В огромной конюшне было прохладно, свежий запах сена наполнил помещение, повсюду разносились звуки лошадиного ржания. Снаружи, по всему конному парку, слышались смех и возбужденные разговоры – сотни зрителей прогуливались от одной арены к другой, наслаждаясь теплой погодой Кентукки *.

Это был один из тех замечательных осенних дней, которые идеально подходят для конных соревнований. Лошадей готовили к выступлениям, но и из-за висевшего в воздухе напряжения животные волновались, вставая на дыбы. Но конюхам, ухаживающим за лошадьми наравне с наездниками и знакомым с нравом своих питомцев, удавалось успокоить их, пока их хозяева регистрировались и готовились к предстоящим событиям.

Наруто успокаивающе погладил по плечу свою гнедую лошадь из породы квартеров * и повел её по широкому проходу между стойлами. Они прошли мимо нескольких спортсменов, и юноша, вежливо кивнув в знак приветствия, окинул восхищенным взглядом их высоких питомцев.

Идущая рядом с ним лошадь опустила голову и пихнула его по карману, выпрашивая угощение. Наруто рассмеялся и мягко отстранил её голову от себя, зная, что Уичито на сегодня хватит яблок. Мерин всхрапнул, недовольный его отказом, и продолжал игнорировать своего хозяина на всем пути до стойла.

- Прекрати себя так вести, - мягко отсчитал его Наруто, заводя в стойло. – Ты же знаешь – ты для меня единственный и неповторимый.

Мерин демонстративно отвернулся, показав хозяину свой крупный зад, и принялся жевать сено. Наруто покачал головой и вышел из стойла, остановившись только для того, чтобы бросить кусочек яблока в предназначенное для еды ведро.

Юноша пошел по проходу конюшни, напевая себе под нос и осматривая другие стойла. Большая часть из них была пуста – лошадей начинали готовить к выездке * ещё за пару часов до начала соревнований. Наруто сморщил нос при этой мысли – для него, проводящего каждый день в ковбойском седле, выездка казалась слишком официальной и помпезной.

Пройдя мимо следующего стойла, юноша резко остановился и сделал пару шагов назад, чтобы ещё раз взглянуть на стоящую внутри лошадь. Однако когда он стал внимательно разглядывал её, лошадь внезапно высунула голову из стойла и пихнула его по груди, вынудив юношу чуть отступить назад.

- И тебе привет, - тихо поздоровался Наруто. Он оглянулся вокруг и, не обнаружив, что конюшня пуста, вытянул руку вперед, чтобы позволить лошади понюхать её. – Смотри-ка, какой ты у нас красавец!

Лошадь весело всхрапнула, всколыхнув воздух над его рукой, затем быстро дернула головой и приподняла верхнюю губу, обнажив розовые десна и длинные зубы.
Наруто улыбнулся.

- Смеешься, да? - он протянул руку, почесал её за ухом и провел ладонью по пятнистой серой гриве.

- Эта техника называется флемен – движения губ, означающие, что лошадь сочла запах достойным настолько, что готова запомнить его, - ответил ему чужой голос, заставивший юношу развернуться вокруг своей оси и отдернуть руку от лошади.

Лошадь снова легонько его боднула, словно прося вернуть руку назад. А всего в паре футах от него стоял человек и демонстративно прожигал Наруто взглядом.

Он был одет в стандартную одежду для верховой езды – темные бриджи сливались с одноцветной кофтой, а длинные темные волосы были крепко перевязаны на затылке шнурком. В общем, по внешнему виду он ничем примечательным не отличался от других конюхов.
И скорее всего, он пришел, чтобы подготовить лошадь к соревнованиям по выездке – этим и объяснялось его высокомерное обращение к Наруто.

- Ну и отлично, жаль только, что твой запах ему не придется по вкусу, - возможно, намеренно оскорбить незнакомца юноша и не хотел, но он терпеть не мог людей, которые напоказ ставили себя выше окружающих.

Из-за своеобразной манеры езды многие считали, что он, неудачник, так и не научился правильно управлять лошадью.
Поэтому он и выбрал для себя не приверженный классике вестерн * - подобный шаг был сделан отнюдь не для декларативности (хотя она и могла стать его визитной карточкой). В ковбойском седле он чувствовал себя свободным и живым, а от воспоминаний о классической твердой посадке на выездке его наизнанку выворачивало.

Мужчина окинул его взглядом с ног до головы, медленно вскинув брови.

- Это кобыла, - сказал он, изменив положение тела.

Наруто заметил, что манера его речи несколько отличается от его, особенно в части акцента. Не вызывало сомнений то, что незнакомец был членом одной из команд – и, скорее всего, это была команда Великобритании. Наруто попытался вспомнить, кто же является её капитаном и откуда он мог о ней вообще слышать.

Всё-таки лучшие спортсмены, участвующие во Всемирных конных играх *, всегда выступали за свою страну.
Кроме того, в большей своей части соперники были малоизвестными, но иногда появлялись и спортсмены с мировым именем. В троеборье * Великобритания выдвинула в свет нескольких спортсменов из высшей лиги – вот откуда Наруто о них слышал.

Лошадь гортанно заржала, подбадривая юношу оставаться на месте, и вытянула голову вперед, перегнувшись через его плечо. Она снова дернула головой, показывая на стоящего перед ними мужчину.

Наруто заметил, как незнакомец опустил руку в карман и достал дольку морковки. При других обстоятельствах это выглядело бы странно, но в центре двора, полного лошадей, хранить морковки в карманах было совершенно обыденным делом.

Мужчина откусил небольшой кусочек, тщательно прожевал его, а оставшуюся часть вновь убрал в карман. Наруто нахмурился. Он что, дразнит лошадь?

Сусаноо снова заржала, громко всхрапнув прямо над ухом юноши. Наруто тихо рассмеялся и немного отступил назад, чтобы посмотреть на неё со стороны.
Она была самой настоящей красавицей – насколько он мог судить, это была порода, специально выведенная для выступлений в троеборье: она отличалась очень высоким ростом, утонченными чертами головы и длинной шеей. Наруто захотелось увидеть, как она выглядит в движении.

Лошадь заржала снова, прервав его мысли. Она высвободила шею из рук юноши и вытянулась в сторону незнакомца. В этот раз он достал из кармана раскрытую зеленую упаковку и предложил её содержимое лошади.
Наруто нахмурился: а это вообще можно давать лошади? Спортсмены обычно остерегались давать лошадям незнакомые лакомства – особенно, когда дело касалось выступлений по троеборью, а на его раскрытой ладони лежали загадочные белые кружочки.

- А тебе разрешено ей это давать? – выпалил юноша.

Мужчина вновь прожег его взглядом.
- Сусаноо принадлежит мне. Думаю, мне можно угостить её поло.

Наруто вскинул бровь при виде маленького кружочка – он никогда ни о чем подобном не слышал. Его глаза слегка расширились – а что если этот мужчина хочет отравить лошадь в отсутствие её хозяина?

Он ударил по вытянутой руке, и белая таблетка упала на пол, разлетевшись на маленькие кусочки.
- Значит поло, да? Так теперь это называется? – он заслонил собой лошадь, скрестив руки на груди. – Я не подпущу тебя к ней, пока сюда не явится её настоящий хозяин. Пытаться отравить её этим... просто отвратительно!

Мужчина удивленно уставился на него, а затем его губы растянулись в улыбке. Наруто нахмурился: этот ублюдок думает, что это смешно, что ли?! Только что пытался отравить чужую лошадь – смешнее точно ничего не придумаешь!

- Я уже сказал, что она – моя лошадь. Это всего лишь мята, но мне, кажется, что вы, американцы, вообще мало чего знаете о вещах, полезных для здоровья скакунов – взять хотя бы шоколад, для примера.

Наруто рассерженно стиснул зубы, вызвав у незнакомца ещё одну улыбку. Не обращая внимания на гнев юноши, он разорвал бумагу и фольгу упаковки и достал ещё один кружочек «мяты».

- Я кое-что покажу тебе.
Наруто сузил глаза и приготовился защищать лошадь, однако, новая маленькая угроза исчезла во рту самого мужчины.

Лошадь обиженно пнула по двери стойла. Проходящие по двору люди раздраженно обернулись в сторону нарушительницы спокойствия. Наруто продолжал сердито смотреть прямо перед собой, сосредоточив всё своё внимание на мужчине.

Послышался хруст – тот тщательно прожевал мяту, проглотил её и приоткрыл рот, продемонстрировав блондину два ряда белых зубов и розовый язык.
Поло исчезло.

- Это всего лишь мята. У вас ничего подобного не продают, а Сусаноо она нравится, - он достал ещё один кружок и сделал шаг вперед к «своей» лошади.
Сусаноо снова нетерпеливо ударила по двери.

- Знаю-знаю, но это маленькое недоразумение, похоже, мне не верит, - улыбнулся мужчина.

Наруто ощетинился – просто потому, что он на пару сантиметров ниже, не дает ему право обзывать его маленьким. И никакое он не недоразумение!

Лошадь отвернулась от мужчины и уткнулась носом юноше в ухо – он почувствовал мягкость её кожи, её дыхание, сладкое и теплое, на своей щеке и улыбнулся – этот жест свидетельствовал о дружеском отношении. Уичито тоже так делал, используя близкий контакт как средство общения.

Наруто протянул руку и погладил её по щеке. Похоже, лошадь знала этого мужчину, хотя юноша до конца и не был уверен в этом.
Он всегда был готов защищать Уичито, а эта молодая леди за какие-то секунды покорила его сердце, и он никому не позволит причинить ей вред.

И всё же, мужчина уже продемонстрировал, что его угощение действительно является мятой, а Сусаноо возбужденно резвилась при виде белого кружочка, лежащего у него в руке. Но он вел себя просто отвратительно! Как такому грубому человеку могла достаться такая милая лошадь?

Наруто молча окинул его изучающим взглядом, мужчина сделал то же самое. Юноша нахмурился и положил руку на нос лошади, продлевая контакт. Она всхрапнула и притопнула ногой, недовольная его чрезмерным покровительством, а через секунду быстро отодвинулась и оттолкнула его руку.

В следующий момент Сусаноо схватила угощение с протянутой руки. Наруто задержал дыхание в ожидании, что лошадь вот-вот рухнет на землю, но когда пару минут спустя ничего подобного не произошло, он слабо усмехнулся и взъерошил волосы на затылке.

- Да, похоже, это действительно была мята, - рука юноши метнулась вперед в обвинительном жесте. - Но это не означает, что ты имеешь право обзывать меня «маленьким недоразумением»! Это, как минимум, невежливо! Я всё-таки приглядывал за твоей лошадью.

Мужчина, пожав плечами, направился к двери, находящейся рядом со стойлом Сусаноо, достал ключ из кармана бридж и открыл её. В соответствии с разработанным планом конюшни рядом с каждым стойлом располагалась подсобка, в которой жокеи могли хранить все необходимое рядом с лошадьми, таким образом экономя время на перебежки между стойлом и фургоном.

Это также было удобно и для самих наездников, которые могли здесь переодеться, а также привести в порядок конную амуницию.
Только спортсмен и члены его команды могли попасть в это помещение – это доказывало то, что мужчина действительно являлся владельцем Сусаноо, и Наруто ничего не остается, как смириться с этим фактом.

Сусаноо отвернулась и отошла в тень стойла, предоставив юноше возможность прочитать лист информации, прикрепленный к внутренней части верхней двери стойла – на нем было написано имя лошади, а также имена членов её команды.
Вся команда состояла исключительно из японских имен, несмотря на то, что выступала за Великобританию. Может быть, их собрали вместе, исходя из национальных особенностей?

Наруто легко нашел имя владельца и попытался мысленно соотнести его с напыщенным лицом грубияна.
Итачи Учиха... или, если говорить на японский манер, Учиха Итачи.
Наруто усмехнулся – интересно, если он продемонстрирует, что знает его имя, ему удастся сбить с него немного спеси?

- Итачи!

А тот даже головы из подсобки не высунул – лишь вышел наружу со скучающим выражением на лице, держа в руках охапку свежего сена.

- Извини, я занят, - монотонно ответил Итачи и поддернул носком сапога расположенную внизу двери стойла защелку – звякнув, она упала в противоположное гнездо; он вытащил верхний болт, полностью распахнул дверь стойла и тихо поприветствовал Сусаноо.

Он вошел внутрь, оставив юношу наедине с самим собой. Наруто очень хотелось разозлиться на него за подобное отношение, но что-то в действиях Итачи остановило его – он обхаживал свою любимицу так же, как Наруто обычно возился с Уичито. А свою лошадь он любил больше всего на свете.

Успокоившись, он прислонился к стенке стойла, наблюдая, как мужчина суетится вокруг лошади.

- К какой породе принадлежит Сусаноо? Я обычно интересуюсь только квартерами и как-то не присматриваюсь к другим лошадям, - тихо рассмеялся Наруто.

Итачи поднял глаза, окинул его ничего не значащим взглядом и вновь сосредоточил всё своё внимание на лошади. Наруто раздраженно вздохнул, не понимая, в чем здесь проблема. Итачи должен быть рад, что кто-то побеспокоился о благополучии его лошади, что никто посторонний не причинит ей вреда.

Наруто усмехнулся – похоже, кто-то приревновал его к Сусаноо. Итачи услышал его смех и вновь развернулся, явно не понимая, почему юноша всё ещё торчит около его стойла.

- Слушай, извини за прошлое, но согласись – это же было весело! – Итачи хмыкнул в ответ, и Наруто воспользовался возможностью поддержать разговор. – Ну, давай я расскажу тебе о своей лошади! Это гнедой мерин из квартеров, который не может никуда ездить без своей любимой кормушки. Во время перевозок он не может найти себе места, а она пахнет родным домом и помогает ему успокоиться.

Наруто перевел дыхание и, убедившись, что его действительно слушают, продолжил рассказ.
- Мы выступали на вестерне неделю назад, сейчас же просто отдыхаем и смотрим, как выступают другие, - Итачи отошел от лошади и поравнялся с ним. – А вы что здесь делаете? – поинтересовался блондин, по-дружески пихнув его в плечо.

Итачи вышел из стойла, открыто проигнорировав удар в плечо, тяжело вздохнул, почувствовав, что юноша ни на шаг не отстает от него, и повернулся к нему лицом. Проблема была не в блондине – с ним как раз было всё в порядке. Итачи не претило общение, но сама ситуация не нравилась: сейчас, перед выступлением, ему хотелось провести время в тишине и спокойствии.

Итачи уже хотел отправить назойливого юношу куда подальше, но в его планы вмешалось внезапное появление друга.

- Кисаме, - поприветствовал он конюха.
Высокий мужчина смерил взглядом стоящего рядом с ними блондина, а потом ткнул большим пальцем в направлении стойла.

- Дейдара ждет нас в фургоне и категорически отказывается вылезать оттуда, пока Сусаноо не нужно будет подготавливать к выступлению, а ты куда-нибудь не сгинешь. Какого черта вы с ним опять не поладили?

Итачи пожал плечами: почему он должен отвечать за то, что другие воспринимают его слова как оскорбления?
Не будь они где-то в глубине души хорошими друзьями, Дейдара бросил бы свою работу ещё пару лет назад. А поскольку не бросил, то стал расстраиваться по мелочам.
Ну, например, Итачи допустили к участию во Всемирных конных играх, а его – нет.

А что самое интересное – он даже не внес себя в список претендентов. Хотя это не имело большого значения для выдуманной блондином конкуренции, сохранившейся между ними двоими ещё со времен школьной скамьи и совершенно лишенной логики.

- Я выведу лошадь и удостоверюсь, что все готово к выступлению, а ты вытащи Дейдару.

Кисаме кивнул и перевел взгляд на выжидающе уставившегося на них невысокого юношу.

- А это кто?

Итачи открыл было рот, чтобы ответить, но внезапно понял, что даже не знает имени светловолосого демона, у которого хватило наглости отвлечь внимание его лошади. Не то, чтобы он ревновал. Естественно нет. Но поскольку он собирался выиграть эти соревнования, то не мог допустить подобных беспорядков.

- Наруто, - представился блондин, радостно протянув руку для приветствия. Итачи удержался, чтобы не закатить глаза. – Я правильно понимаю, что вы тоже выступаете за Великобританию?

Кисаме кивнул.
- Ну и как вам Кентукки? - улыбнулся Наруто. - Какая досада, что вас здесь не было в мае, у нас проходили Кентуккийские дерби * - вот это действительно были соревнования!

Спохватившись, что он сказал больше, чем того требовали приличия, юноша замолчал и взглянул на Кисаме в ожидании ответа. На пару секунд между ними повисла тишина, а потом мужчина рассмеялся.
- Ты забавный парень, - и взъерошил ему волосы.

Наруто недовольно оттолкнул его руку и развернулся к Итачи.
- Видишь, я ему понравился, почему бы тебе тоже не проявить немного дружелюбия? – юноша вызывающе поднял голову. – Или же дело в том, что я понравился твоей лошади, и она сделала этот... фле... как-то там его для меня?

- Нет, - ответил Итачи, отворачиваясь от радостного взгляда.

- Ай, ну прекрати, не украду я у тебя лошадь, - он взмахнул рукой. – Тебе надо расслабиться и найти время насладиться жизнью. Конечно, если ты выступаешь на выездке, расслабиться будет сложно, но, блин, выездка – это такая скукота.

Наруто слишком поздно осознал, что только что ляпнул, и тут же захлопнул рот рукой, но слова этим жестом уже не поймал. Его щеки вспыхнули от смущения – за последние полчаса он уже дважды умудрился оскорбить Итачи.

- Извини, я сказал, не подумав. Это плохая привычка, - сказал Наруто, нервно почесывая шею.

Итачи выпрямился, вновь вскинув изогнутую бровь.
- Правда? – пробормотал он, взглянув на выпучившего глаза Кисаме.

Наруто слабо усмехнулся, чем отвлек Сусаноо от сенного обеда. Она посмотрела на него и, причмокнув нижней губой, мягко толкнула блондина носом. Наруто нежно улыбнулся и машинально вытянул руку, чтобы погладить обрамленный тонким покровом волос подбородок.

- Я думаю, что на любительском уровне искусство выездки смотрится убого, но могу предположить, что при повышенной сложности её красотой можно будет полюбоваться.
Итачи в нерешительности помолчал, потом отступил назад, быстро переведя взгляд с лошади на Наруто.

- Можешь посмотреть наше выступление, и может быть, тогда поймешь, что представляет собой выездка. Это нелегкий спорт, требующий дисциплины, так что ты можешь просто не понимать его значения. Но ты знаешь характер Сусаноо и мой характер. Этого должно быть достаточно, даже для тебя.

Исходя из того, как вел себя Наруто ранее, что-то заставило Итачи не принимать оскорбления близко к сердцу и спокойно говорить то, что он думает.

- Может и посмотрю, - слегка усмехнувшись, Наруто выдержал паузу. – Только после того, как ты признаешься, что во мне так тебя бесит. Держу пари, всё дело в том, что я нравлюсь Сусаноо.

Итачи пожал плечами, не утруждая себя ответом на вопрос. Это было просто смехотворное заявление, совершенно не имеющее ничего общего с правдой. Ну, только самую малость.

- Эй, прекрати игнорировать меня! - Наруто даже ногой притопнул, настолько ему хотелось услышать ответ. Сусаноо дыхнула ему в ухо, призывая успокоиться, и юноша молча уставился на её хозяина в терпеливом ожидании ответа.

Но желаемого он так и не дождался. Наруто пожал плечами и погладил лошадь по плечу. Один ответ так и вертелся на кончике его языка, но не будучи до конца уверенным, как его воспримут, юноша решил промолчать. Было бы слишком жестоко пытаться вывести из себя Итачи перед выступлением.

Поэтому он просто отошел в сторону, напоследок похлопав лошадь по плечу.
- Ну хорошо, сейчас обойдемся без ответа. Но я вернусь, чтобы его получить, а ещё я останусь и посмотрю на твое выступление, - заявил юноша. Он усмехнулся и взмахнул рукой в шуточном поклоне. – Так что впечатлите меня, господин молчун.

Наруто тихо рассмеялся про себя и, приняв вертикальное положение, развернулся на пятках, направившись вдоль прохода, громко насвистывая. Краем глаза он заметил, как в конюшню вошел ещё один светловолосый конюх – скорее всего, последний член их команды.
Он посмотрит это выступление и узнает, насколько оно взаправду великолепно. Может быть, Итачи удастся изменить его мнение о выездке в лучшую сторону.

