидеть лишние пару часов в конторе, чем заехать к нему в гости, и прямо объясняя свое поведение женитьбой брата. И хотя с Рин они ладили на удивление прекрасно, Шисуи не хотел «быть третьим лишним» в молодой семье и стал постепенно отдаляться от брата. Обито подозревал, что не последней причиной их недоговорок стали конкурирующие профессии – у молодых специалистов она всегда проявляется ярче всего, чисто в силу особенностей человеческой психологии. Обито знал это на собственном опыте – в конце концов, он прошел путь от помощника прокурора района до заместителя генерального прокурора. В силу обстоятельств рано познавший все подводные камни работы юриста, он вообще не хотел, чтобы его младший брат связался с этой стезей.
Но его мнения никто не спрашивал, просто поставили перед фактом – перед приказом о зачислении Учихи Шисуи на первый курс юридического факультета университета Васэда. Университета, в который через пару лет должен был поступить Учиха Итачи.
И Обито с щемящей душу ревностью пришлось смириться, что его, родного брата, заменили другой фигурой. Итачи, несомненно, обладал всеми достоинствами хорошего друга, а главное – между ними не пролегала пропасть в одиннадцать лет, и понимали они друг друга не в пример лучше.



Саске плотно сжал губы и, сцепив руки на груди, смотрел прямо перед собой. Он плохо помнил, как оказался в машине, плохо осознавал, что говорил, плохо понимал, что вообще происходит.
- Я... сегодня договорился, что переночую у друга, - заявил он таким безапелляционным тоном, словно его силками заставляли ехать домой. Итачи с легким удивлением покосился на младшего брата, но если у него возникли какие-то мысли, он их оставил при себе.
- Высади меня около метро.



Если бы Саске хоть немного смотрел по сторонам, а не шел напролом к знакомому подъезду, то наверняка заметил бы слежку. На детской площадке в одиночестве сидел молодой человек. Он лениво поигрывал зажигалкой, словно скучающий подросток, которому не хотелось идти домой. Идеальный камуфляж, в картину которого не вписывались только глаза. Зеленые, внимательные, слишком яркие – они могли принадлежать только взрослому человеку.
Острый взгляд проводил нежданного гостя до самого подъезда. Потом парень чуть повернул голову, еще раз убедившись, что скрытый в тени деревьев темный авто стоит на том же самом месте. Он заприметил его давно, около девяти часов вечера, но до сих пор никто из машины наружу не выходил, что казалось немного подозрительным.
Он поменял позу и прилег на скамью, продолжая краем глаза наблюдать за двором.



Первое, что за долю секунды успел заметить Саске, были испачканные засохшей красной краской руки Сая. Потом он перевел взгляд выше – его любовник был слегка удивлен поздним визитом и, видимо, пытался понять, что происходит.

«Значит, и правда происходит что-то странное»

И кто-то внезапно поднял решетку, удерживающую темные эмоции подсознания – в один момент они захватили его, какие-то неясные, сложные, разрывающие. С какой-то дикой животной жадностью он набрасывается на стоящего напротив любовника, а тот, не ожидающий такого резкого нападения, не успевает отреагировать. Это заводит и распыляет еще больше. Саске теряет контроль окончательно – прикусывает его губы, целует его шею до кровоподтеков. Руки непроизвольно забираются ему под легкую домашнюю одежду, ощущения захлестывают, голова окончательно отключается. Животные инстинкты берут верх над разумом – это было бы заметно по его глазам, но они были крепко зажмурены.
Ловить привычные стоны, чувствовать под пальцами шероховатую кожу и полностью отдаваться ощущениям. Душу словно раздвоили ударом клинка, и теперь вся грудь изнывала от воображаемой боли. Она змеей обвивала все внутри, заставляя сокращаться мышцы, учащать дыхание, искать выход напряжению.
Маски... проклятые маски... везде, повсюду... поэтому он пресекал всякую попытку художника хоть как-то среагировать на свои действия. Сейчас хозяином положения был он, и только его желания имели значение. Вцепившись друг в друга, они двинулся вперед по коридору, пока не наткнулись на письменный стол – удар по пояснице был болезненным, и Сай зашипел в попытке оттолкнуть партнера. Однако Саске не волновала чужая боль – его собственная заставляла вытворять его все это безумие: грубо сдирая одежду, покрывать горячими поцелуями-укусами оголившиеся участки кожи. А Сай даже не противоречил ему, хотя и впервые видел своего партнера таким – разгоряченным, безумным, не контролирующим себя.
Стоны были намного громче обычного. Секс был грубым и властным, собственническим, окрашенный безумием. На последнем стоне в глазах окончательно потемнело, и сознание отключилось.

Открыв глаза, он увидел циничный и прямой вопрос в глазах художника.
- Ты как с цепи сорвался, - отчеканил Сай, осторожно проводя пальцами по покрасневшему, украшенному следами плечу. - Что случилось?
Саске молча отвернулся, ответа на вопроса не было. Сай просто смотрел на него – без сострадания, но и без осуждения. Холодно. Немного надменно и заинтересованно.
- Я так чувствую, ты и ночевать останешься здесь, - он привстал со стола и ухмыльнулся. – Что ж, пока я моюсь, последи за чайником на кухне, - он прошел мимо застывшего адвоката и, протянув руку, липким пальцем провел по чужой щеке.
Саске прикрыл глаза, не замечая устроенного им хаоса. Ничего не изменилось. Он до сих пор помнил другой, единственный поцелуй – быстрый, теплый, мягкий... и напоминающий о солнце.

«Хочу, чтобы все было как прежде... чтобы это чувство ушло».

Эта ночь была темной, но и утро облегчения не принесло. А неделю спустя все изменилось и полетело по наклонной – во всемирную сеть попала ожидаемая статья.

Примечания по тексту:

* Выспаться на замечание – за нарушение трудовой дисциплины, в том числе за опоздание, следует дисциплинарное взыскание со стороны работодателя. Замечание в устной форме – самая мягкая разновидность взыскания.
Для заплутавших - карта Токио

Продолжение следует...