А если нет, то всегда существовала возможность, что у него получится уговорить Итачи посмотреть на выступления в стиле вестерн.
Наруто эта мысль понравилась – всё-таки по его опыту вестерн был одним из самых эффективных способов открыть человека для общения.

Наруто остановился около стойла Уичито и окинул его взглядом. Мерин подошел поближе и боднул его по груди, вдыхая исходящий от рубашки запах, оставшийся после общения с Сусаноо. Его уши дернулись назад–вперед.
Наруто погладил любимца по носу.

- Почему бы нам с тобой не попытаться поухаживать кое за кем? – немного гнусаво протянул он, потом на секунду замолчал, обдумывая свои слова. – Например, ты попытаешь счастья с одной милой кобылкой, а я – с жутко красивым грубияном.

Уичито всхрапнул, ударив копытом по подстилке и вызвав у своего хозяина улыбку. Наруто похлопал его по шее и направился к выходу из конюшен, отряхивая рубашку от конских волос. Огромный конный парк Кентукки раскинулся перед ним, но его путь лежал в одном направлении – на арену.

У Наруто оставалось ещё свободное время до выступления Итачи, и он собирался провести его с пользой. Это был очень удобный случай для того, чтобы проскользнуть на территорию, отведенную для подготовки спортсменов, выступающих на троеборье – всё равно доступ никем не контролировался. Обычно спортсмены использовали эту прерогативу для того, чтобы шпионить за своими конкурентами, что, по мнению юноши, было слишком рискованным занятием.

Но в этот раз Наруто, пожалуй, сделает исключение из правил.



Итачи ещё раз осмотрел сверкающую экипировку. Седло было специально предназначено для выездки, английское по стилю, абсолютно черного цвета. Для тех, кто ничего не понимает в конной амуниции, специализированное седло ничем примечательным не отличалось от обычного, но глаз мастера сразу видел разницу.

Крылья седла были длинными и прямо обрезанными, предназначенными для крепкой фиксации ноги всадника. Кроме того, сиденье было достаточно глубоким, а коленные блоки позволяли всаднику устойчивее держаться в вертикальном положении. Длинные и короткие ремни подпруги были расположены таким образом, что пряжки убирались из-под ног наездника, позволяя удобно сидеть по всей длине ног. Седло располагалось на вальтрапе, специальной седельной подушке, белого цвета с черными вкраплениями, что позволяло ей констатировать с серой окраской Сусаноо.
Это было прекрасное седло.

Итачи пробежался глазами по уздечке и поводьям. Сусаноо была запряжена двойными удилами, скрепленными на носу тяжелым, полукольцевым нахрапником, а на лбу – прямым налобным ремнем. Мундштук присоединялся к уздечке с помощью легких верениц цепочек.

Использование двойных удил означало, что всадник достиг высокого уровня контроля над лошадью. Положение мундштучного удила ниже основного, трензельного, позволяло поддерживать во время выступления легкость в контакте, создавая впечатление, что лошадь управляется без помощи рук.

Черные, как смоль, мундштучные поводья располагались ниже трензельных, были шире и выделялись легким теснением, для лучшего сжатия.

Итачи мягко похлопал Сусаноо по спине, удовлетворенный состоянием амуниции. Дейдара, удерживающий лошадь на месте, тяжело вздохнул, но вопреки внешнему недовольству, он любил свою работу.

Грива Сусаноо по традиции была зачесана на правую сторону и заплетена в украшенные белыми лентами косы, собранные в пучки вдоль всей шеи. Вообще-то, правилами соревнований прическа лошади не регулировалась, но общая сложившаяся практика требовала собирать их именно таким образом – так что лучше было изначально подстраховаться, чем сожалеть потом о сниженных баллах.

Итачи присматривался к другим участникам соревнований и заметил, что многие американские спортсмены подстригали лошадям шерсть на голове и ногах. Но он не собирался делать подобное с Сусаноо – на европейских конных дворах эта традиция как-то не сложилась, да и с гривой она смотрелась лучше.

В отличие от гривы, хвост остался распущенным. Он свободно спадал от крестца чуть ниже голени, кончики были аккуратно подстрижены.

Кисаме стоял рядом, держа котелок и кисть наготове и ожидая команды капитана. Итачи кивнул, и он подошел ближе, открыл котелок и окунул кисть внутрь. Блеск на копыта наносился прямо перед выступлением, которое, по его подсчетам, начнется примерно через три минуты.

- Она начинает потеть, - зажав нос, проворчал Дейдара. Сусаноо всхрапнула и мягко боднула его головой, оставив на щеке слюнявый след.

- Оставь, сейчас смысла вытирать её всё равно нет, - ответил Итачи, прекрасно зная, что пот является признаком покорности лошади и принятия ею находящегося во рту удила. Также это могло означать, что удило изготовлено из сплава никелевого серебра, которое обычно не нравится лошади, но он на сто процентов был уверен, что его удила подобный состав не содержат.

- Ещё раз осмотри себя, - посоветовал Кисаме, заканчивая возиться с третьим копытом. Итачи окинул себя взглядом, удостоверяясь, что с костюмом все в порядке.

Он сменил темные бриджи на белые с высокой посадкой, опоясанные ремнем и отделанные кожей по внутренней стороне бедер и ягодицам, что обеспечивало более плотное соприкосновение с седлом и, соответственно, более надежную посадку во время езды.
Белая рубашка с воротником-стойкой, сверху – темный фрак, широкий галстук скреплен маленькой булавкой, на голове – цилиндр.

Руки обтягивали чистые белые перчатки, ноги – высокие черные сапоги со шпорами, закрепленными в районе лодыжек.
Последним элементом стала прическа. Ему часто приходилось сталкиваться с критикой в адрес его длинных волос, но сегодня по всем правилам они были аккуратно собраны на затылке в узел, стянутый темной сеткой.

Итачи кивнул друзьям, молча поблагодарив их за работу, затем вытянул стремя с левой стороны, поставил ногу на металлическую подставку и приготовился к прыжку. Мгновение спустя он взлетел в седло и вытянул ногой стремя с другой стороны.

- Готовы?

Кисаме нервничал. Да он и должен был нервничать – всё-таки не каждый день принимаешь участие в международных соревнованиях – первых для Сусаноо. Она выдержала все предварительные испытания в Англии.
Итачи был полностью в ней уверен, но небольшое волнение все же ощущалось.

Итачи удобнее уселся в седле, приготовившись к первому этапу троеборья – выездке. На второй день следовал этап кросса, на третий – этап конкура.

Все выступление занимало всего пять минут, но это были самые решающие минуты в троеборье – особенно для лошади, которая раньше не выступала на соревнованиях столь высокого уровня. Но раз уж они попали на эти игры, их способности будут оценены наравне с другими участниками.

В данный момент они находились на небольшой площадке вблизи главной арены. Вокруг суетились люди, подготавливая лошадей к манежной езде, а также к другим соревнованиям, проходящим на более маленьких аренах. Въезд на арену располагался чуть левее, а стоящий рядом с въездом распорядитель должен был подать сигнал о начале выступления.

Итачи должен будет появиться на арене около отметки А, напротив которой, на другой стороне арены, располагалась отметка С. Между ними по горизонтальной линии пролегали другие невидимые ориентиры – D, L, X, I и G.
Центр был обозначен буквой X.

По краю арены располагались следующие отметки - A, F, P, B, R, M, C, H, S, E, V и K, которые служили для выступающего ориентирами для начала исполнения нового аллюра *.
Этот универсальный план был разработан для всех спортсменов, принимающих участие в манежной езде. Все аллюры, выполняемые участниками на арене, требовали тщательных и сложных тренировок.



Распорядитель просигналил, что судьи практически готовы к началу выступления Итачи и Сусаноо. В тот же момент с арены выехал предыдущий участник – всадник одобрительно хлопал свою лошадь по шее, а члены его команды бросились к ним поздравлять с окончанием этапа. Хоть оценки они и узнают позже, самая трудная часть соревнований осталась позади.

Теперь наступила их очередь. Итачи почувствовал, как от волнения внутри всё скрутило, и изменил положение тела, позволив Сусаноо немного опустить голову. Дейдара отпустил поводья, пожелав им удачи. Распорядитель дал сигнал к выходу на арену.

Итачи аккуратно толкнул Сусаноо пятками сапог, пустив её вперед спокойным собранным галопом – три копыта единовременно касались земли, выбивая точный ритм. Они проехали мимо входа и проскакали на три четверти вглубь арены. Расположившиеся вокруг зрители затихли в ожидании исполнения пятиминутной программы от высокой породистой серой лошади и её всадника.

Итачи отсалютировал судьям, попросив Сусаноо перейти на рысь, что она с готовностью сделала – её уши встали торчком, а шея немного выгнулась. На отметке C, в нижней части арены, они повернули налево, по диагонали пересекли поле и, достигнув противоположного угла, вернулись на дорожку у отметки F, где плавно изменили аллюр.
Двигаясь как одно целое, они направились к отметке A спокойной собранной рысью – Сусаноо уменьшила длину шага, но стала выше поднимать ноги. Таким образом, они вернулись на центральную линию, откуда и начали выступление.

Итачи приступил к следующему аллюру – движению плечом внутрь. Задние ноги Сусаноо продолжали двигаться прямо по центральной линии (от A до C), а передние – боком, внутренняя нога заступала за внешнюю, а внешняя задняя нога двигалась точно по следам, оставленными внешней передней. Это было сложное движение, но Сусаноо, изогнув тело вокруг внутренней ноги Итачи, выполнила его великолепно и завершила аллюр, выпрямившись точно в центре поля на отметке X.

От центра они направились к нижней правой точке манежа M в исполнении принимания. Этот аллюр представлял собой боковое движение, в процессе которого Сусаноо, слегка изогнувшись корпусом, двигалась диагонально. Её внешняя задняя и передняя нога ритмично ступали перед внутренними, создавая впечатление, будто бы лошадь скользит по манежу.

После окончания аллюра Итачи плавно пустил лошадь вдоль ограждения собранным шагом, и Сусаноо красиво вскинула голову. На отметке C он попросил её исполнить полупируэт налево – разворот на сто восемьдесят градусов, при котором передняя часть корпуса лошади двигалась по полукругу, в то время как задняя оставалась на месте.
Сусаноо развернулась вокруг своей оси и продолжила движение собранной рысью в обратном направлении.

На отметке M они проехали по диагонали манежа, перейдя на прибавочную рысь – короткие шаги Сусаноо сменились более широкими. На отметке K они снова перешли на собранную рысь, в темпе которой прошли около двенадцати метров до отметки A.

На отметке A они вновь развернулись в направлении центральной линии, исполнив движение плечом внутрь с левой стороны и завершив аллюр в центре манежа. Затем в их исполнении было представлено принимание налево – до нижней отметки H, по прошествии которой Итачи вновь пустил Сусаноо вперед собранной рысью.

На отметке C они перешли на средний шаг, темп которого продержали до отметки M, на которой резко развернулись и двинулись в направлении отметки H. Оказавшись в центре линии, на отметке G, Итачи остановил Сусаноо, и с помощью ног и поводьев, попросил сделать пять шагов назад четко по прямой линии – это движение называлось осаживание. Как только её копыто коснулось земли в последнем, пятом шаге, он снова пустил её вперед средним шагом – в направлении отметки H.

На расстоянии между отметкой H и центральной точкой правого ограждения, отметкой B, они исполнили аллюр в виде прибавочного шага. Подобно движениям одноименной рыси, ноги Сусаноо ступали максимально широко. Около отметки B они сменили аллюр на средний шаг.

Они проехали двенадцать метров вдоль ограждения к отметке P, на которой Итачи попросил Сусаноо перейти на собранный галоп. Они исполнили в таком темпе плавный полукруг, оказавшись на другой стороне манежа.

От отметки V они двинулись по слегка нечеткой диагонали в направлении отметки M, в процессе движения исполнив очередное принимание, и, перейдя на собранный галоп, достигли невидимой I, от которой потом – C, на которой они развернулись.

Далее они пересекли поле по двум полукругам, серпантинам, на второй петле они перешли на контргалоп, прежде чем оказались в центра манежа. При котором он вел Сусаноо галопом с наружной ноги. На отметке X Итачи попросил её исполнить шанжман. Сусаноо поменяла ноги в момент прыжка, таким образом, теперь в галопе лидировала внутренняя нога. Итачи остался доволен плавным переходом, кроме того так вести её было гораздо удобнее.

И снова Итачи пустил её собранным галопом до отметки B, где они развернулись в левую сторону и направились по дорожке к конечной точке арены C. Двенадцать метров спустя, около отметки R, они развернулись к лежащей на противоложной стороне поля S и исполнили ещё один двадцатиметровый полукруг.

От конца выступления их отделяло всего несколько упражнений. Итачи глубоко вздохнул, пытаясь успокоить сердце. До этого момента все шло очень хорошо, но всегда оставалось вероятность какой-нибудь ошибки.
Лучше не класть все деньги в один карман, правда?

Они исполнили очередное принимание и плавно пересекли поле до отметки L на центральной линии, откуда Итачи направил Сусаноо собранным галопом в сторону верхней точки арены A, откуда они начали своё выступление. При повороте налево в первую очередь они сменили аллюр на прибавочный галоп, в темпе которого прошли вдоль длинного правого ограждения, вновь сменив его на отрезке от M до C.

Далее они исполнили ещё один серпантин из двух петлей, одна из которых вновь была пройдена контргалопом. Итачи попросил исполнить ещё один шанжман, с чем Сусаноо блестяще справилась, поменяв ведущую ногу в резвом прыжке. Он пустил её собранным галопом к отметке E, где они развернулись направо, пройдя по короткому отрезку вдоль ограждения до самого конца арены.

На отметке M Итачи мягко развернул Сусаноо по диагонали, приготовившись к исполнению следующего шанжмана точно по центру поля, как и прежде. Она подпрыгнула, поменяв в прыжке наружную ногу на внутреннюю, после чего они направились к отметке E.

Теперь на диагонали от E до F им нужно было исполнить сложный разворот, который у них получился немного крутой, но Сусаноо тут же исправилась и исполнила шанжман. Осталось два последних упражнения, и Итачи приготовился к развороту по центральной линии по направлению к отметке A.

Они плавно развернулись, не теряя темпа, и двинулись вперед. На восемнадцатом метре от точки начала движения он резко осадил лошадь – её копыта взрыхлили песок, и она неподвижно замерла.
Итачи вновь отсалютировал судьям, завершая программу выступления, и только тогда публика разразилась бурными аплодисментами. Он с улыбкой опустил натянутые поводья, мягко похлопал Сусаноо по шее, позволив идти к выходу уже свободным шагом.

Итачи чувствовал себя счастливым: они прошли первый этап троеборья, может быть и не безупречно, но очень хорошо. Сейчас он как никогда гордился своей любимицей и пообещал себе угостить её парочкой поло, когда они вернутся в конюшню.

Они покинули арену, кивнув в знак приветствия следующим участникам, гнедой лошади и её наезднику.
Команда встретила своего капитана выжидающими взглядами. Учиха мягко спешился, только на земле почувствовав, как дрожат колени. Дейдара взял поводья, мягко погладив Сусаноо, и вопросительно посмотрел на него из-под упавшей на лицо челки, желая услышать, как всё прошло.

Конечно, и Кисаме, и Дейдара внимательно наблюдали за его выступлением, но им хотелось узнать, как сам капитан его оценит.

- Всё хорошо, - уверенно улыбнулся Итачи. – Сусаноо отлично справилась.

- Отлично сработано, красотка моя, - радостно похвалил любимицу улыбающийся Дейдара, погладив её по пестрому носу.
Ни для кого не было секретом, что он обожал Сусаноо – впрочем, как и любую другую лошадь. Ведь в их команде блондин отличался самой повышенной любвеобильностью к четвероногим созданиям.

Кисаме вызвался охладить лошадь после выступления: он снял нахрапник с уздечки, убрал стремена, чтобы они не ударяли по животу при ходьбе, и увел её на прогулку.
Дейдара остался стоять рядом с капитаном, улыбаясь во весь рот.

- Если судить по нашим впечатлениям, ваше выступление было достойным. Она замечательная девочка!

Итачи кивнул.
- Я волновался поначалу, ведь некоторые упражнения сами по себе являются очень сложными... но она справилась с ними на удивление легко. На этом этапе мы не выиграем, но, я надеюсь, наберем достаточно баллов, чтобы закрепится в первых рядах.

Дейдара кивнул, хлопнув его по плечу.
- Иди переодевайся, а я поброжу вокруг арены, пока не объявят результаты.

Итачи слегка улыбнулся и поблагодарил его. После всех пройденных испытаний ему нужно было немного отвлечься, чтобы прийти в себя. Сусаноо сейчас успокоится, прогуляется, разомнет напряженные после выступления мышцы. Кисаме приведет её обратно в конюшню, где они снимут всю амуницию. Затем она напьется и получит свежую порцию сена, а потом он аккуратно расплетет ей прическу.

Он пошел обратно к стойлам, размышляя, посмотрел ли Наруто первую часть их выступления. А если да, то что подумал о них?
Итачи решил разыскать любопытного юношу после того, как узнает результаты. Может быть, ему удастся уговорить его поработать с ними в ближайшие два дня?

Примечания:

* Штат Кентукки (США) – ландшафт этого штата характеризуется холмистыми вершинами и сельскими пастбищами. Знаменитые кентуккские лошади ценятся во всем мире за свою прыть, являясь желанными объектами в конюшне любого ценителя этих благородных животных.

* Квартеры (Quarter Horse) – американская порода спринтеров, специализирующихся на скачках на короткие дистанции, до четверти мили. Представители этой породы отличаются мощной мускулатурой, но относительно слаборазвитыми дыхательными функциями; их часто можно встретить на выступлениях по родео, в корриде и других соревнованиях вестерн–спорта.
Официального перевода на русский язык этой породы нет, конюхи иногда в шутку называют таких лошадей «четвертушками».

* Выездка (высшая школа верховой езды) – вид «английского» конного спорта, а также искусство управления лошадью. На соревнованиях по выездке всадник и лошадь выполняют различные элементы верховой езды в определённой последовательности. Всадник должен продемонстрировать уровень тренированности лошади, её атлетические данные и способность выполнять правильные и производительные движения на всех аллюрах в различном темпе, сохраняя правильное положение корпуса.

* Вестерн – соревнования, получившие своё распространение из состязаний в умении и ловкости управления лошадьми между ковбоями. Одежда вестерн-всадника отличается от «английского» стиля выездки, конкура или троеборья. Ковбой одет в рубашку с длинным рукавом, джинсы, сапоги и, конечно, ковбойскую шляпу. Обычно поверх джинсов также надевают защитные кожаные «штаны» – чапсы.

* Всемирные конные игры – крупнейший конный турнир планеты, по своему статусу и престижу равный Олимпийским играм.

* Троеборье – вид конного спорта, который состоит из манежной езды или выездки (первый день), полевых испытаний или кросса (второй день), преодоления препятствий или конкура (третий день). Все эти три испытания должны быть пройдены на одной лошади, что позволяет увидеть натренированность и разностороннюю подготовку четвероногого партнера.
Выездка показывает выезженность и послушность лошади. Кросс – это основное испытание, в ходе которого выявляют резвость, тренированность и выносливость, а также способность лошади к прыжкам. Задача конкура состоит в проверке на работоспособность лошади после трудных полевых испытаний.

* Кентуккийские дерби – самые крупномасштабные ежегодные конные соревнования США.

* Аллюр – различные виды движения лошади, подразделяющиеся на шаг, рысь, галоп, карьер и иноходь.

* Поло – мятные конфеты дисковой формы, производство ведется только на территории Великобритании.



* Форма всадника на выездке:

Туннель коридора основного офиса «IS» прямой стрелой упирался в огромное окно, выходящее как раз на восток, и когда с утра вставало солнце, коридор освещался ярким, разломанным на кусочки светом, проникающим сквозь неплотно прикрытые жалюзи. Будто кто-то разбил зеркало и выпустил на волю несколько солнечных зайчиков.
Сейчас Саске нужна была именно такая обстановка – тихая и спокойная, чуть разбавленная утренней суетой, как прохладный мохито ромом. Нужно было собраться с мыслями, привести себя в порядок и взяться за анализ доказательств – его ждало нелегкое уголовное дело, связанное с подделкой документов.
Но он злился... безумно злился на себя за вчерашнее слабоволие. Итачи был прав – он вел себя как ребенок, как неоперившийся птенец, которого выпустили из гнезда на свой первый полет, а он сразу же упал, едва взмахнув крыльями. Он так и остался лежать на земле, бессмысленно проклиная всех и вся за собственное падение. А надо встать, как бы тяжело это не было, встать и продолжать тренироваться с гордо поднятой головой. Нужно восстановить из праха сгоревшее самоуважение, вновь возвести рухнувшую стену неприступности и возродить желание показать миру, что он чего-то стоит.
И только тогда неуверенные трепыхания в воздухе птенца вскоре превратятся в уверенный полет... кого? Саске неуверенно дотронулся до подвески в виде летящего ворона – он её никогда не снимал, даже во время сна, хотя иногда своенравный шнурок неприятно обвивался вокруг горла, создавая иллюзию удушения.
Это скрытная птица, осторожная, прячущая в себе натуру хищника. Он купил эту проклятую подвеску, потому что думал, что таким образом сможет быть похожим на своего брата.
Он ошибся.
Дотронувшись до ворота рубашки, чтобы ослабить галстук, юноша поморщился, когда пальцы задели спрятавшийся под тканью шнурок подвески – он так и не смог заставить себя снять её. Он должен психологически преодолеть эту неудачу и сделать всё возможное, чтобы «вернуть себе лицо».
Словно кровь из маленькой ранки, раздражение просачивалось наружу быстро, тяжелыми густыми каплями заволакивая глаза. У его раздражения было имя – оно всплыло из глубин памяти, обретя очертания.

- Учиха Саске, адвокат «IS», рад знакомству. Надеюсь, сегодняшнее состязание будет для обоих сторон плодотворным, - он протянул руку в знак приветствия, медленно кивнув.
Невооруженным глазом было видно, насколько стоящий напротив блондин был потрясен такой развязкой: он выпучил глаза, с недоверием уставившись на внешне спокойного брюнета, в пух и прах разбившего его попытку вывести его из себя.
- Узумаки Наруто, помощник прокурора...

- Да он же урод! – яростный крик, разбив благодатную тишину, отскочил от стен и с акустической точностью разнесся по всему помещению. В тот же момент ближайшая дверь распахнулась и оттуда разъяренной фурией вылетела Ино, и судя по учащенному дыханию и размазанной вокруг глаз туши, она находилась в состоянии тихого бешенства. Яманака быстрыми шагами направилась в конец коридора, даже не заметив брошенного на свою персону ироничного взгляда Саске.
- Убью скотину! – напоследок зло выкрикнула девушка, и с этими вырвавшимися будто бы прямо из души словами, хорошенько треснула об косяк дверью дамской комнаты.
И тишина опять вступила в свои законные права.
- А день так хорошо начинался, - из распахнутого нараспашку кабинета медленно вышел Шисуи и, бросив взгляд на прислонившегося к стене юношу, хмуро проворчал: – Доброго утра желать не буду – оно уже испорчено и для меня, и для тебя, и для всех без исключения.
- У нас по телевизору закончилась очередная мыльная опера? – скептически поинтересовался Саске.

- Можно сказать и так. Ты хоть в курсе происходящего? – Саске отрицательно мотнул головой. – А, да, тебя же вечером не было... В общем, не вдаваясь в подробности, интриги и скандалы, излагаю краткий сюжет нашей оперы – слушай внимательно, повторяться не буду.
Из Токийской коллегии адвокатов к нам поступило задание о предоставлении защиты одному лицу, на которого прокуратура собирается повесить нехилое обвинение по совокупности преступлений. После изучения материалов мы поняли, что дело это – дохлее не бывает. Все доказательства собраны, все – против него. Итачи со мной вчера посоветовался, и мы на пару решили, что овчинка выделки не стоит, и сошлись на тактике «мы не будем активно вмешиваться, пока сторона обвинения соблюдает закон».
Таким образом, исходя из формального представления защиты, задание было отписано Ино. Да, не смотри на меня таким взглядом, она специалист по гражданскому праву, но в этом деле всё черным по белому расписано, большого ума в премудростях уголовного процесса иметь не надо!
Но... сейчас у нас назревает небольшая проблема. В процессе вчерашнего допроса этот... маньяк сознался во всем, рассказал про все свои преступления, в подробностях описав, как он насиловал подростков, а его жертвами были несовершеннолетние, и как после совершения полового акта убивал их – резал на куски и закапывал на разных кладбищах, преимущественно в свежих могилах, чтобы сторожа не заметили, что земля разрыхлена. А потом... следователь всерьез перепугался, что обвиняемый не доживет до конца допроса, потому что адвокат явно держал себя из последних сил, чтобы самому не совершить над убийцей-насильником акт правосудия.

- Я надеюсь, у неё хватило ума не бросаться на обвиняемого прямо на допросе? – Саске невольно припомнился вчерашний подзащитный.
- Не ум держит человека в руках, но психологическая выдержка. В силу своих профессиональных обязанностей ты, как адвокат, должен уметь контролировать себя лучше других, даже если твой клиент – последний из негодяев, который переубивал кучу детворы и гордится этим, - тяжело вздохнул Шисуи. – А пока... у нас есть успокоительное?

Вечер того же дня. Прокуратура.

- Если мы не сдадим цифры для месячного отчета до завтрашнего утра, общий надзор * обещал нас покарать, - среди шуршания бумаг и непрекращающейся барабанной дроби послышался напряженный голос Наруто, а вслед за ним – стук брошенной трубки на базу телефона.
- Каким способом? – задумчиво поинтересовался Шикамару.
- Забрать ксерокс из кабинета.
- В следующий раз скажи им, что у них назревает серьезный кризис фантазии – они нам третий месяц грозятся этим аргументом. И добавь, что с математикой у них тоже проблемы, потому что с учетом штатных единиц на общем надзоре, у них самих не хватает мест, чтобы с удобством разместиться всем в кабинете. Если они поставят к себе ксерокс, им негде будет принимать посетителей, разве что в коридоре под дверью – а там даже коврика на полу нет.
- В следующий раз будешь разговаривать с ними сам.
- Наруто, я физически не могу разорваться между двумя телефонами, отчетом и судом, даже если б сильно захотел. А ещё на меня сегодня обрушилась кара детективная...
- То агентство?
- Я попросил хорошего знакомого в полиции проверить руководство этого «Сайкин» по базам данных. Больше всего не люблю, когда в мою работу вмешивается кто-то со стороны, - оттолкнув от себя клавиатуру, Шикамару развалился в кресле, оставив выяснение отношений с общим надзором вместе с их месячным отчетом на завтра.

Вообще отношения между двумя основными отделами прокуратуры были очень даже душевными, особенно по праздникам и выходным. До тех пор, пока тихими шажками бывалого разведчика не подкрадывался конец месяца, принося с собой наряду с приятным ожиданием выдачи заработной платы совместное составление отчета всеми отделами прокуратуры за прошедший месяц.
Естественно, что при немалой ежедневной нагрузке составление лишнего отчета вряд ли будет кому-то в радость, хоть вся премудрость и заключалась в том, что каждый из помощников должен был подвести итоги собственной работы за месяц и вбить эти самые итоги в специальную программу.
Ну и, конечно, многое зависело и от субъективного фактора, т.е. от степени ответственности каждого конкретного помощника: не перевелись и такие, которые, молясь на собственные сроки, пытались спихнуть свою работу на других. Никто, естественно, за «большое спасибо» жертвовать своим временем не хотел, из-за чего порой вспыхивали нешуточные конфликты.
Что творилось в прокуратуре в конце квартала, а ещё лучше – в конце года, думаю, стоит умолчать для сохранения репутации вышеупомянутого учреждения.

- Эй, Шикамару, хочешь посмеяться? – решил развеять обстановку уныния Наруто, которому тоже осточертенело к концу рабочего дня составлять таблицы. Не дождавшись ответа со стороны лениво рассматривающего потолок напарника, юноша, тем не менее, отправил ему документ по внутренней сети. – А теперь прочитай и скажи мне, кто больше похож на идиота – следователь, который всерьез считает, что я утвержу ему этот отказ в возбуждении уголовного дела или я?
- Ты априори набираешь десять очков вперед, - не меняя позы тела, Шикамару лишь немного сдвинул голову набок, чтобы было видно экран компьютера. – Какая статья?
- Сто семьдесят седьмая, - со вздохом проворчал Наруто.
- А, изнасилование... Так, согласно показаниям свидетеля такого-то, бла–бла–бла, с окраины дороги раздавались хриплые восклицания. Подойдя поближе, он увидел мужчину со спущенными штанами, совершающего динамичные движения над лицом женского пола. Потерпевшая издавала длинные звуки и мычала как... убитая... Это что за бред! – возмутился Шикамару, оторвавшись от монитора и взглянув на Наруто. – У нас убитые мычат?
- Я вот тоже думал проверить свой интеллектуальный уровень и позвонить Сакуре–чан, чтобы узнать, не проявляли ли посетители морга признаков чрезмерной активности в виде мычания? Или когда я сдавал судебную медицину в морге, то что-то упустил?
- Упустил, ты у стеночки валялся, пока длилась вторая часть вскрытия, - оторвавшись от чтения, ехидно поддел его Шикамару.
- Уж чья бы корова мычала! Сакура–чан мне потом рассказала, что ты вскоре рядышком прилег!
- Вот именно, прилег, а не упал в обморок.
- В смысле?
- У меня ночью перед зачетом была бессонница из-за праздника, которые устроили дома заехавшие на чай дальние родственники матери. Мне сильно хотелось спать, и, увидев, как ты удобно расположился в сторонке, я прилег рядом. А вскрытие... в конце концов, что мы там не видели?

Пока Наруто открывал и закрывал рот, не зная, как отреагировать на столь вопиющее предательство лентяя, Шикамару вновь вернулся к чтению документа:
- Поскольку явной борьбы со стороны потерпевшей не наблюдалось, принимая во внимание поведение обоих лиц в процессе совершения полового акта, которое свидетельствует о получении... перпендикулярного удовольствия в горизонтальном положении, признаков состава преступления...
Шикамару резко замолчал, а в следующую секунду упал на стол, всхлипывая от смеха.
- Перпендикулярное... удовольствие... в горизонтальном положении... мать вашу! Что ж ты со мной сделал, демон? Я теперь работать не смогу!
- А ты и не собирался, ставлю на кон сотню йен, - парировал прожигающий его взглядом Наруто. Спасло ничего не подозревающего лентяя от мести коллеги только внезапное появление в кабинете Хинаты, которая отвлекла блондина от тщательного планирования блицкрига. Наруто перевел взгляд на прошедшую мимо стола девушку, нахмурился, взглянул на часы, удостоверился, что на улице девятый час вечера, и вновь обратил внимание на Хьюгу.
- Хината–чан, а ты почему с нами допоздна сидишь? – недоуменно поинтересовался Наруто.
Девушка мгновенно обернулась, вспыхнула маковым цветом и, не зная, куда девать бумаги из канцелярии, уронила их прямо на стол Шикамару, но последний даже не заметил образовавшегося бардака, продолжая лежать пластом и дрожать от хохота.
- У... у меня сегодня вечером встреча, и я... я... подумала, что лучше подольше посижу с вами, чем поеду... домой.
- Встреча? – задумчиво повторил Наруто, вздернув бровь. – Свидание?
- Нет, что ты, - отвела глаза Хината. – Просто семейный ужин с родственниками, ничего особенного.
- Тебя хоть встретят? Гулять одной по вечерам небезопасно, – вскинув голову, поинтересовался Шикамару – оказывается, он внимательно прислушивался к их разговору.
- Нейджи обещал меня встретить, - ответила Хината и немного погодя добавила. - Мы договорились, что я подъеду к нему на работу, а оттуда вместе и пойдем в ресторан.
- А до его работы ты пойдешь в одиночку по нашим замечательным кварталам? Не смеши меня, Хината–чан, это не дело! – фыркнул в своей манере Наруто.
- Ничего со мной не случится, - упрямо, но уже менее уверенно возразила девушка.
- Вот что, - юноша кинул последний взгляд на злосчастные таблицы, удостоверился, что желания заполнять их никакого нет, а общий надзор со своими претензиями на ксерокс подождет до завтра. – Я все равно собирался домой, давай провожу тебя – и всем сразу будет спокойнее.
Шикамару вздернул бровь и улегся обратно на стол – если у него и имелись комментарии насчет того, кому из присутствующих будет спокойнее, то он их благополучно оставил при себе.

Хината широко распахнула глаза, застыла – её щёки, видимо, окончательно запутались в эмоциях своей хозяйки и, не зная, то ли краснеть, то ли бледнеть, остановились на среднем – расцвели красными пятнами.
- Я думаю, не стоит, Наруто–кун... Я поймаю такси!
Но блондин словно бы и не слышал её – он уже вскочил с насиженного места, одной рукой выключая компьютер, другой пытаясь попасть в нужный рукав куртки.
- На работе, значит, ждать тебя будут?
- Да, это недалеко, - быстро ответила девушка, теребя рукав короткого пиджака. – Ты уверен, Наруто–кун?
- Не был бы уверен – не предлагал бы, - юноша жизнерадостно пожал плечами.
Хината неуверенно направилась к шкафу, где висело её пальто, изредка бросая подозрительные взгляды на своего нежданно-негаданно объявившегося провожающего – не шутит ли?
Наруто же уселся на свой стол, сдвинув бумаги в сторону, и терпеливо ждал, пока девушка приведет себя в порядок.

А вот с Шикамару произошло что-то странное. Когда девушка отвернулась к зеркалу, чтобы завязать шарфик, он резко, но тихо вскочил с места и начал изображать руками какие-то пируэты. Наруто расширил глаза и одними губами спросил у напарника «что?». Шикамару тяжело вздохнул, постучал себя в голове, видимо, в качестве тонкого намека, чтобы блондин перестал тупить.
Далее он провел рукой по воздуху прямую вертикальную линию, потом две поменьше, на этот раз – горизонтальных, одну чуть повыше вертикальной, другую, наоборот, пониже.
- «I»? – беззвучно спросил Наруто. Шикамару, закатив глаза, изобразил вознесение тысячи благодарностей высшим силам, что его коллега оказался не таким придурком, каким казался на первый взгляд.
Наруто бросил опасливый взгляд на Хинату, но девушка, занятая отражением собственной персоны, не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Следующей воздушной буквой английского алфавита стала странная загогулина, напоминающая очень далекую родственницу «S».
- И что? – опять одними губами спросил Наруто, подозрительно рассматривая напарника, который к вечеру редко отличался такой повышенной активностью.
- Не тупи, - прожигая его взглядом, еле слышно прошипел Нара.
- Я готова, Наруто–кун. – прервал их увлекательную безмолвную беседу девичий голос. – Пойдем?
Шикамару тут же прекратил изображать спятившую мельницу и изобразил бурную деятельность по наведению порядка на столе (как показала практика, при объемах документального оборота в прокуратуре это было абсолютно бесполезным занятием).
- Конечно, пойдем, - улыбнулся Наруто, бросив напоследок ещё один полный подозрения взгляд в сторону напарника, но тот был полностью погружен в процесс шуршания бумагой, будто увлекательнее занятия в жизни не сыскать. – До завтра, Шика!
- До свидания! – попрощалась Хината.
Шикамару махнул рукой, то ли прощаясь, то ли желая, чтобы они поскорее уже покинули кабинет и оставили его в покое.

Они спустились по лестнице на первый этаж, где охранник на выходе тепло попрощался с Хинатой и заговорчески подмигнул нахмурившемуся Наруто – а юноша, даже не заметив тонких намеков со стороны старого служивого, продолжал ломать голову, что хотел сказать ему Шикамару двумя буквами. «I» и «S», верно?
И только когда они вышли на улицу и пошли по направлению к магистрали, Наруто внезапно осенило, да так осенило, как обухом по голове приложило. Нейджи – адвокат, правильно? И работает он в адвокатской конторе с небезызвестным названием «IS», верно? А ещё... там же работает один небезызвестный адвокат, который вряд ли после вчерашнего поражения будет рад его видеть в стенах своей конторы.
Вот это он... блядь, как-то упустил... И что делать прикажете?
Наруто никогда не отступал от своих слов – обещал проводить, значит проводит. Однако ступать на враж... то есть адвокатскую территорию тоже мало охоты было. Но с другой стороны, никто его силком не тащит заходить внутрь, можно ведь проводить до порога, распрощаться и уйти восвояси. Между прочим, не самый худший вариант – и совесть будет сыта, и нервы целы.
- Наруто–кун? – окликнула его Хината. – Всё в порядке?

«По сравнению с «порядком» у меня в голове, кабинет Какаши – просто эталон чистоты!» - мысленно проворчало внутреннее «я» блондина.

- Извини, просто задумался, как завтра так распланировать день, чтобы везде успеть и всё сделать. Шикамару после моего успешного выступления спихнул на меня половину своих заседаний, и сейчас надо в срочном порядке рассортировать все дела, составить графики, чтобы избежать наложений... В общем, сама видишь, у нас не соскучишься – что ни день, то новости.
- Это... разве плохо? – осторожно поинтересовалась Хината.
- Что именно? – не сразу сообразил Наруто.
- Ну... насколько я знаю, количество судебных заседаний играет весомую роль при аттестации... да и в отчетных показателях ты выиграешь, чем попросту будешь отписывать жалобы и заниматься проверкой процессуальных документов. Ой, прости, я глупости говорю, да?
Хината сразу вся сжалась, смутившись собственной смелости: она никак не могла избавиться от ощущения, что разговаривает с человеком, который старше её не только в силу возраста, но и по званию. И несмотря на установившиеся между ними дружеские отношения, уроки воспитания продолжали брать своё и напоминать, что брешь, лежащая между студенткой и сотрудником прокуратуры, хоть и выпускником полугодовой давности, была немалой.
- Почему ты считаешь, что сказала глупость? – удивленно спросил Наруто.
- Не мне давать тебе советы, как... следует работать в прокуратуре, - тихо пробормотала себе под нос девушка и, окончательно растеряв всю уверенность в себе, отвернулась.

- Да я не против, - усмехнулся Наруто. - Твои советы хотя бы отличаются конструктивностью по сравнению с советами того же Шикамару. Например, однажды во время обеда он вынес на обсуждение предложение, чтобы прокуратура выступила в поддержку отечественной медицины в части клонирования. Заметила, как много времени уходит только на возню с бумагами? А количество сотрудников (в том числе и помощников) в штате каждой прокуратуры ограничено. А вот если бы у нас была возможность каждому создать по парочке клонов, это не только бы упростило жизнь, но и совершенно не противоречило бы трудовому законодательству! Правда, Шикамару сразу же забрал идею обратно, аргументировав тем, что меня ему и в одном экземпляре достаточно.

Хината звонко рассмеялась, и обстановка сразу же вернулась в прежнее спокойное русло. Кажется, они разговаривали ещё о какой-то чепухе, обсуждали студенческую жизнь, смеялись, но стоило выйти на магистраль, как шумный вечерний оркестр ночного города сразу же перебил их разговор. Минато, прибрежный центр экономической индустрии, такой спокойный днем, по вечерам становился частью огромного токийского мегаполиса. Вечерняя суета сглаживала различия между районами, будь то наполненными студентами Бункё, известный своими информационными технологиями Сибуя или пропитанный до самых корней политикой Чиёда.
По магистралям мчались колонны автомобилей, а на тротуарах то тут, то там встречались небольшие группки людей в строгих костюмах – те, кто не спешили домой, отводили душу в баре после тяжелого рабочего дня. А кто-то сидел в престижных ресторанах, круглосуточно играя капиталом компании и заключая крупные сделки.

Напряжение не покидало юношу, хотя он прекрасно понимал, что юридический мир тесен, и столкнуться с Саске им придется ещё ни раз и ни два. Если это случится не сегодня, то может случиться завтра. Так почему же он так не хочет, чтобы это случилось?
Наруто по натуре был человеком открытым и достаточно миролюбивым, но каждая их встреча заканчивалась конфликтом, причем основная масса негатива исходила именно от Саске, будто бы блондин чем-то ему не угодил. В конце концов, что плохого он сделал, не беря в расчет то неосторожное столкновение в коридоре суда? Ничего, правильно? А благодаря чьим стараниям ходатайство было отклонено?

«Но это же не повод для разногласий!» - постарался убедить сам себя в своей же невиновности Наруто.
«Это повод для тихой зависти» - в очередной раз встряло в его размышления внутреннее «я».
«Если у меня из-за этого адвоката появится раздвоение личности, я пойду в суд с иском о возмещении вреда, причиненного моему психическому здоровью!» - прошипел про себя юноша.

В конце концов, измотав себя психологическим анализом их взаимоотношений, Наруто решил плюнуть на все – будь что будет. Единственное, что немного успокаивало –вышеупомянутый недоброжелатель мог уже уехать домой. Однако учитывая степень его удачливости, Наруто сомневался, что судьба сделает ему такой подарок.
- Лекции по криминалистике мы боимся пропускать. Ибики–сенсей сразу нам сказал, что прогульщикам на экзамене жизни не даст. У вас много проблем на криминалистике было? – как ни в чем не бывало, поддерживала разговор Хината. Из-за прохладного осеннего ветра ей приходилось держать руку у рта, чтобы не простудить горло.
Наруто тоже уткнулся носом в ворот куртки, жалея, что поленился с утра найти в бездонных недрах шкафа теплый шарф.
- Он сильно придирается по мелочам и ни под каким соусом не переваривает слабаков. Если у вас на потоке есть девушки, которые повышают себе баллы, давя на жалость, можешь предупредить их – с Ибики–сенсеем это дело не прокатит, у него нервы крепче пуленепробиваемого жилета.
- Хорошо, обязательно предупрежу. А вот... Ой, мы пришли! – внезапно воскликнула Хината, к неожиданности своего спутника резко оборвав предложение.

«Так быстро?» - удивился Наруто, окинув взглядом ничем не примечательное здание. Несмотря на то, что рабочий день закончился час, если не два назад, во многих окнах ещё горел свет, бросая на жалюзи тени суетящихся работников – сверхурочников.
Наруто уже приготовился мысленно вздохнуть и возвести молитву всем известным синтоистским богам, что его страдания закончились. Сейчас он вежливо распрощается с Хинатой, пожелает ей приятно провести вечер или что-то в этом роде, развернется на сто восемьдесят градусов и оставит за спиной все свои проблемы, из-за которых уже, честно говоря, нешуточно разболелась голова. Но не успел он и рта раскрыть, как девушка, не оборачиваясь, уверенно пошла вперед. Автоматические двери перед ней гостеприимно распахнулись, и она исчезла внутри, так и не предоставив своему сопровождающему возможности воплотить свой коварный план в жизнь.
«Я неудачник...» - больше слов у несчастного блондина не нашлось.


Кабинка лифта плавно ехала наверх, а цифры этажей сменяли друг друга. Пока удача была на их стороне, и никто из посторонних, а также лиц, которых в данный момент времени видеть особо не хотелось, им не повстречалось.
- Контора занимает всё здание? – осторожно поинтересовался юноша, словно своим вопросом боясь спугнуть своенравную госпожу удачу.
- Нет, только третий, четвертый и пятый этаж с восточной стороны, - ободрила его ни о чем не подозревающая девушка. При этих словах мигнула цифра третьего этажа, и движение прекратилось.
- Это основной лифт, он проходит по центру здания, а чтобы попасть в главный офис – нужно перейти на другую сторону – там будет лестница, которая соединяет этажи конторы.
- А, - глубокомысленно ответил Наруто, осматривая взглядом помещение – судя по всему, они попали в небольшую приемную, уже пустующую в поздний час. Под приглушенным светом теплые оттенки бежевых обоев придавали помещению загадочный и, пожалуй, даже приятный вид. Здесь царствовали порядок и строгость, будто бы каждый предмет, начиная от кресла и заканчивая ручкой на столе, имели свои, заранее определенные места. Но что самое удивительное – подобный спартанский стиль обстановки неведомой магической силой притягивал не только взгляд, но и вызывал желание зайти внутрь и осмотреться повнимательней. В какой-то момент у Наруто даже мелькнула мысль, что здесь очень... уютно.

«Дизайнеру, наверное, отвалили кучу денег», - отдал должное первому впечатлению блондин. Но несмотря на привлекательную обстановку, ощущение нахождения «не в своей тарелке» постепенно обострялось – он чувствовал себя так, будто бы без разрешения зашел в чужую квартиру. Хотя юноша изо всех сил и старался держать себя в руках, убеждая, что лишние нервные клетки на дороге не валяются, неуверенность и скованность начинали брать своё.
- Здесь, на третьем этаже, располагаются приемная, архив и секретариат, на четвертом – бухгалтерия и часть адвокатских кабинетов, а на пятом – основной офис, - продолжала просвещать его девушка, уверенно шагая вперед.
- Ты часто здесь бываешь? – подозрительно оглядываясь по сторонам, поинтересовался Наруто.
- Иногда, - уклончиво ответила Хината, подходя к отливающим стальным блеском перилам лестницы. - Что-то не так? – она наконец-то заметила перемену настроения своего спутника и обеспокоенно распахнула глаза.
- Знаешь, Хината–чан, я... пожалуй, не буду подыматься наверх. Всё-таки это... э-э-э... меня никто не приглашал, а заходить внутрь частной конторы вне приемных часов не очень хорошо, - он виновато улыбнулся, стараясь спрятать за этой улыбкой все остальные съедающие его эмоции.
- Да, пожалуй, ты прав, - к его удивлению, девушка легко согласилась с его выдуманном на пустом месте аргументом – то ли правда ничего не заметила, то ли сделала вид, что ничего не заметила. – Прости, пожалуйста, я... об этом как-то не подумала.
- Ничего страшного – я просто рад, что ты добралась до места назначения живая и здоровая! – искренне улыбнулся Наруто, сглаживая последние острые углы возникшей неловкости.
- Спасибо тебе большое, - она смущенно улыбнулась в ответ.

Но стоило ей подняться на один пролет и скрыться за поворотом, как Наруто мгновенно развернулся вокруг своей оси и направился обратно к спасительному лифту, не оборачиваясь и не замечая ничего вокруг. Ощущение нахождения «не в своей тарелке» обострилось до крайности: хотелось выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха, добраться до родной квартиры и забыть, начисто забыть о сегодняшнем дне. Полностью поглощенный своими мыслями юноша, уставившись в пол, ускорил шаг и целенаправленно, как на таран, двинулся к двум отливающим в вечернем свете ламп створкам лифта. Даже если бы на его пути сейчас нежданно-негаданно возникло препятствие, он бы ни за какие йены бы не остановился. Хотя...
Его невнимательность вновь сыграла с ним очередную каверзную шутку. И очень даже не смешную.
Откуда он появился посреди коридора, неясно. То ли из-за соседнего поворота, то ли из ближайшего кабинета, то ли из воздуха материализовался – всё это было не так уж и важно. Или – совсем не важно.
На этот раз удар оказался не таким больным, но оттого не менее неожиданным. Что-то больно уперлось в грудь, сбивая дыхание, и Наруто, поддавшись внезапной инерции, резко наклонился вперед.
В нос ударил легкий привкус одеколона – едва заметный, но вкусный, и органы обоняния сразу же взбесились, вдыхая новый экзотический аромат. Ощущение чужой кожи под губами породило электрическую дугу, распространившуюся по щекам и пронзившую лицо до самых мелких нервов. Он слышал, как сбилось чужое дыхание.
Из всех органов чувств подвело только зрение, уловив сначала пронесшуюся мимо черную прядь волос, а через секунду встретив взгляд черных, ничего не понимающих глаз.
Наруто резко отскочил назад, едва удержав равновесие – его предало собственное тело, ещё не отрезвившееся после короткого близкого контакта.
А напротив него, неуверенно прижав ладонь к щеке – туда, где чужие губы оставили незаметный след, стоял... ну, правильно, Саске. А между ними лежал обычный планшет – виновник их легкого поцелуя, с размаху ударивший в грудь блондину и заставивший того совершить наклон вперед.

«Дежавю?» - иронично поинтересовалась госпожа судьба.
- Хана мне, - ответил Наруто – он даже не заметил, что сказал это вслух.

Примечания по тексту:

* Прокуратура по объему своей компетенции осуществляет полномочия не только в рамках уголовного судопроизводства, но и затрагивает другие сферы законодательства. В частности, прокуроры осуществляют надзор по вопросам политического, государственного, экономического, социального, национального и культурного характера над другими органами и организациями – это отнюдь не маленькое направление и получило название «общий надзор».
* Минато – один из двадцати трех специальных районов Токио. Сразу говорю – нет, по названию выбирала не специально, это география и инфраструктура виноваты.

Продолжение следует...

«Топ-топ-топ...»
В единой синхронии с тихим шумом дождя за закрытым окном слился ещё один звук – приглушенный топот по деревянному полу.
- Я дома! – прокричал будто бы издалека детский голосок, прежде чем его хозяин объявился на пороге комнаты, радостно улыбаясь. Черные волосы от влаги встали дыбом, глаза возбужденно сияли, словно у сорванца, провернувшего какую-то пакость. Его, похоже, даже не смущало то, что с него в три ручья льется вода.
- Саске..., - Итачи положил на стол ручку и тихо отодвинулся от стола, на котором рядом с настольной лампой в своеобразном порядке пристроились учебники, словари и тетради. – Ты же весь промок! Простынешь, глупыш.
- Не–а! – со всей невинной уверенностью замотал головой маленький сорванец, отчего собравшиеся на кончиках темных волос капли разлетелись в разные стороны. – Мама сказала, чтобы стать здоровым, надо закаляться!
- Но не под дождем же, - покачал головой Итачи, но младший словно бы и не слышал его – он внезапно нахмурился, отчего детское личико приобрело какое-то грустное выражение.
- А сколько надо... закаливаться, чтобы стать здоровым?
- Закаляться, - автоматически поправил его старший брат и со вздохом встал и направился к недоуменно моргающему Саске. - Не знаю. Но чтобы в последний раз мне бегал под дождем! – с этими словами он ухватил младшего брата за руку и повел в ванную комнату.
- Не знаешь? – удивленно воскликнул Саске. Он даже попытался нахмуриться, как это делают взрослые, но в результате получилась обиженная мина. – Ты же всё знаешь, нии–сан. Ты же умный!
- Я знаю, что если ты так будешь и дальше «закаляться», то сляжешь в больницу с каким-нибудь воспалением, - он не прогадал с аргументами. Достаточно оказалось одного упоминания медицинского учреждения, чтобы охладить пыл юного экспериментатора.
Саске молча позволил довести себя до ванной и даже не возникал и не крутился юлой на месте, пока с него стягивали влажную, прилипшую к коже, одежду. Только недовольно пробурчал, что вода в ванне слишком горячая.
Вскоре после ванных процедур и горячего чая он уже крепко заснул в постели, и только дорожка мокрых следов, растянувшаяся от самого порога дома до ванной, некоторое время напоминала о его детском подвиге.

«Топ. Топ. Топ...»
В единой синхронии с тихим шумом дождя за закрытым окном слился ещё один звук – приглушенный топот по деревянному полу.
- Я дома! – прокричал будто бы издалека голос юноши, прежде чем его хозяин прошел мимо комнаты.
- Саске, - Итачи положил на стол ручку и тихо отодвинулся от стола, на котором тихо жужжал работающий ноутбук. – Иди-ка сюда.
- Ага, только закину в комнату сумку.
- Нет, подойди прямо сейчас.
Звуки быстрых шагов прервались, на секунду дом окутала тишина, а потом они возобновились – уже в обратном направлении. Они прекрасно передавали настроение своего хозяина – резкие, отрывистые. Если бы по звукам можно было нарисовать картину, она бы была полна ярких оттенков раздражения.
- Что? – с формы молодого выпускника средней школы в три ручья лилась вода.
- Ты опять не взял зонт, - вслух озвучил обоим известный факт Итачи.
Саске упрямо прикусил губу – детская привычка продолжала брать своё, и никакие доводы старшего брата про больницы, воспаления и другие страшные слова уже не действовали. Он считал себя достаточно взрослым, чтобы самому принимать решения, в том числе гулять ему под дождем с зонтом или без него.
«Топ-топ-топ...» - чужой бег по коридорам их дома разорвал повисшее вязкое молчание.
- Добрый..., - нечто светлое мелькнуло в проеме двери, замахало руками, поскользнувшись на мокром полу и, ухватившись за плечи Саске, устояло на ногах. Правда, и младшему Учихе пришлось в свою очередь схватиться за косяк дверного проема, чтобы не упасть. - ... день, Итачи–сан.
- Здравствуй, Наруто–кун, - сдержав смешок, вздохнул Итачи, окинув взглядом новоприбывшего и отметив, в каком мокром состоянии он находится. – Значит, оба гуляли.
- Это была моя идея, - попытался выгородить одноклассника Наруто, но под пронзительным взглядом старшего Учихи смутился, в своей упрямой позе донельзя напоминая Саске. – Наша.
- Ясно, - горе–экспериментаторы стояли рядом друг с дружкой, потупив взоры, как дети, которых застали при попытке стащить из шкафа конфеты. Абсолютно разные... и абсолютно одинаковые в своей упрямости.
Наверное, даже из правила, что из плюса с минусом рождается минус, существуют исключения.
- Марш в ванную, - тихо и внятно приказал Итачи. – Оба!
Мальчишки тут же разбежались в разные стороны. Саске помчался на второй этаж, где была гостевая ванная комната, оставив своему другу ту, которая была в конце коридора.
Это повторялось из раза в раз, когда на улице шел дождь – Итачи как старший напоказ сердился, Саске упрямо держал линию обороны, а потом появлялся Наруто и вдребезги разбивал обоюдное напряжение.
После теплых водных процедур они придут на кухню, где их будет ждать горячий чай и что-нибудь сладкое.
А вечером объявится Кушина–сан и, перемешивая благодарности с извинениями, заберет своё непослушное светловолосое чадо домой делать уроки – они жили в двух шагах, через дорогу.
Сцена так и не изменилась, и только дорожка мокрых следов раздвоилась.

День клонился к вечеру, и длинные, как лапки паука, лучи закатного солнца обволакивали Киото. Вызывающе красные, словно кровь, и нежно-желтые, словно лимонный сок, краски текли по его улицам, собирались лужами в углах, плескались на лицах многочисленных прохожих: взрослые спешили с работы к уютному домашнему очагу, резвившиеся на улице дети, наоборот, пытались подольше задержаться с друзьями, прячась от строгого родительского ока... А кого-то приближающаяся незваным гостем ночь только вызывала по долгу службы на работу.
И уличный гам разорвал одинокий выстрел.
Город поглотил его, как сидящий в ресторане человек глотает пищу. Только перепуганные птахи сиганули с дерева.

Три долгих месяца прошло с тех пор, как было возбуждено дело о серийном убийце. Три чертовых месяца длилось следствие: собирались доказательства, разрабатывались версии, исписывались бесконечными иероглифами документы. Они с самого начала совершили грубую ошибку, решив, что имеют дело с обычным съехавшим с катушек дилетантом.
Бесконечные осмотры, допросы, обыски, экспертизы – вся работы была проделана впустую. Преступник знал наперед каждый их шаг – он играл с ними, словно со слепыми котятами. С каждым разом убийства становились всё изощреннее, в каждой из жертв таилась своеобразная насмешка.
Они кидались на любую приемлемую версию, словно жаждущий в пустыне – на лужу воды, до скрежета в зубах разрабатывая каждый последующий ход, но всё было без толку.
Они искали незнакомца. А убийца сидел рядом с ними за одним столом, когда они обсуждали очередной отчет. Он исследовал место преступления вместе с остальными. Он был их коллегой.

Наруто уронил голову на стол, чувствуя, как к горлу опять подкатывает противный комок тошноты. Светлые волосы, испачканные вязкой красной жидкостью, разметались по поверхности, словно не зная, куда и как им улечься. Где-то за стеной суетились его коллеги, звонили телефоны, отбивали такт клавиатуры, лилась рекой отборная ругань – полицейский участок не спал этой ночью.
Сильнее всего болели глаза – в результате резкого падения на землю он ударился затылком об асфальт. Приехавший на место происшествия врач сказал, что пострадали глазные нервы, а о наличии сотрясения можно будет судить только после обследования в стационаре.
Но это была физическая боль, а с ней можно было совладать – для этого и придумали различного рода лекарства, препараты, медицинское оборудование. Однако страшнее была боль, разрывающая на части, словно дикий зверь, грудную клетку.
Дверь, проскрипев жалобную мелодию, открылась, впустив внутрь хозяина кабинета.
- Наруто.
Юноша по привычке резко вскинул глаза, и тут же застонал, накрыв рукой пол-лица.
- Зря ты всё-таки решил до утра подождать, - недовольно попенял ему невидимый коллега. – А вдруг что-нибудь серьезное? Зрение может ухудшиться.
Наруто чуть раздвинул указательный и средний пальцы и взглянул на Чоуджи.
- Значит, буду носить очки – знаешь, такие старомодные, с толстыми линзами.
Но шутка вышла кислее лимона – Наруто и сам удивился, услышав свой охрипший голос. Чоуджи, вздохнув, скинул пиджак на стул – он никогда его не любил, считая, что из-за этого элемента одежды выглядит шире своих обычных габаритов.
- Дело закрыли. Завтра материалы отправят в прокуратуру.
Порою жизнь бывает страшнее любого кошмара – ведь она никогда не дает шанса проснуться.


Подворотня тихой улочки воняла нечистотами, кровью, но ещё сильнее здесь ощущался непередаваемый запах смерти и отчаяния. Среди мусорных бачков отгуливали свой бал вечерние тени.
Очередная жертва лежала среди этого хаоса словно выброшенная на помойку нелюбимая кукла. Из перерезанного горла толчками хлестала кровь, окрашивая старый асфальт в цвет переспелой вишни.
- Ты промахнулся, - на его лице отвратительным гримом отразилась жалость, когда запутанные пряди волос девочки выскользнули из его ладони. – Какая досада, правда?
А он просто стоял – ошеломленный, растерянный, не знающий, что делать. Он отказывался верить увиденному, хотя оточенный холодной реальностью разум четко отдавал приказания застывшему телу. Но держащая пистолет рука дрогнула.
- Какой ты скучный, - он хмыкнул и, поднеся нож к лицу, посмотрел на собственное искаженное отражение. – Знаешь, в чем между нами разница? Твои действия всегда было легко предугадать, вот сейчас тебе хочется убить меня, но осознание, что ты обмараешь руки кровью своего друга, останавливает палец на курке. Если нажмешь, то станешь таким же, как и я – убийцей. Тебе претит это слово?
Он слышал каждое слово, но смотрел только на лежащую у его ног девочку. Она была совсем ещё юной – и десяти, наверное, не исполнилось.
- Почему? – прорычал он. – Зачем?
- Считай, что мне просто так захотелось, Наруто, - он презрительно усмехнулся. – Даже если я бы попытался тебе объяснить, почему, ты не поймешь.
- Почему? – его голос сорвался на крик.
- Потому что мне плевать на все, абсолютно на все, на весь этот проклятый мир – на его законы, на правила, на тех лицемеров, которые их якобы блюстят, и на тебя в том числе. Мне плевать на каждую тварь, которую я убил.
Его глаза маниакально распахнулись, рот искривился – он походил на безумца. Он и был безумцем. А ещё он был его другом.
- Ты...
- Но довольно. Из этого переулка уйдет только один убийца.
Молчаливый и сосредоточенный, он кинулся вперед, словно не видя направленного на его грудь дула и не слыша его криков. Только на секунду сверкнуло лезвие смертельно опасного клинка.
- Стой!
Тело среагировало быстрее разума, и палец нажал на курок: ударник соприкоснулся с капсюлем, воспламенился пороховой состав. Доля секунды, и пуля покинула гильзу, как птенец – родное гнездо, и понеслась по стволу, вылетев наружу в объятиях облака пороховых газов.
Наруто почувствовал удар в грудь, а через миг под тяжестью чужого тела он распластался на земле. Лицо его лучшего друга нависло над ним, застыв в мертвой гримасе: пятна крови резко контрастировали с атласно белой кожей, расширенные из-за наркотиков зрачки глаз спрятали радужную оболочку, неровные пряди черных волос упали на его щеки.
Он умер ещё до того, как они столкнулись.


Наруто замотал головой, однако, жуткая ухмылка мертвеца так и стояла перед глазами, словно безмолвное напоминание о совершенном убийстве.
- Держи.
Перед носом, откуда ни возьмись, появилась чашка крепкого чая и блюдо с тремя пончиками.
- Спасибо, - он проследил взглядом за выплывшей наружу чаинкой, отбившейся от своих затонувших собратьев. – Но я сейчас вряд ли смогу что-нибудь в себя запихать.
- А ты попробуй, - добродушно предложил Чоуджи. Однако заметив, что юноша даже не предпринял попытки притронуться к еде, пододвинул поближе стул и уселся рядом. - Рассказывай.
- Что тебе рассказать?
- Всё сначала. Как вы с ним познакомились?
Наруто хмыкнул, его взгляд ещё некоторое время метался по кабинету, словно испуганный солнечный зайчик, пока не остановился на краю стола, где среди документов спряталась фотография.
- В академии. Мы познакомились в полицейской академии. Да что говорить познакомились? С первой встречи невзлюбили друг друга.
Коллеги и друзья, с которыми он проработал весь последний год, беззаботно улыбались ему – такими счастливыми их можно было увидеть только на фотографии.
- Можешь и не спрашивать, почему так случилось – я и сам не знаю. Сначала всё было безобидно – мы всего лишь стремились быть лучшими во всем, касалось ли это баллов на занятиях, результатов на тренировках или на соревнованиях... Соперничество постепенно накалялось, пока не стало враждой.
Они стояли среди других работников полицейского участка.
- У меня же язык без костей – я и выговаривал вслух всё, что думал про этого высокомерного ублюдка, а он хоть бы... ну, в общем, на первый взгляд даже внимания на меня не обращал и молча терпел все мои выходки.
Оба – в стандартной черной форме.
- Только однажды и его запасы терпения закончились. Хорошая тогда была драка – мы, наверное, пол-академии в зрители собрали вместе с преподавателями. А после, валяясь в медпункте на соседних койках, мы и помирились: слово за словом, нашли общий язык. Хотя дружбой это ещё было рано называть, сказывалось напряжение последних месяцев, но мы, по крайней мере, стали мириться с обоюдным существованием в районе одной аудитории.
Он улыбался своей яркой улыбкой, а тот немного хмурился, словно не понимая, каким образом он оказался под прицелом объектива.
- Много чего было – учеба, выпускные экзамены, распределение по участкам, первые месяцы работы. И так получилось, что всё проходили вместе. Сейчас кажется, что воспоминаний на целую книгу хватит.
Они стояли рядом как ни в чем не бывало. И никто ещё не знал, что один превратится в убийцу, а второй станет убийцей первого.
- А полгода спустя после выпуска его старший брат погиб в автокатастрофе. Он взял отгул на неделю и уехал на похороны, а вернулся... другим – будто сквозь зеркало прошел. Он отдалился от коллектива, никого не подпускал к себе, раздражался по малейшему поводу и работал допоздна в одиночку. Он будто бы намеренно всех отталкивал, пока не добился того, что все стали обходить его стороной.
От пристального взгляда снова заныли глаза, и он отвернулся от фотографии, но слова всё рвались и рвались наружу.
- Я видел, черт побери, что он катится в пропасть! Видел – и ничего не сделал! Как оптимист... нет... как идиот, думал, что всё наладится, что он не может взять и сломаться! Что вся станет как прежде... А он... стал убийцей.
Наруто глубоко вздохнул и, почувствовав, как от нервного напряжения челюсть начинает ходить ходуном, замолчал в ожидании, когда приступ пройдет.
- Алкоголь, потом наркотики... и конец!
Чоуджи отвернулся, не в силах смотреть на метания юноши – сейчас он был похож на раненого дикого зверька, разъяренного, но беспомощного.
- Не кори себя. В лестнице каждой жизни есть каверзные ступени, и только от самого человека зависит оступится он и полетит вниз, или перешагнув, пойдет дальше.
- Ты не понимаешь, Чоуджи... Я убил его, убил собственными руками.
- Это была самозащита.
- Хочешь сказать, я не буду убийцей, потому что имел право лишить его жизни?
- Когда человек переходит границы всяких правил, он перестает быть человеком. Он убил и изнасиловал десять девушек – троим из них не исполнилось и четырнадцати. Никакое горе не будет оправданием этому поступку.
Сейчас всё, что в наших силах – запомнить его таким, какой он был до того, как превратился... в безумца.
Наруто всё ещё тяжело дышал, но сверкающая сталью ярость в его взгляде исчезла.
- Он умер милосердной смертью.
Юноша кивнул, чувствуя, как что-то взорвалось в его теле, горячей волной обдав все внутренности и сосредоточившись в одном месте – в районе сердца.
- Легче? – участливо поинтересовался Чоуджи и, получив в ответ более чем уверенный кивок, пододвинул поближе к коллеге забытое угощение. – А теперь поешь. Чай, поди, совсем остыл.
Наруто потянулся за пончиком только потому, что знал – друг от него не отстанет, пока не убедится, что тот не наелся. Укусил, чувствуя языком сочную шоколадную начинку. Чихнул, когда обильно насыпанная пудра попала в нос.
Всё это было настолько обыденно. Простая еда... Разбросанные документы, в которых присутствовал свой уникальный порядок... Многочисленные отпечатки чашек на столе – своеобразные штампы проделанной работы... Выглядывающие отовсюду кончики ручек и карандашей – несмотря на их обилие, в случае срочной надобности они всегда солидарно куда-то исчезали... Старый рабочий компьютер, годящийся в прадедушки современной технике... Одиноко в стороне примостился вентилятор... Чуть подальше нашла своё пристанище заваленная всякой вкуснятиной тумбочка... И среди этого рабочего хаоса, составляющего жизненную основу каждого рядового полицейского, суетился с чайником Чоуджи.
В этой обстановке не было ничего необычного, но именно от неё веяло спокойствием, защищающим от внешних раздражителей.
Его мертвое лицо всё ещё стояло перед глазами, но теперь оно не казалось таким страшным.
Я буду помнить тебя таким, каким ты был.
- Спасибо тебе, Чоуджи.
- За пончики-то? Да не за что, - отмахнулся тот, пряча задумчивую улыбку. – Если что, обязательно заходи.
- Конечно.
Чоуджи уже потянулся за вскипевшим чайником, как его рука замерла на полпути – сказывались профессиональные привычки.
- Слышишь топот? Ставлю на кон свою заработную плату, что это идет твой напарник.
Наруто удрученно вздохнул и вновь уронил голову на стол.
- Черт, а я думал, что ночь обойдется без нотаций.
- Он волнуется за тебя, Наруто. По-своему. Тебе подлить горя..., - вопрос Чоуджи был грубо прерван жалобным стоном дверной ручки.
Ворвавшийся в кабинет молодой человек остановился в пол-оборота, готовый в любой момент сорваться с места и продолжить свой путь. Однако, как только его мечущийся, полный раздражения взгляд зацепился за знакомую светлую шевелюру, он сразу же открыл дверь нараспашку.
- Мне тебя по всему участку разыскивать, добе?

Если бы Наруто надо было объяснить, что такое «ступор», то состояние Орочимару он мог бы описать именно этим словом. Мужчина смотрел на него так, словно он свалился с другой планеты.
- Это шутка? – наконец спросил Орочимару, его глаза сузились в подозрении и легком недоверии. В какой-то момент ему показалось, что мальчишка хочет одурачить его. – Смешная шутка, мальчик, но не в этом случае.
Наруто нахмурился – его предложение отказывались принимать всерьез – и прошипел сквозь зубы.
- Я не дурачу тебя, Орочимару. И если ты всё ещё не понял – я бы никогда не пришел к тебе только за тем, чтобы шуточку рассказать.
- Кто тебя знает, - слегка усмехнулся Орочимару, облокотившись локтем о спинку кресла. - Ты до сих пор не перестаешь меня удивлять.
- Хм, так обдумай моё предложение снова.
Орочимару нахмурил брови и проницательно взглянул на Наруто. Мальчишка тоже смотрел на него, и в его взгляде не было нерешительности или каких-либо признаков того, что сказанное было жалкой ложью.
- Ты всерьез, правда?
- Вы посмотрите, наконец-то дошло, - холодно улыбнувшись, насмешливо похвалил его Наруто.

Глаза Орочимару расширились на добрых пару дюймов, а потом его губы растянулись в широкой усмешке.
- Ну и ну... Никогда не предполагал, что такой прелестный мальчик способен на подобную уловку, - ещё раз окинув взглядом тело юноши, старший заключенный облизнул губы. – А я думал, что ты всего лишь штучка с отличной задницей.
Наруто разозлился настолько, что готов был свалить мужчину на пол одним ударом, и хотя кулаки чесались это сделать, он сдержался и скрестил руки на груди.
- Так каков будет ответ? – нетерпеливо спросил он, ничего больше не желая, как покончить с этим делом раз и навсегда.
Орочимару ухмыльнулся, взглянув в очаровывающие голубые глубины его глаз.
- Знаешь, нулевка... эта тюрьма живет на эгоистичной стоимости, но впервые я слышу нечто столь «прекрасное» из уст заключенного.
Наруто даже не хотелось подбирать сравнение этому заявлению, да и сейчас не было времени думать об этом. Он был уже готов получить от мужчины желаемое. В конце концов... что может быть лучше, чем такая благоприятная возможность сбежать, особенно, для заключенного с пожизненным сроком? Орочимару не сможет отказаться. Наруто был уверен, что дело сделано.
- Всё это чертовски... как бы так сказать? – наморщив лоб, Орочимару немного помолчал в раздумьях и улыбнулся. – А, точно – мило.
Слегка сбитый с толку нехарактерной улыбкой и полной сменой атмосферы, Наруто немного забеспокоился и покрутил вокруг головой – вдруг ещё кого-то в церкви поразил тот же эффект. Улыбка мужчины не была доброжелательной, но и угрожающей её тоже нельзя было назвать – она была словно не от мира сего, что было очень нехарактерно для Орочимару.

«Отлично, теперь я спятил»

- И что ты от меня хочешь? – внезапный вопрос мгновенно вернул Наруто в реальность происходящего. Орочимару больше не улыбался, и это заставило юношу задуматься, действительно ли он видел ту улыбку.
- Что?
Орочимару изумленно покачал головой, предположив, что мальчишка не ожидал от него проявления гуманности (хотя он мог согласиться – эта черта его характера порядком проржавела).
- Естественно, ты бы не пришел сюда просто, чтобы предложить мне сбежать, правда? Назови свою цену, Наруто.
- Это означает, что мы заключаем сделку? – спросил Наруто, надеясь услышать точное подтверждение тому, что мужчина согласен принять его предложение.
- Просто скажи мне, что ты хочешь.
Наруто поколебался пару секунд, прежде чем ответить:
- Мне нужна царская вода.
Орочимару кивнул и внезапно встал на ноги.
- Ты её получишь, - и с этими словами направился к выходу из почти опустевшей церкви.
- Что за...? - разинув рот, Наруто кинулся за ним. – Эй, стоять! Мы ещё не закончили!

- Знаешь, Наруто, - неожиданно остановившись, Орочимару усмехнулся, когда юноша врезался в него. – Я живу в этой тюрьме уже двадцать лет... может быть, больше – я потерял счет времени. И в течение всех этих лет мне ещё никто не предлагал реальную возможность вкусить свободу. Конечно, я знаю, что если бы у тебя были другие альтернативы, чтобы быстро сбежать, ты бы даже не взглянул в мою сторону. Но методика «око за око» говорит, что никто не будет ожидать выгоды за просто так. Я не в обиде, - подмигнув ему, Орочимару задумчиво нахмурился. – Но я удивлен, что ты не предложил мне денег.
- А ты бы принял их, если бы я предложил? – Наруто осторожно посмотрел на Орочимару.

Улыбка мужчины стала шире, когда он взглянул на юношу с плотоядным вожделением.
- Нет... Я бы лучше принял от тебя нечто иное.
- Даже и не мечтай, - прошипел Наруто, осмотрительно делая шаг назад.
- Да ладно тебе, - засмеялся Орочимару, - ты всерьез думаешь, что я говорил именно про твоё тело?
Наруто смерил его проницательным взглядом.
Орочимару вскинул руки в сдающемся жесте.
- Ай... Каюсь, меня раскусили!
- Заткнись, Орочимару. Отвечай: ты участвуешь в этом или нет?
Опустив руки, темноволосый мужчина закрыл глаза и улыбнулся.
- Как бы соблазнительно не было это предложение... боюсь, буду вынужден отказаться.

Наруто думал, что ничто не смогло бы настолько потрясти его, как ударившее электричеством осознание того, что он ошибся.
- Что–о–о?
Орочимару подошел ближе к сбитому с толку юноше и легко коснулся его щеки.
- Если бы я услышал эти слова лет десять или пятнадцать назад, то согласился бы без всяких раздумий... но не сейчас.
- Почему не сейчас? Почему нет? – когда мужчина отклонил его предложение, Наруто испугался, что из-за своей наиглупейшей стратегии он не достанет проклятый химикат, а его попытки сбежать из тюрьмы растянутся в планировании ещё месяца на три. И он сомневался, что проживет так долго – отец его убьет.

- Безграничные причины, мальчик. Я потратил слишком много времени, чтобы построить собственную империю в этом аду, чтобы вот так бросить её. А ещё в этом месте мы можем наслаждаться новыми нулевками, которые прибывают сюда каждый месяц, – и останемся безнаказанными. И я скажу: могу ли я просить о лучшем?
Скривившись от описания так называемого «рая» Орочимару, Наруто выругался про себя – шансы были потеряны. У него не было гарантии, что он получит химикат, и хуже того – с этого момента ещё один заключенный знал о его плане и мог использовать эти сведения против него как пожелает.

«Проклятье!»

Орочимару рассмеялся, увидев, как помрачнел блондин – он мог с легкостью догадаться, что происходит в его маленькой головке.

«Ты занимательный ребенок, Узумаки Наруто. Немного суматошный, но смелый»

Орочимару взял его руку в свою и поднес её к своим губам.
- Можешь расслабиться, лисёнок – тебе не о чем беспокоиться. Я не спалю вас... до тех пор, пока ты сам не дашь мне причины сделать это, - заверил он, пообещав держать побег в секрете.
- Как я могу быть уверен, что ты меня не сдашь? – нахмурился Наруто, ожидая в ответ нечто типа: «Не сдам, если ты переспишь со мной»
- Просто сделай это – доверься мне, - сделав шаг назад, Орочимару в последний раз улыбнулся удивленному юноше и повернулся к нему спиной. – Приходи ко мне через два дня, лисёнок. И у меня будет то, что ты хочешь... без какой-либо подставы, - с этим он и ушел, оставив в одиночестве притихшего, шокированного юношу.

18:41
Наруто быстро промаршировал в свою камеру и, проигнорировав привычное присутствие Шикамару и Итачи, сдернул с кровати простыню и занавесил решетку.
- Вставайте на шухер, - приказал он двоим заключенным и второпях принялся откручивать раковину.
- Мы можем предположить, что встреча прошла без сучка, без задоринки? – спросил Шикамару.
- Можно и так сказать. Чего стоит его слово, мы узнаем через два дня.
- Он согласился на сделку?
- Ну... не совсем, но мы пришли к иному соглашению.

Шикамару с Итачи перекинулись взглядами, поняв, что каким-то неведомым образом Наруто удалось уговорить Орочимару достать для них кислоту, но не так, как они изначально планировали. И неизвестная цена, в которую юноше обошлась эта сделка, мгновенно встревожила Итачи.
- Что он у тебя попросил? – спросил он, в его глазах мелькнул маленький огонек.
- Ничего.
- В этом месте все так говорят, но это никогда не отражает истинного значения этого слова. Выкладывай, что ты обещал ему?
- Как всё запутанно в этой тюрьме! О Боже, если я сказал «ничего», я и имел в виду «ничего». Поверь мне на слово, Итачи, - это объяснение убедило его самого в стократ больше, чем Итачи, и сомнения заставили юношу нахмуриться.
- Было бы гораздо проще, если бы у нас с Орочимару не было никаких сделок – он тот ещё мошенник, - встав рядом с Итачи, Шикамару тоже хотел убедиться, что мужчина не обвел юношу вокруг пальца. – Ты изложил ему условия, при которых мы согласимся на сделку с ним?
- Эмм... нет.

- ЧТО? – вскинулись Итачи с Шикамару.

- Да это всё равно не сработало бы! – закричал в ответ Наруто. – Конечно, мы могли бы предложить ему взятку, но думаю, что у Орочимару и без неё достаточно власти и источников, чтобы вполне самому себя деньгами удовлетворить. Да разуйте же глаза! Он – один из лидеров банд. От меня он желал получить не деньги – я точно это знал, когда посмотрел ему в глаза. Я не пытаюсь льстить себе, но у него однобокий взгляд на вещи. И я бы не смог откупиться от его лап.
- Тебе лучше не заканчивать тем, что ты продал себя, маленькая нулёвка, - голос Итачи угрожающе понизился. – По нашему плану ты должен был предложить ему денег, ничего больше, а если это не сработало бы, ты должен был сваливать от него со всех ног. Почему ты этого не сделал?
- Потому что он единственный, у кого есть ключ к побегу. И, нет, я не продался ему! – отведя глаза, Наруто пробормотал последние слова себе под нос. – Я предложил ему свободу.

- Ты... ЧТО?

- Да хватит вам! А что, черт его дери, мне оставалось делать? Станцевать стриптиз? Я должен был добиться этой кислоты, в ином случае это будет конец... не для вас, так для меня точно, - Наруто дрожь пробила от мысли о его отце и об их обоюдном соглашении. – А как лучше добиться её, как не предложить то, о чем мечтает каждый заключенный?
- Ты хочешь сказать, что у нас очередное прибавление? – спросил Шикамару, обхватив руками свою разболевшуюся голову.
- Я этого не говорил, - вытащив последний шуруп, Наруто посмотрел на них. – На самом деле, он с нами не пойдет.
Шикамару и Итачи уставились на него в полном оцепенении.

«Что?»

Внезапно простыню откинули в сторону, и все трое замерли на месте, а Наруто быстро прикрыл руками шурупы на коленях.

- ЧТО ЗДЕСЬ ... происходит...? – потревоженный исходящими из камеры криками и собственным любопытством, офицер Тензо сразу же замолк, узрев открывшуюся его взору картину, которая выглядела следующим образом: двое мужчин стоят спиной к решетке, ноги на ширине плеч, а прямо перед ними на полу сидит блондин. И первое впечатление, естественно, было одним большим недоразумением.
- Господи боже! Вы бы простыню повесили, парни!
- А мы повесили простыню! – сердито прорычали в ответ «активы», заставив покрасневшего офицера тут же её одернуть. Правда, прежде чем он это сделал, в камеру одним глазком ещё успел заглянуть офицер Хатаке, который, увидев происходящее внутри, разразился пошловатыми смешками.
Как только оба офицера отчалили, один, хихикая, подразнивал смущенного второго, Наруто тут же закричал на двух стоящих перед ним и очень даже довольных собой мужчин.

- КАКОГО ХРЕНА ВЫ ЗАСТЫЛИ ТОЧНО В ОЖИДАНИИ МИНЕТА!

- А я-то думал, что мы тебя прикрывали, - слишком невинно возразил Итачи.
- И как ты можешь заметить, мы в этом преуспели. Мы же беспокоились, чтобы они не заметили, как ты откручиваешь вход в нашу «тайную комнату», и хорошо, что эти два придурка подумали, что ты делаешь нечто конкретно другое, - изогнув брови в намеке на кое-что неприличное, Шикамару захохотал, когда Наруто отпихнул его.

- ЧТОБ ВАС! ЗАТКНИТЕСЬ! – смущенный подобной помощью, с залитым краской лицом Наруто вновь сконцентрировался на своей работе.

19:01
Проскользнув в канализационную площадку, Наруто скомкал захваченные с собой простыни и запихал их в водосток, заблокировав путь потокам воды.
Сверившись с часами, он засек время.

«С этого момента 70 часов. И мы начинаем побег... если ничего не пойдет наперекосяк»

Вернувшись мыслями к Орочимару, Наруто прикусил губу, размышляя о данных мужчине двух днях, по прошествии которых он обещал ему достать кислоту. Наруто знал, что, доверившись ему, он пошел на большой риск, который обернется или успехом, или мучительной катастрофой. Не то, чтобы отец его действительно убьет, но эта карма может пасть на тех людей, с которыми он познакомился, будучи узником тюрьмы «Коноха».
Ему не хотелось рисковать.
И если Пейна обнаружат в Японии, в третий раз ему вряд ли удастся сбежать.

20:15
Барабаня пальцами по стоящему за пределами двора таксофону, Наруто ждал условного сигнала.

«Номер, который вы набираете, сейчас не может ответить на ваш звонок. Пожа...»

- Ради всех святых! Черт тебя раздери, Кьюби! Включи ты свой долбаный телефон! – шлепнув трубкой по рычагу, Наруто снова её снял и набрал другой номер.

«Давай же, возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку, ублюдок!»

После нескольких гудков на звонок наконец-то ответили.
- Алло?

«Наконец-то!» – Наруто улыбнулся и поприветствовал своего давнего ворчливого друга.

- Добрый вечер, Саске. Как продвигается твой отпуск?
- Наруто? Почему ты звонишь? Что-то случилось? – Саске тут же забил тревогу, забеспокоившись, что юноша опять влип в неприятности.
- Знаешь, у Кьюби телефон вырубился, и я никак не могу с ним связаться. А отец сейчас в другой стране, поэтому я и не пытаюсь до него дозвониться. Вот почему я тебе и позвонил.
- И какого черта тебе от меня надо?
- Я хочу, чтобы ты встретился с Кьюби и передал ему, чтобы он со мной связался так быстро, как только сможет.
- Ты позвонил мне посреди ночи, чтобы только это сказать?
- Да ладно тебе, ещё детское время. И это важно.
- Что-то случилось?
- Ага... но я не уверен, чем это обернется в конце.
- Что ты имеешь в виду?
- Я скажу тебе позже, у меня лимит разговора заканчивается. Просто свяжись с Кьюби и передай ему сообщение.
- Я тебе что – почтовый голубок?
- Нет, Саске, ты размерами подкачал, - ухмылка Наруто исчезла, когда на том конце линии раздались частые гудки. Юноша взглянул на трубку и надул губы.
- Как грубо – он меня сбросил.

21:23
Отбросив полотенце в сторону, Итачи тяжело вздохнул и вошел в пустую душевую. День оказался чертовски тяжелым, и прямо сейчас ему очень хотелось переубивать кучу народа: Орочимару – этого скрытного ублюдка, Мадару – надменного придурка, который так и напрашивался на второй фонарь, и наконец – членов своей банды, желание убить которых разрывалось с желанием попросить извинений. Однако их безжалостное молчание и исподтишка бросаемые взгляды только разжигали желание разделаться с ними, несмотря на то, что они имели полное право злиться на него. Но это всё равно не означало, что он в отместку не мог обозвать их придурками.
Он включил душ и встал под брызги воды, облокотившись руками о стену. Сейчас ему хотелось побыть одному.
Внезапно звуки воды другого душа раздались из противоположного угла, и на лице Итачи застыла опасная гримаса. Как он может успокоиться, если его постоянно кто-то тревожит?

Чувствуя, что пора выпустить накопившийся пар, он закрыл краны и направился к нарушителю спокойствия, дабы научить уму-разуму, а ещё лучше – познакомить с собственным кулаком.
Однако к своему безмерному удовлетворению, он быстро обнаружил, что «нарушитель спокойствия» – не кто иной, как самый желанный гость. Наруто стоял там, под струями душа, лицом к стене, и даже не подозревал, какой грешный соблазн представляет его обнаженное тело. Сдержав низкое, полное желания рычание, Итачи усмехнулся и направился к рассеянному юноше, который был настолько занят собственными мыслями, что даже не заметил его.
Наруто, барабаня пальцами по стене, погрузился в свои мысли, подозрения, касающиеся мотивов Орочимару.

«Один Дьявол сможет понять этого человека. Что если он действительно хочет обмануть меня и завлечь на свою территорию? Может быть, на следующую нашу встречу мне взять с собой что-нибудь тяжелое? В конце концов, ботинок сойдет, чтобы вырубить его, и унести ноги...»

- Ты уделяешь слишком много внимания тому, что совсем неважно, маленькая нулёвка, - вздрогнув от неожиданного прикосновения скользнувшего по его позвоночнику холодного пальца, Наруто быстро развернулся к усмехающемуся Итачи.
- Ты что тут делаешь? – запинаясь, прошептал Наруто. Он понятия не имел, почему его голос внезапно сел. Может быть, это было как-то связано с охватившим его тело огнем, но стал ли он следствием горячей воды или стоящего рядом опасного мужчины, думать не хотелось.
- Глупый вопрос. Это душевая или нет?
- А ну да..., - замолчав, юноша в смущении отвел взгляд. Проклятье, и почему он чувствует себя неловко в его присутствии?

«Может быть, потому что из-за этого глупого жара у меня в голове началась полная неразбериха?»

Пока Наруто был занят мысленными спорами с самим собой, Итачи даром времени не терял, рассматривая его тело.

«Необычная фигура. Слишком утонченная для молодого человека, но это не делает её менее притягательной и желанной»

Заметив изучающий его взгляд Итачи, Наруто закусил губу.
- Пожалуйста, не смотри на меня так.
- Почему нет? – встретив своими темными глазами взгляд ярко-голубых глаз, Итачи склонил голову набок.
- Я чувствую себя неловко.
- Значит, вот как ты ко мне относишься.
- Что?
- Скажи мне, маленькая нулёвка, - слегка искривив губы в усмешке, он прикрыл глаза. – Почему вы с Нарой изображаете из себя пару, хотя оба избегаете прикосновений друг к другу, когда этого никто не видит?
Взволновавшись, Наруто широко распахнул глаза.

«Откуда он это узнал? Я считал, что мы были всё время предельно осторожны. Он следил за нами?»

Не дожидаясь ответа, Итачи продолжил допрос. Ему нужно было узнать, что происходит между Наруто и Шикамару – глупо, но неизвестность сводила его с ума. И мотивы визита красноволосого только разжигали его огонь.
- Что он значит для тебя?
- По–почему ты вообще об этом спрашиваешь? Я постоянно твержу тебе, что он мой парень.
- Парень, у которого есть девушка? – Итачи не хотелось давить на юношу, но на этот раз он всерьез разозлился. – Я не думал, что ты будет спать с тем, у кого уже есть любимый человек.
- Я не такой, - Наруто отступил назад.
- Тогда почему ты с ним?
- Мы просто... послушай, каким местом это касается тебя? Я не обязан объяснять тебе, с кем и почему я сплю.
- Наоборот – должен.
- Ха, с каких это пор я обязан тебе чем-либо?
- С тех пор, как ты меня поцеловал.

Проклятый красноречивый румянец выступил на щеках Наруто.
- Э... это даже поцелуем назвать нельзя, - смущенно пробормотал юноша.
- Тогда почему ты это сделал? – вскинув бровь, Итачи скрестил руки на груди.
- Я поблагодарил тебя.
- Ты всегда благодаришь людей поцелуями, маленькая нулевка?
- Нет, - отрицательно проворчал Наруто, развернувшись к нему спиной. – Я сделал это, потому что это был ты, - тихо прошептал он.
Глаза Итачи в удивлении широко распахнулись.
- Что, прости?
- Ты меня слышал! – зашипел Наруто. – Я думал, ты оценишь это больше, чем деньги или пачку сигарет, если уж у тебя вошло в привычку глазеть на мою задницу, - на одном дыхании невнятно пробормотал юноша.
При этих словах Итачи моментально перевел взгляд на упомянутую часть тела блондина. Да, глазеть на неё было очень приятно.

Запустив руку в мокрые волосы, Наруто вздохнул – мужчина хранил молчание – и продолжил выпутываться.
- Послушай, мы с Шикамару друзья. Можешь назвать это дружбой по расчету, как знаешь, это не имеет большого значения, но я всё равно не понимаю, какое тебе до этого дело, - оглянувшись на притихшего темноволосого мужчину, Наруто встретился с ним взглядом. – Почему тебя так волнует моя личная жизнь?
Окончательно потерявшись в голубых глубинах глаз юноши, которыми можно любоваться часами, Итачи внезапно сократил разделяющее их расстояние и заставил Наруто вплотную подступить к холодной стене. Опершись о нее левой рукой, прямо рядом с головой блондина, Итачи прикоснулся к его щеке и, обхватив пальцами подбородок, нежно провел большим пальцем по губам.
- А это не очевидно?
Все слова вылетели у Наруто из головы, когда Итачи внезапно прикоснулся к его губам в мягком поцелуе. Он был мимолетен, но оставил после себя в голове полный беспорядок. Наруто хотелось ударить его, действительно хотелось, но взамен этого желания пришло осознание, что стремится продлить это соприкосновение. Итачи был опасен, словно наркотик – от его влияния тяжело освободиться, но его всегда будет мало.

«Это нечестно»

Опершись руками о грудь мужчины, Наруто потянулся за поцелуем.
Итачи отклонился, усмехнувшись, когда юноша сердито посмотрел на него. Он был очень красив.

Неровно дыша, Наруто отвел глаза и робко прикусил губу. Эти глубокие темные, с красным оттенком глаза заставляли его тело пылать. Ну почему этот мужчина выглядит так растреклято обворожительно?

Итачи чувствовал, что медленно умирает – мальчишка убивал его по–грешному невинным взглядом. По чести говоря, сколько ещё привлекательности он скрывает себе?

- Почему ты преследуешь меня, Итачи?
Легко рассмеявшись, Итачи обвил рукой талию блондина, а другой заправил светлую прядь за ухо юноши.
- Я смотрю, ты совсем недогадливый.
Наруто обаятельно прищурился, а когда Итачи притянул его к себе и поцеловал снова, у него сбилось дыхание.

Ощущение мягких губ, слившихся с его собственными, сводило с ума, и Итачи хотелось, чтобы это ощущение длилось вечно, ну, или, по крайней мере, в ближайший час. Это было великолепно: тело Наруто изнемогало от огня в превосходном сочетании с его. Он был более чем доволен, когда в ответ на его укус Наруто приоткрыл рот, позволяя ему проникнуть языком внутрь. Нерешительно и крайне неловко язык юноши коснулся его. Этого простого соприкосновения оказалось достаточно, чтобы разжечь пламя между ними. В этот самый момент, Итачи почувствовал, что Наруто подчинил его себе, хотя он считал, что всё должно было быть наоборот.
Он будет принадлежать ему – так или иначе. Болезненно впившись ногтями в его бедра, Итачи подался вперед, прижимаясь к паху юноши, и в этот момент все оказалось прервано юным Намикадзе.
- Остановись... пожалуйста, остановись же..., - слегка стиснув плечи брюнета и разорвав поцелуй, Наруто часто задышал.

Конечно, больше всего Итачи не хотелось именно останавливаться, но с низким рычанием ему удалось справиться с собой.
- Почему ты это делаешь со мной, маленькая нулевка? Почему ты меня остановил?
Заинтригованный силой сдержанности, с которой мужчина старался успокоиться, о чем свидетельствовала сильная хватка на его бедрах, Наруто, колеблясь, легко дотронулся до щеки Итачи, заставив его открыть глаза.
- Я... я знаю тебя недостаточно хорошо, чтобы довериться, - тихо сказал Наруто, признав, что первому встречному он себя не отдаст. Шикамару мог бы сказать совершенно иное, но то, что произошло между ними, было иным. И если быть честным, слабый голос, который Наруто в упор старался игнорировать, напомнил ему, что в глубине души ему хотелось полностью отдаться Итачи, и только ему, но довериться ему он всё ещё не был готов.
- Я могу помочь тебе узнать меня, - сказал Итачи.
- Можешь. Но ты действительно этого хочешь?
Итачи взглянул на него, мысленно спрашивая, почему Наруто может настолько доверять Наре, но даже в малейшей степени не может довериться ему.
- Неужели так сложно понять, что я тебя хочу, Наруто?
Юноша вздохнул, его щеки залились краской ещё сильнее. От сквозившей во взгляде мужчины силы коленки подгибались.

«Почему он на меня так действует?»

- Ты хочешь меня из-за моего тела.
- Я хочу тебя из-за тебя, - быстро поправил его Итачи. – Это не похоть, маленькая нулевка. Я не могу дать названия тому чувству, которое ощущаю, но это не просто желание... это нечто большее. Я боюсь назвать это любовью, но могу сказать, оно похоже на неё.
Наруто был уже готов сгореть на месте – от Итачи не часто можно было услышать столько приятных слов.

«Как он может всё это говорить, при этом оставаясь таким хладнокровным?»

Наруто уставился в пол, нервно покусывая нижнюю губу.

«Неужели он запал на меня?»

Наблюдая, как вода продолжает падать на кожу блондина, а затем плавно скользит по обнаженному дразнящему телу, Итачи подавил низкий разочарованный стон. Он и не предполагал, что можно ревновать, смотря как вода, лаская, стекает по загорелой коже Наруто. Потому что, серьезно, сколько ещё искушения может вытерпеть мужчина? Наруто стоял здесь... мокрый и обнаженный, прямо в кольце его рук, практически напрашивающийся на изнасилование. И почему он всё ещё сдерживает себя?
Итачи раздраженно вздохнул и приподнял подбородок Наруто. Из-за падающих капель воды юноша заморгал, молча спрашивая, что хочет сказать ему Итачи. А тот был готов взвыть – выглядеть настолько очаровательно было просто нечестно.
Опустив голову, Итачи укротил дразнящих его внутренних демонов и поцеловал Наруто в уголок губ.
- Наруто... Сможешь ли ты когда-нибудь открыться мне?
- Я постараюсь, - улыбнулся Наруто, в очередной раз покраснев.

Немного отодвинувшись назад, Итачи сощурился: неужели он наконец-то добился своего?
- Ты сейчас это сказал всерьез?
Почувствовав прилив озорства, Наруто был уже готов воскликнуть «нет», но решил не делать этого: не хотелось разрушать настроение. Кроме того, он должен был в конечном счете признать, что в Итачи уже давно пробудился к нему немалый интерес. Сначала он боялся, что мужчина всего лишь жестоко играет с ним, и в этой игре ему отведена роль лишь любовника на одну ночь, но сейчас... сейчас он уже не знал, о чем думать, поэтому решил рискнуть.
- Да.
Широкая улыбка собственника озарила лицо Итачи и, оттолкнув Наруто к стене, он впился в его губы со всей страстью.

«Обломится тебе, Нара. Наруто будет моим!»

Руки Итачи стиснули бедра юноши, а когда он прижался к его телу одним резким движением, Наруто не смог сдержать зародившийся в горле громкий стон.

«Стоп. Всё слишком быстро. И это неправильно... но, черт, насколько же хорошо»

Обхватив руками сильные плечи Итачи, Наруто подался вперед, усмехнувшись в поцелуе, когда в ответ мужчина издал низкое довольное рычание, а его руки сильно сжали его ягодицы.
Но не успели они войти во вкус, как со стороны раздался неожиданный смешок.
- Это прямо «Тактика Ича–Ича», только с противоположным полом. Я предчувствую появление любовного треугольника.
Бросив взгляд через плечо, Итачи зашипел на извращенно улыбающегося офицера Хатаке.
- Ой, да вы не обращайте на меня внимание, - ободряюще помахав им рукой, Какаши взглянул на часы. – У вас есть ещё несколько минут до того, как камеры закроют на ночь – этого времени вам будет достаточно, чтобы добраться до третьей фазы *.
Наруто хотелось умереть на месте – сколько ещё курьёзных моментов он должен выдержать за этот день?

- Проваливай отсюда! – зарычал Итачи, продолжая властно держать руки на ягодицах Наруто и сильнее прижимая юношу к себе.
- Ну-ну... не надо быть таким агрессивным, Сусаноо, - опустив плечи в драматичном вздохе, пробормотал Какаши. – А я пришел сюда как верный своему делу офицер, готовый проводить своих ненаглядных заключенных в постель. И знаете что: с таким отношением сказки на ночь я вам не расскажу.
- Сгинь, Хатаке! – в унисон заорали на него Итачи с Наруто.
Рассмеявшись, Какаши спрятал руки в карманы и покинул душевую, бросив напоследок четкий приказ:
– У вас есть десять минут, чтобы одеться, парни.
Не веря происходящему, Наруто застонал, прикрыв руками пылающее лицо.
- Господи... почему это постоянно происходит со мной?

Схватив юношу за запястье, Итачи повел его в раздевалку.
- Пошли. Лучше одеться, пока ещё кто-нибудь не нашел повода заглянуть сюда и потаращиться на тебя, - с трудом расслышав последнюю часть предложения, которую Итачи проворчал себе под нос, Наруто обнаружил, что испытуемое мужчиной чувство собственника приятно ему.
- У тебя сильный инстинкт защиты, так? – слегка поддразнил его Наруто.
- Он касается только тех людей, которые мне небезразличны.
Наруто почувствовал себя безнадежно польщенным идиотом, когда дурацкий румянец вновь вернулся на лицо.
- Необычная черта характера для заключенного.
- Как и твой милый характер, маленькая нулевка.

Скривив губы, Наруто проворчал:
- Я не милый.
- Меня обмануть ты не сможешь, - отпустив запястье юноши, Итачи развернулся к нему, прислонившись к одному из шкафчиков.
Наруто неловко потоптался на месте, а когда вскинул глаза, то увидел, что Итачи продолжал наблюдать за ним.
- Что? Ты так и будешь там торчать и смотреть, как я одеваюсь?
- Точно.
- Прекрати!
- Почему? Ты ведь стал моим неофициальным парнем, маленькая нулевка. И хоть пока мы не можем заняться сексом, я надеюсь, в конце концов, вдоволь полюбоваться тобой.
- Грр! Ты не думал, что слишком извращен для моего парня? – схватив брюки, Наруто развернулся к нему спиной и начал одеваться.
Усмехнувшись, Итачи опустил взгляд на любимую часть тела юноши – на полушария ягодиц.
- Теперь буду знать.

23:00
На окраинах Японии...

Как только урчание мотора «Додж Челленджера» стихло, Кьюби вышел из своего черного исполина и усмехнулся при виде впечатляющего самолета, стоящего посреди ангара. Другие, меньшие по размеру модели не могли конкурировать с его красотой. Кто бы сомневался, что отреставрированная под руководством Пейна копия «Боинга 747-8» станет поразительным произведением искусства.
Захлопнув за собой дверь, Кьюби прошел мимо громадного самолета, который переживал последние ремонтные работы, и направился в дальний конец помещения – туда, где в одну линию стояли небольшие аэропланы. Остановившись перед «Бомбардье BD-700-1A10», Кьюби искоса взглянул на свисающие из-под самолета ноги и постучал по корпусу.

- Руки прочь от моей малышки, демон-лис! – бледный, испачканный смазкой человек вылез из-под самолета. Без рубашки, с грязными светлыми волосами, он уставился на Кьюби своими янтарными глазами и со злостью ткнул в него гаечным ключом.
- Я только что закончил с покраской. И я не хочу заниматься ею в четвертый раз.
- Твоя извращенная мания к самолетам крадет время прямо у нас из-под носа. Одного слоя было бы по горло достаточно, - скрестив руки на груди, Кьюби прислонился к сияющей поверхности крыла. – Или ты забыл, что он долго у нас не простоит? Это основная причина, почему украли именно его, поэтому не привязывайся к нему сильно, придурок.
- И тем не менее. Эту малышку отдали мне, и это означает – только мне её любить и только мне её трахать... прежде чем я её уничтожу, - рассмеявшись этой мысли, безумно усмехающийся парень оттянул штанину и вытер об неё руки. – Но до того как настанет её день, я хочу, чтобы она была великолепна. А это исключает любые дурацкие грязные отпечатки пальцев!
Кьюби закатил глаза, когда помешанный на самолетах парень оттолкнул его и стал оттирать заляпанный отпечатками корпус. Юноша вытащил свой мобильник, чтобы проверить время – и увидел темный экран.

«Проклятье, аккумулятор сдох»

- Эй, маньяк, не одолжишь трубу?
- Не дай Бог ты мне швырнешь её об стену, как швырнул мою старую, ублюдок!
- Да-да, конечно, - усмехнувшись «приятным» воспоминаниям, Кьюби открыл раскладушку и стал набирать номер, но остановился, так как телефон внезапно зазвонил.
- Ответь, а? – крикнул чумазый блондин, и с его разрешения Кьюби ответил на звонок:
- Да?
- Почему ты не берешь телефон, Кьюби?
- Отец? Подожди... а как ты узнал, что это я?
- Учти двадцать лет, в течение которых я знаком с тобой, мальчик, - не тратя время зазря, гангстер перешел прямо к делу. – Как 747-ой?
- Хм, а что я должен сказать? Он прекрасен, как и всегда, - усмехнулся Кьюби, наблюдая, как сверкают искры на крыле «Боинга 747-8», над которым работали его люди. – Нам ещё нужно закончить работу над последним двигателем и тщательно проверить систему навигации.
- А Шукаку закончил с 1А10?

Взглянув на возмущенного парня, который всё ещё чистил вышеупомянутый самолет, словно это был самый драгоценный кусок сверкающего золота, Кьюби вздохнул.
- Почти. Ему нужно чуть больше времени для уединенного времяпровождения с ним, прежде чем он впадет в очередной депресняк.
- Пошел ты, Кьюби! – заорал прислушивающийся к их разговору Шукаку.
Кьюби передразнил его и, усмехнувшись, увернулся от брошенного гаечного ключа. Так как телефон всё ещё был у него в руке, ему почти что удалось расслышать раздраженное ворчание отца – хоть он и не мог их видеть, но прекрасно их слышал.
- Передай ему, что я хочу, чтобы самолет был полностью готов в течение девяти часов, - приказал Пейн.
- Будет сделано, - прикрыв рукой трубку, Кьюби передал сообщение. – Шукаку, Пейн передает тебе свой любовный привет!
- Скажи ему, что я тоже его люблю!

Кьюби рассмеялся и, поднеся мобильник обратно к уху, услышал возглас отца:
- Я всё слышал, Кьюби, ты, несносный мальчишка! Прекрати перевирать мои слова!
- Тсс... не стоит так нервничать, старик.
- Сказал мне мальчик визгливым голоском.
- Визг-визгливым? У меня не визгливый голос, ты, старый болван! – наполовину завизжал, наполовину зарычал Кьюби в трубу.
- Конечно же, нет, - усмехнулся Пейн, всегда использующий удобный случай и своих сыновей, чтобы поднять себе настроение. - В любом случае, проверь свой телефон, Кьюби. Я пытался связаться с тобой на протяжении всего утра. И я не хочу делать это в следующий раз. И, к слову говоря, где ты был?
- Да так, нигде, - прикусив нижнюю губу, пробормотал красноволосый.
- Я так предполагаю, что своим «нигде» ты сейчас обозвал автомобильные гонки, так?
Кьюби подпрыгнул на месте и проговорился:
- Но, как ты узнал..., – и сразу же сам понял «как». - Ай–й–й, па–а–ап! Прекрати! Ты использовал своих долбаных хакеров, чтобы проследить за мной через спутник?
- А что мне оставалось делать, когда ты не отвечал на свой чертов телефон? – прорычал Пейн.

- Я просто забыл зарядить его! Боже! Ты же не натравил на меня весь штаб НАСА *, образец родительского тупизма?! – зарычал Кьюби в ответ.
- Прекрати визжать, Кьюби, это не подобает мужчине.
- ЧТ-ЧТО-О-О? Да ты... ПОШЕЛ ТЫ! – не отличающийся стальными нервами Кьюби с громким криком швырнул трубку на пол.

- КЬЮБИ! НЕ ДАЙ БОГ, ЭТО БЫЛ МОЙ ТЕЛЕФОН! – закричал Шукаку.

- О чем ты говоришь? Конечно, нет, - отодвинув ногой разбросанные запчасти в сторону, Кьюби вскинул глаза, когда низкий гул двигателя возвестил о прибытии незваного гостя. Темно-серебристая «Ламборджини» припарковалась рядом с его машиной.
Выглянувший из-под самолета Шукаку впечатлительно присвистнул.
- Умереть не встать, вот это колеса!
Кьюби нахмурил брови, размышляя, что здесь делает Кусанаги.
Выйдя из машины, Саске окинул взглядом огромный самолет, находящий в центре внимания всех присутствующих, и только потом перевел взгляд на подошедших к нему двоих парней. Он протянул руку и поприветствовал Кьюби первым:
- Намикадзе.
- Кусанаги, - поприветствовав его, Кьюби кивнул головой в сторону своего друга. – Ты ведь помнишь Сабаку Шукаку? Он придурочный пилот.
- Я бы предпочел быть уникальным пилотом, спасибо тебе огромное, - пожав руку Саске и уничтожающе смерив глазами Кьюби, Шукаку тут же перевел голодный взгляд на машину. – Какая классная посеребренная штучка у тебя.

Усмехнувшись, Саске с гордостью взглянул на машину.
- Разгоняется до двухсот миль в час за считанные мгновения.
Стоящий в стороне Кьюби фыркнул и закатил глаза, совершенно не впечатлившись.
- Красотка. Можно мне с ней познакомиться... немного поближе?
- Она к твоим услугам, - всегда благоволивший ко всем, кто проявлял интерес к его дорогому имуществу, Саске позволил любопытствующему парню немного «изучить» его машину, а сам развернулся к Кьюби. Но прежде чем хоть одно слово сорвалось с его языка, зазвонил телефон. Саске, посмотрев на инициалы звонящего, поднял глаза на Кьюби.
- Это твой отец.
- Скажи, что меня здесь нет, - быстро сказал Кьюби.
Холодно взглянув на него, Саске открыл раскладушку и поднес к уху.
- Слушаю.
- Дай телефон моему сыну, - последовал незамедлительный приказ.
- Его...
- Он стоит напротив тебя, Саске, сейчас же дай ему этот проклятый телефон! – быстро прорычал Пейн, не дав возможности ему солгать и прикрыть красноволосого – этого оказалось достаточно, чтобы Саске практически всучил телефон Кьюби.

Кьюби цыкнул на него, прошипев «предатель», затем, зажмурившись, неохотно поднес мобильник к уху.
- Алло?
- Как ты думаешь, как я буду с тобой разговаривать, если ты разбиваешь телефоны направо и налево, никчемный мальчишка?! – закричал Пейн.
- А как ты думаешь, кто в этом виноват?! – охотно заорал Кьюби в ответ.
Саске удивленно прищурился, услышав начало обмена любезностями на повышенных тонах между Кьюби и Пейном – он иногда забывал, насколько они похожи, хоть с генетической точки зрения между ними не было родства.
- Отцы и дети, что с них возьмешь, - весело рассмеявшись, Шукаку поманил Саске к себе. – Не жди, когда они закончат – им нужно время, чтобы наораться друг на друга. Но–о–о–о, почему бы тебе на это время не дать мне эту малышку на прогон?

Усмехнувшись, Саске прислонился к капоту автомобиля.
- Хм, не дам.
- Ай, ну пожалуйста!
Наконец проорав все легкие, Кьюби остановился, чтобы перевести дыхание.
- Закончил? - раздраженно поинтересовался Пейн.
- Нет! - со всей упрямостью отрезал Кьюби.
- А лучше бы закончить, потому что мне надо кое-что спросить у тебя прежде, чем ты отправишь телефон Саске на помойку.
Кьюби затих, позволяя ему продолжать.
- Когда ты в последний раз разговаривал с Наруто?
- Пару дней назад, может, больше.
- Свяжись с ним как можно скорее. Передай ему, что побег должен быть организован на этой неделе.
- А если он не готов?
- Он знает, что будет, если он не будет готов.

«Да... я уже вижу «фейерверки», - подумал Кьюби, представляя нечто, близкое к военной атаке. Может, конечно, он сильно преувеличил, но своей сути оно не меняло.

Прикусив нижнюю губу, Кьюби раздумывал, рассказать отцу ещё о кое о чем, или лучше не стоит.

«Лучше будет сказать ему, если я не хочу лишиться головы. Проклятье, он всегда плохо переносит сюрпризы»

- Пап... так на всякий случай, если тебе это интересно – у нас будет небольшое прибавление.
- Что ещё за прибавление?
- С Наруто будет ещё два человека, не считая его сокамерника.
Пейн помолчал долю секунды.
- Среди трех... есть те, кто нам пригодится?
Кьюби, усмехнувшись, облизнул зубы.
- Только один.
Обдумав сообщение, Пейн хмыкнул.
- Я подумаю об этом. Позвони Наруто и сообщи ему о сроках.
- Сделаю.
- Хорошо. Надеюсь скоро увидеть тебя, сын.
- Конечно, пап, - закрыв телефон, Кьюби глубоко вздохнул.

«Наруто... я очень надеюсь, что у тебя всё готово»

Вернувшись к двум собеседникам, всё ещё обсуждающим машину Саске, Кьюби со скучающим видом прикрыл глаза, услышав, в каких количествах от одного к другому льется лесть.

«Хм, какой бы впечатляющей не была эта машина, в скорости с моим Челленджером ей не тягаться»

- Ты торчишь здесь по делу? – холодно обратился Кьюби к Саске – юноша не отличался любезностью, особенно в отношении бывших поклонников Наруто (и тот факт, что это было в далеком детстве, не имел никакого значения).
- Наруто искал тебя, - с такой же холодностью сообщил Саске – у них с Кьюби никогда не получалось найти общего языка. - Он не мог связаться с тобой по телефону, поэтому попросил меня поискать твою несчастную задницу.
Кьюби усмехнулся оскорблению и швырнул Саске его мобильник.
- Очень даже вовремя. Я как раз собирался сам с ним связаться, - он направился к машине, но, остановившись, взглянул на Саске ещё раз. – Из-за этого недельного переполоха мне, скорее всего, больше не представится возможности переговорить с тобой с глазу на глаз, Кусанаги. И если говорить вкратце – хорошо, что мы пришли к согласию, когда оно нам было необходимо больше всего, - улыбнувшись ему никак иначе, как по-доброму, Кьюби сверкнул глазами, напоминая о событиях десятилетней давности. И Саске сразу понял – таким же взглядом юноша смотрел на него, когда он пытался ухаживать за Наруто. А при попытке поцеловать его младшего брата, красноволосый ублюдок выбил из него весь дух, и с тех пор не давал спуска.

- Хм, если бы я был тобой, я бы не стал так скоро прощаться, Намикадзе, - маленькая морщинка пробежала по лбу красноволосого, и Саске усмехнулся. Он знал, что как только Наруто освободиться, Пейн сделает всё возможное, чтобы его семья навсегда исчезла – даже сам Саске не знал, куда они направятся, а стоящий прямо за его спиной самолет был прямым тому доказательством.
- В смысле?
Саске скрестил руки на груди, ухмыльнувшись:
- Я поеду с тобой.
Кьюби стиснул зубы.
- Тебе всегда надо всё усложнить, да?
- С той жизнью, которую я веду, пора бы уже тебе привыкнуть.
- Сомневаюсь. Ты понимаешь, что мы не в кругосветное путешествие отправляемся? Мы стираем наши жизни, Кусанаги. Начинаем всё с чистого листа. Ты готов бросить свою работу и всё, чего ты добился, ради того, чтобы я выследил тебя и убил, если ты бросишь хоть один косой взгляд на Наруто?
- Как бы весело это не было, боюсь, ты неправильно меня понял. Я не собираюсь идти с вами до конца. Этот полет сыграет мне добрую службу.
- Добрую? – высунув голову из люка «Ламборджини», Шукаку присоединился к их разговору.

- После окончания отпуска я собирался переехать в Америку, которая, как я предполагаю, будет следующей вашей остановкой?
- Тсс, скупой ублюдок. Тебе платят в неделю тысячи, а ты ещё пытаешься сэкономить на нашем полете?
- Мы с Наруто увидимся ещё нескоро, и я хотел бы попрощаться с ним. Но ты можешь считать это небольшой долговой повинностью, - самодовольно объяснил Саске. – В конце концов, ты ещё должен мне за гибель моей «Бентли», на которую сбросил телевизор с седьмого этажа.
- Радуйся, что я тебе яйца не отрезал, - прорычал Кьюби, вспоминая тот день, когда Саске подвез Наруто из школы на своей новой машине. И когда он провожал Наруто до двери дома, наблюдавшему за ними Кьюби была прекрасно видна рука Саске, которая имела тенденцию опускаться по спине его брата гораздо ниже приличной границы. Ну и, естественно, что Кьюби, как заботящийся старший брат, не мог оставить без внимания это безобразие.

- Почему ты цепляешься за эти воспоминания? Это было три года назад.
- Твои «деяния» сложно забыть. Особенно, твоё выразительное и совершенно не искреннее «о–о–й».
Шукаку громко рассмеялся.
- Ха! Это точно Кьюби – растяпа, который может держать технику в руках не больше треклятой минуты, ходячий разрушитель. А, кстати, Кьюби, ты уже закончил возиться с моим телефоном?
Кьюби слегка вздрогнул и заставил себя улыбнуться.
- Телефон? Ах да! .... Я–я–я–я.... Я позаимствую его у тебя на денек, хорошо? Эм... да... думаю, мне пора, - запрыгнув в машину, Кьюби запустил двигатель и быстро выехал из ангара.
- И что, черт возьми, у него загорелось? – Шукаку обернулся к Саске. – Ты планируешь брать с собой в поездку что-нибудь объемное?
- Только её, - ответил Саске, указав на машину. – Какая вместимость у этого самолета?
- Хех, достаточная, чтобы на борту проживали несколько семей, парень. Пойдем, посмотрим, затмит ли твоя машина красоту самолета, - пошутил Шукаку.
- Хм, а если затмит-таки? – поддержал шутку Саске.
- Тогда, боюсь, мне придется её у тебя забрать – раз она мне так приглянулась.
- Мечтать не вредно.
На пути к самолету внимание Шукаку внезапно привлекли очень знакомые разбросанные по полу детали.

«Так-так... выглядит как мой телефон... Нет, минутку! ЭТО И ЕСТЬ МОЙ ТЕЛЕФОН!»

- КЬЮБИ, ТЫ, НЕСНОСНЫЙ УБЛЮДОК!

Но всё, что он услышал в ответ, был удаляющийся визг шин.

Примечания по тексту:

* НАСА (National Aeronautics and Space Administration) – национальное агентство по аэронавтике и исследованию космического пространства.

Для любопытствующих - "Боинг 747-8" и "Бомбардье BD-700-1A10"

Как только за судьей закрылась дверь кабинета, зал вновь ожил, но на этот раз никто не покинул своего места – пропустить оглашение решения после такой битвы никто не хотел. Люди в полшепота переговаривались, совершенно не стесняясь ни присутствующего в зале обвиняемого, ни тем более адвоката или прокурора. А про наблюдающего за ними самими следователя вообще все позабыли.
Секретарь отбивала по клавиатуре такт – видимо, редактировала протокол, пристав у дверей откровенно скучал и явно клял заседание на чем свет стоит - он пропустил свой законный обеденный перерыв.
Наруто же стоял... точнее, пытался держать себя в стоячем положении, хотя очень хотелось подойти к ближайшему стулу, упасть... и протянуть ноги. Интересно, почему все участники процесса, кроме прокурора и адвоката, сидят? Следователь сидит, обвиняемый сидит, свидетели стоят только во время дачи показаний, а потом тоже занимают предназначенные для них места, а у судьи вообще привилегированное кресло! Это что за дискриминация?! Хотя нет, пристав вон тоже стоит...
«Нашел товарища по несчастью», - мелькнула веселая мысль, вызвавшая кривую усмешку. Но искривление губ получилось каким-то вымученным, а шутка была лишь бледной тенью своих ежедневных собратьев. Судебное противостояние измотало юношу – такое ощущение, что процесс, словно какой-то кровопийца из сказки, высосал из него все силы, оставив лишь пустую оболочку, которая только благодаря многолетней привычке передвигает конечностями.
Хотелось упасть на кафедру, закрыть глаза и ни о чем больше не думать – ни об аллергиках, ни о котах, ни об астмах, ни о решении судьи, ни о том, что он вообще-то прокурор и, соответственно, не должен в публичном месте лежать на кафедре, как на собственном столе в родной комнате.

«Больше в суд – ни ногой... пусть Шикамару сам разбирается со своим расписанием и выкручивается как хочет!»

Какой-то журналист всё-таки рискнул выйти из зала, через некоторое время он вернулся. И не один, а с бумажным стаканчиком, наполненным темной жидкостью – видимо, местный автомат гордо именовал эту бурду «кофе». Но несмотря на непривлекательный вид, запах у этого горячего напитка был очень даже привлекательный, и люди, словно сговорившись, стали выскальзывать из зала по одному – по двое, словно разведчики во вражеский лагерь. Такая массовая солидарность объяснялась ещё и тем, что в зале, несмотря на переизбыток народа, было прохладно: кто-то включил кондиционеры на полную мощь, и даже дыхание всех присутствующих не смогло противостоять висящим по периметру, жизнерадостно гудящим машинам – продукты японского производства работали на славу, потихоньку создавая в помещении мини-Арктику.
Но как машины ни старались, они не смогли остудить царящую в зале накаленную обстановку – зрители, чтобы как-то скоротать ожидание, уже стали заключать между собой пари. Особенно этим азартным развлечением прониклись представители конкурирующих изданий и телеканалов, устроившие на задних рядах небольшой круглый стол.
Наруто вяло наблюдал за всей этой глухонемой суматохой (никому ведь не хотелось быть выкинутым из зала за нарушение порядка), размышляя о том, что тому человеку, который нажал кнопку на пульте управления кондиционерами, надо руки оторвать. Холодный воздух начинал потихоньку пробираться под пиджак, и юноша, спрятав руки в карманы, уставился на разбросанные по кафедре листы уголовного дела.
Зубы отбивали чечетку – и вряд ли потому, что наш герой нервничал. Если у него где-то ещё и остались в живых последние нервы, то и те замерзли.



Саске, как ни странно, тоже мечтал об обычных человеческих удобствах, а именно о горизонтальной сидячей поверхности: он держался на ногах из последних сил. Сначала этот откуда-то объявившийся кот, потом оскорбительное заявление клиента, выматывающие показания эксперта, начисто перечеркнувшие все его доказательства – всё это превратилось в распространяющуюся по телу пустоту, центр которой сосредоточился где-то в районе грудной клетки.
А если так подумать, именно в этой нервотрепке и заключается основная работа адвоката. А ведь Итачи и Шисуи, бывает, и по три-четыре заседания в день пять раз на неделе выдерживают. И это не считая обычной бумажной работы и ежедневных поездок в следственные изоляторы, на допросы, обыски, в тюрьмы, на заседания адвокатских коллегий и другие места, которые всякий уважающий себя профессиональный адвокат обязан посещать.
И это притом, что к концу рабочего дня Шисуи, несмотря на усталость, всегда старался поддерживать имидж неунывающего веселого заместителя начальника, а Итачи никогда ни на ком не срывал раздражения, несмотря на то, что ко всему вышеперечисленному ему ещё приходилось руководить всей конторой. Оба адвоката прекрасно умели владеть собой в критической ситуации, принимали неудачи с улыбкой и никогда не позволяли эмоциям взять над собой верх.

«Или, по крайней мере, не позволяли этого себе в процессе исполнения обязанностей», - поправил себя Саске, вспоминая возмущенные отчеты Шисуи, по которым можно было составлять комментарии к законам о налогах и тех, кто их придумал.

Сейчас, прочувствовав изнутри подводные течения своей профессии, Саске понял, что лицензия, как и диплом об окончания престижного института – всего лишь бумажки, которые не превратят дилетанта в профессионала. И чтобы достигнуть высшего уровня адвокатского мастерства, придется пройти через не один десяток таких заседаний, поранить свою гордость не одним десятком острых углов.
Ненавязчивый запах кофе потревожил обонятельные рефлексы, и Саске непроизвольно подумал об Итачи – именно с ним у него ассоциировался этот запах. Сам он никогда не принадлежал к ярым кофеманам, предпочитая кофе зеленый чай, и открыто осуждал порою чрезмерное употребление кофеина Итачи, а упрямый аники, внимательно выслушав очередную лекцию о нагрузке на сердце, с умным видом соглашался со всеми его доводами, но выливать черную жидкость в раковину отнюдь не спешил, чем сильно раздражал заботливого младшего брата.

А ретивого Саске, которому не раз хотелось перейти от нравоучений к активным действиям и выкинуть все запасы кофейных зерен на помойку, останавливали только ценники. Итачи, прекрасно зная о его нелюбви к своему пристрастию, словно специально оставлял их на пакетах, чтобы у младшего брата рука не поднялась выкинуть продукт, в общей сумме составляющий половину его пока небольшой заработной платы.
Мысли о брате и об их ежедневных дебатах, в которых никогда не будет победителя, немного развеяли мрачную атмосферу ожидания, хотя скулы всё ещё неприятно сводило. Это было, пожалуй, единственное свидетельство, что у молодого адвоката на душе кошки когти точили.

«Интересно, а нии–сан знал, что астмы у клиента и в помине не было? – внезапная мысль закралась в голову, словно незваный гость, вновь взбудоражив только что успокоившегося Саске. – Он обязательно бы сказал мне... Хотя нет! Он бы вообще не подал бы это ходатайство, если бы знал, что дело нечисто»
В чем-чем, а в стремлении брата достигать победы только законными средствами Саске никогда не сомневался, но легче от этого ему не стало.



Когда пятнадцать минут спустя судья вышла из смежного с залом кабинета, никто уже не знал, куда себя деть, и не только от безделья. Хоть на улице стояла вполне себе погожая осень, в помещении было достаточно прохладно.
А на пару смелых возмущений со стороны присутствующих, почему нельзя немного убавить мощность кондиционера, секретарь сказала, что правила в зале, от регламента до свежего воздуха, устанавливается судьей, а недовольные могут постучаться в кабинет и лично выразить свои претензии. Никто в змеиное логово лезть не захотел, и все сразу же заткнулись, запивая свои претензии ширпотребом из автомата и закусывая бумажными стаканчиками.
Но стоило хлопнуть двери, как будто по взмаху палочки невидимого дирижера наступила тишина, и глаза всех присутствующих пронзили жадным взглядом фигуру в черной мантии. Судья же спокойно дошла до своего места, ударила перед собой небольшой стопкой бумаги – только верхушки листов и встрепенулись. Для неё подобное внимание было не в новинку – эта женщина каждый день выносила по нескольку судьбоносных решений.
Опершись локтями о край кафедры, Саске прикрыл глаза и уткнулся носом в перекрещенные пальцы – сердце бешено колотилось, словно желая разорвать грудную клетку на мелкие кусочки.

Наруто стиснул кулаки, чувствуя, как сквозь замерзшие нервы начинают пробиваться панические вибрации. Ещё немного – и его выдержка полетит к чертовой матери.
Началось оглашение краткой вступительной части решения, плавно перетекающей в объемную описательную: действующие лица, в связи с какими обстоятельствами было подано ходатайство, характеристика обвиняемого, доказательства и умозаключения обоих сторон, процитированные положения закона...
- ...выслушав стороны...
Наруто тихо проклинал на чем свет стоит того человека, который придумал структуру решения: в отличие от приговора * в этом документе вывод судьи должен был быть оглашен уже ближе к концу, после перечисления большинства аргументов, которые суд принял во внимание при вынесении решения. И это только подливало масла в распространяющийся по телу огонь паники.
- ...изучив письменные материалы...
Саске, сосредоточившись, ловил каждое срывающееся со сморщенных губ слово. Но текст документа был сух, а голос судьи беспристрастен – у него не было даже зацепки, чтобы предположить исход сегодняшнего противостояния. Таким и должно быть правосудие.
- ...суд приходит к выводу...



...Выйдя из здания суда, Кабуто обвел внимательным взглядом территорию автостоянки и, незаметно усмехнувшись уголком рта, подошел к перилам, ограждающим небольшую лестничную площадку перед входом в здание суда...
Странное всё-таки это место: даже находясь рядом с оживленной магистралью, оно создавало впечатление, что ты находишься на какой-то особой территории. Наверное, люди до сих пор верят, что оно олицетворяет собой воплощение закона и справедливости, где вершат правосудие жрецы богини Фемиды *.
...Не торопясь он достал непочатую пачку сигарет и, облокотившись о перила, задумчиво стал сдирать прозрачную обертку...
Только в нынешнюю эпоху священный храм превратился в логово термитов. Сейчас это здание – лишь бледная тень своих древних предшественников, не более чем ещё одна арена борьбы между членами одного класса. Те, кто до сих пор ещё верит, что закон создан для защиты каждого человека, дерутся с теми, кого привлек в этой профессии звон монет. Оставшиеся жалкие горстки занимающих нейтральную позицию обычных служащих мечутся между двумя фронтами, чтобы не быть съеденными заживо сильными мира сего. В этих бесконечных войнах союзы и перемирия не заключают, здесь царствует старый принцип: если ты не с нами – то против нас.
...Чиркнула зажигалка, воспламенив обернутый в бумагу табак...
Люди – странные создания. Они добиваются чего-то от жизни, чтобы в результате оказаться на железной каталке морга, когда придет их время. Там уже нет социальных расслоений – ты будешь лежать среди таких же трупов, как и ты. Успешный бизнесмен может соседствовать с бомжом, честный человек – с убийцей. Ведь смерть – непривередливая дама, у неё нет рангов, статусов, званий.

- Залезаешь на чужую территорию, Якуши, - раздался недовольный голос снизу, и Кабуто, затянувшись, осторожно скосил глаза вниз. Под лестницей стоял хорошо знакомый ему журналист или, скорее, лазутчик, как бы его назвали ещё пару веков назад, если уж потянуло вспоминать анналы истории.
- Ничуть не претендую на твою помойку, своей хватает, - усмехнулся патологоанатом в ответ. – По работе забежал.
Зецу это объяснение явно не затронуло – он не сводил подозрительного взгляда со спокойного подручного Орочимару.
Какое бы соглашение не заключали лидеры, члены «Акацуки» и «Хэби» недолюбливали друг друга, и чисто из профессиональной гордости, наверное, при иных обстоятельствах перегрызлись бы где-нибудь в темном переулке. Но после того как Данзо убили, они притихли и сидели тише воды, ниже травы, проглотив свои амбиции и не желая попадаться лидерам под горячую руку.
Преступный триумвират, объединивший три самых крупных организации – «Акацуки», «Хэби» и «Нэ», захватил власть в преступном мире Токио более трех лет назад. Его влияние распространилось далеко за пределы столичной префектуры, постепенно распространяясь по всему острову Хонсю *. Мелкие группировки, не желая иметь у себя за спиной такого опасного врага, или уходили в другие, пока свободные от влияния триумвирата, префектуры, или сдавались на милость победителя, образуя мелкие «филиалы», поддерживающие деятельность центра. И сейчас стабильность этой системы пошатнулась, пронзенная одним единственным выстрелом.

Никто не знал, почему был убит Симура Данзо, лидер «Нэ» – организации, патрулирующей японский парламент. Было ли это приказом сверху или прихотью исполнителя? От кого исходил приказ о ликвидации? И существовал ли он на самом деле?
Не меньше пыли в глаза пускала и личность убийцы – известного токийского асассина * Учихи Мадары. Все преступники, от шестерок до королей, прекрасно знали, что ночные охотники или асассины, как они сами себя называют, блюстят только собственные законы, преследуют только собственные интересы и никому не подчиняются.

Почему Мадара, профессиональный убийца – одиночка, заключил соглашение с лидером «Акацуки»?

С устранением одного из триумвирата были связаны одни убытки: внезапная кончина лидера породила панику среди его подчиненных – в отличие от своих союзников, Пейна и Орочимару, у Данзо не было «теневого» заместителя, который бы в случае его непредвиденной смерти взял бы бразды правления в свои руки – упрямый старик не доверял никому.
Кто же теперь станет новым лидером «Нэ»? Или организация будет реорганизована путем слияния с двумя другими?

Почему был убит Симура Данзо?

Эти и многие другие вопросы повисли в воздухе, только усиливая напряжение и подозрения между членами союзных организаций.
Законы ночного мегаполиса запрещали членам организаций убивать друг друга без прямого указания на то лидера, но в этот раз убийца был ночным охотником, на которого не распространялась их «юрисдикция».

Что ожидает бывший триумвират?

- Я заметил тебя среди журналистов в зале. Неужели кто-то из участников процесса стал объектом твоего пристального внимания?
- Не суй свой нос в чужие дела – не на чем очки будет носить, - усмехнулся Зецу, не скрывая в словах доли угрозы. Кабуто, молча отвернувшись, затянулся. Но если бы стоящий внизу мужчина заметил, как недобро сверкнули его глаза, то сразу бы насторожился.
- Как думаешь, много у нас в городе преступников, использующих для убийства экзотические яды?
- Ты это о чем? – почувствовав неладное, процедил Зецу, барабаня пальцами по объективу висящего на плече фотоаппарата.
- Мне на днях удалось перехватить одного интересного субъекта на работе, бедняга умер от отравления. Небольшая доза обнаруженного в крови анизатина * – и паралич дыхания привел его к смерти.
- Вот... как.
- Старинный японский яд сейчас редко встретишь в обороте, в основном убийцы предпочитают мышьяк, синильную кислоту и другие простые, но эффективные средства. Как думаешь, полиция заинтересовалась бы таким редким случаем отравления?

- Естественно, но я не слышал, чтобы прокуратура возбудила подобное дело.
- Потому что один патологоанатом, проводивший вскрытие, решил закрыть глаза на этот инцидент и прикрыть убийцу. И после этого ты мне даже «спасибо» не скажешь?
- Ещё бы благодарность в рамочке попросил, - досадливо проворчал себе под нос зеленоволосый мужчина, однако, пылу у него поубавилось. «Хэби» была скрытной бандой, и за её пределами мало кто знал о возможностях её членов.
- Если бы я просил письменные благодарности, боюсь, «Акацуки» на одних рамках и бумаге разорилась бы.
И это было чистейшей правдой: за два года «работы» в морге, Кабуто перехватил множество трупов, после вскрытия которых были ясно видны следы насильственной смерти. Но прокуратура и полиция так и остались в неведении относительно этих людей – у патологоанатома нет проверочной инстанции, а Якуши всегда действовал очень аккуратно, не привлекая к себе излишнего внимания.
И Зецу, несмотря на разделяющие их разногласия, прекрасно это понимал.
- Если бы наша организация писала тебе официальные благодарности, ты бы уже коротал время вместе со своими «пациентами», в лежащем положении, - дав понять, что разговор окончен, Зецу неторопливо пошел прочь и вскоре исчез за углом здания, оставив за собой последнее слово.



- ... отказать в удовлетворении заявленного защитником ходатайства по следующим основаниям... – судья сделала паузу, словно давая сторонам и зрителям время осознать только что услышанное.
Тишину прорезал треск – Ирука от удивления сломал карандаш, но общее безмолвие поглотило этот звук.
Это было затишье перед бурей.



Наруто упорно пытался осознать, что сейчас произошло, хотя уши верить услышанному отказывались. Отклонить? Да, именно отклонить. Значит, он выиграл? Вроде бы. Значит, пинка на работе не дадут? Не должны. Значит, всё хорошо?
Вопросы сыпались один за другим, постепенно подводя выжатый наизнанку разум к осознанию одного единственного факта – он выиграл.
Кажется, судья говорила что-то ещё, но это уже было совершенно не важно: хоть руки всё ещё по инерции дрожали, как после забега на стометровку, усталость сменилась чувством умиротворения, а в голове осталась только одна мысль – цель достигнута.
Погруженный в аморфное состояние, где-то между реальностью и собственными мыслями, юноша пропустил тот момент, когда объявили, что заседание окончено. Об этом ему поведал многоголосый шум – люди оживились, и оживились громко.
Осталось всего ничего – выбраться из суда так, чтобы тебя не съели с потрохами.

Наруто, окинув зал взглядом полководца, ищущего брешь в рядах противника, уже мысленно прочертил маршрут побега, но в его героические планы по спасению собственной шкуры вмешался Ирука, поманивший юношу к себе.
- Улыбайся и... молчи, - тихо прошептал следователь, крепко ухватив ничего не понимающего блондина за плечи, потащил его вперед, что называется, на таран. В какой-то момент Наруто показалось, что он попал в самый центр живого клубка – все вокруг говорили, перебивали, копошились, всем было интересно, откуда он узнал про кота, который похоже на ближайшую неделю станет героем если не первых, то вторых полос точно. Вместе со своим хозяином.
Но Ирука упрямо шел вперед, не отвечая ни на какие вопросы, и на финишной прямой просто выпихнул Наруто в коридор, шепнув, чтобы тот быстро сваливал в канцелярию, а сам, встав прямо в проходе, объявил публике, что, как официальное лицо, представляющее полицейское управление, по возможности ответит на любые вопросы. А Наруто, не теряя времени даром, сделал то, что ему было велено, и быстрым шагом пошел по коридору, благословляя всех известных и неизвестных богов, а также Ируку–сенсея, за избавление от чересчур любопытных личностей.



Для Саске, привыкшего быть всегда и везде первым и лучшим, это было сродни удара под дых.
Отклонить ходатайство.
Тяжело принимать поражение, но вдвойне тяжелее это сделать, когда изначально все козыри были у тебя на руках. Но Саске не потерял лица: он спокойно дослушал решение до конца, после чего, не обращая внимания на поднявшуюся суматоху, подошел к секретарю, чтобы узнать, когда можно будет получить копию решения и протокола. Он намеренно избегал встречаться взглядом с клиентом – не хотелось смотреть правде в глаза, получить подтверждение своему поражению.
Неуверенность в себе часто рождает максимализм не только в успехах, но и в неудачах, и своё первое поражение Саске переживал очень болезненно, хотя упорно пытался делать вид, что ничего страшного не случилось. Это был лишь этап в рассмотрении целого дела, и проиграв битву, можно выиграть войну.
Кого он хотел больше в этом убедить – себя или окружающих?

Воспользовавшись тем, что всё внимание сейчас было обращено на следователя, который, почему-то без участия помощника прокурора, давал пояснения и комментарии, Саске выскользнул за дверь и пошел куда глаза глядят, оставив возмущенного клиента на Хьюгу. Только бы оказаться подальше от этой жаждущей зрелищ толпы.
Бесцельно двигаясь по запутанным коридорам суда, Саске пытался понять, где он совершил ошибку. Самый легкий способ уйти от ответственности, свалив все несчастья на внезапную догадку прокурора, выглядел, что уж тут греха таить, просто жалко. Вся суть работы адвоката и заключается в том, чтобы уметь выкручиваться из таких ситуаций, но сегодня у него не получилось этого сделать – значит, ошибся.
Невеселые размышления напомнили юноше ещё и том, что он обещал Шисуи сразу же после окончания заседания связаться с Итачи и доложить о результатах. Почему-то именно признание в своем поражении пугало Саске больше всего.
Неизвестность пугает только своей неизвестностью – это и есть тавтология жизни.

Переборов свой страх, он нажал на кнопку вызова, каким-то уголком души все же желая, чтобы у Итачи было сейчас одно из его многочисленных важных собеседований, встреч, совещаний, допросов, свиданий, которые ни при каких чрезвычайных обстоятельствах нельзя прерывать...
- Да?
Сегодня был не его день.
- Привет, можешь сейчас разговаривать? – откашлявшись, спросил Саске, в три ряда проклиная свой внезапно охрипший голос.
- Могу. Заседание уже закончилось?
Вопрос не в бровь, а прямо в глаз – в это весь аники.
- В общем, да... И...
- И?
- Ходатайство было отклонено, - выдохнув вердикт, Саске застыл в ожидании ответа.
- Почему? – ровный голос Итачи ничуть не изменился, и невозможно было определить, как в действительности он отреагировал на эту новость.
- Он сфабриковал астму и забыл сообщить мне об этом важном обстоятельстве... и... мне пришлось резко менять тактику... но... и... – Саске, которому никогда не составляло труда подобрать нужные слова, упорно пытался сказать что-нибудь конструктивное в своё оправдание, но всё, что приходило на ум, свидетельствовало только о его неуважении к клиенту. В итоге получилось нечленообразное мычание, разбавленное никак не связанными между собой местоимениями, предлогами и просто отдельными звуками, и Саске решил просто заткнуться, молча ожидая своего приговора... который последовал незамедлительно.
- Идиот! – прошипел Итачи.
Саске, ошарашенный полученным ответом, открывал и закрывал рот, уже не в силах выдавить даже отдельный звук.
- Я? – наконец ему удалось справиться со своим изумлением.
- Естественно не ты, - немного удивленно ответил Итачи. – С чего бы?
На это Саске вновь нечего было сказать в ответ.
– Передай Нейджи, что на сегодня вы свободны, - на фоне голоса послышался звук захлопнувшейся двери.
- Хорошо, - вздохнул юноша и уже собирался попрощаться, но его перебили.
- И... Саске? – деловой тон немного изменился, смягчившись.
- Что? – устало проворчал младший Учиха, ожидая очередного нравоучения.
- Не вздумай расстраиваться, глупый, – теплые слова поставили точку в их диалоге. Итачи отключился.

«Не вздумай расстраиваться? А кто тут расстраивается?!» - Саске устало прислонился к стене, желая, чтобы весь мир разлетелся на куски – неоправданные ожидания резали сильнее ножа.



Наверное, только добравшись до места сосредоточения всей поступающей в суд макулатуры – до канцелярии, Наруто осознал, что невозможное очень даже возможно, если сильно постараться.
Хотелось прыгать, орать, лезть на стенку от свалившегося, откуда ни возьмись, счастья. Своей счастливой бессмысленной улыбкой и полным отсутствием понимания, что происходит вокруг, он довел до белого каления работницу, принимавшую у него документы. Хотя её сложно винить – в течение полминуты трижды переспросить, где надо расписаться, мог только Наруто, сосредоточенность которого была погребена под тоннами позитива. Наконец чиркнув какую-то закорючку, по своей структуре очень смахивающую на родственницу подписи Какаши, и выслушав пятиминутный монолог о том, что у некоторых руки растут не откуда им положено, Наруто заверил молодую работницу, что его вполне устраивает, откуда у него все растет, забрал документацию и быстро направился в сторону выхода из суда.
Но приключения на этом не закончились. Не успел он покинуть канцелярию, как чуть не столкнулся с Нейджи, который вместо того, что спокойно себе пройти дальше по своим важным адвокатским делам, остановился и окликнул чуть не прошмыгнувшего мимо блондина:
- Наруто.

«А вот это уже ни в какие ворота не лезет и не проезжает. За пять лет Хьюга выучил моё имя?» - но любопытство помешало юноше проигнорировать студенческого недруга. Наруто обернулся и посмотрел на брюнета.

- Что?
- Это было хорошее заседание. Поздравляю, - выдал адвокат. Хоть мимика его лица при этом оставалась такой же выразительной, как стена за его спиной, в голосе Хьюги проскользнула нотка одобрения.
- А... – Наруто усиленно пытался поднять челюсть обратно, что получалось очень плохо. – Спасибо, Нейджи.
Хьюга кивнул и ушел по своим важным адвокатским делам, оставив Наруто стоять столбом посреди коридора в размышлениях, на какой бок перевернулся его мир. Хьюга Нейджи всегда признавал только равных себе, с почтением относился к вышестоящим, но даже камень на дороге уважал больше, чем неудачников, к которым до некоторого времени относился и его бывший однокурсник Узумаки Наруто.
Сейчас своим одобрением Нейджи подтвердил, что в его иерархии Наруто поднялся на пару ступенек выше – до равного уровня далековато, но из категории неудачников он выкарабкался, ещё один повод для гордости собой. Хотя... самооценка юноши никогда не страдала стеснительностью.



Парковка встретила Наруто тишиной – Чоуджи уехал сразу же, как только сдал своего коллегу на руки Ируке, сам следователь сейчас, поди, разбирался с общественным любопытством... если, конечно, его бесконечное терпение, которому и ангелы бы позавидовали, не закончилось раньше, чем было удовлетворено это самое любопытство.
Все лица, которые потенциально могли его подбросить до прокуратуры, исчерпали себя, а небо, как назло, затянули тучи и в ближайшее время ожидался очередной осенний ливень. Сам юноша промокнуть не боялся, а вот бумаги, которые он привез с собой без портфеля, папки или самого стандартного пакета могли стать жертвой нешуточного буйства стихии.

«Остаться здесь и дождаться Ируку–сенсея? Рискнуть здоровьем и добежать до метро?»

Но в случае неоправданного риска он мог сам стать жертвой закона подлости, которому подчинялись токийские ливни.
«Да, матушка природа, хреновый из тебя вышел законодатель», - мысленно проворчал Наруто, продолжая буравить недовольным взглядом черно-белые облака. В отличие от Шикамару он никогда на страдал бурной любовью к этим атмосферным явлениям – и не потому, что у него отсутствовала фантазия. Её-то как раз было в переизбытке, даже инвентаризацию проводить не надо. Он просто не понимал, как можно любоваться тем, что так и норовит в самый неожиданный момент сухого места на тебе не оставить.
- Сейчас уже ливанет, даже до остановки добежать не успеешь, - ответил на его невысказанный вопрос голос со стороны. Наруто скривился – что-то в последнее время развелось слишком много людей, читающих его мысли.
Здравствуй, дежавю.

Примечания автора:

* Приговор выносится по окончании судебного разбирательства и является итогом рассмотрения всему уголовному делу; решение выносится в процессе расследования, до того, как уголовное дело будет передано в суд, т.е. является «промежуточным» документом;
* Ассасин (в указанном контексте) – наемный убийца;
* Фемида – в древнегреческой мифологии богиня правосудия. Фемиду всегда изображают с повязкой на глазах, с рогом изобилия и весами в руках. Повязка – символ беспристрастия. Весы — древний символ меры и справедливости. На весах правосудия взвешиваются добро и зло, поступки, совершённые смертными при жизни. Посмертная судьба людей зависела от того, какая чаша перевесит. Рог изобилия — символ воздаяния или не воздаяния представшему перед её судом.
В более поздние времена римляне, заимствовав у греков пантеон, поклонялись богине правосудия Юстиции, вложив в её правую руку вместо рога изобилия карающий меч. Таковой её изображают и по сей день;
* Анизатин – одно из ядовитых растительных соединений, являющееся компонентом семян Illicium anisatum L. Опытами на мышах установлено, что ЛД 50 (lethal dose, 50 % - медианная смертельная доза токсического вещества, необходимая для того, чтобы погибла половина членов испытуемой популяции) составляет 0,7 мг/кг. Смерть в судорогах наступает в результате паралича дыхания. Для среднестатистического человека достаточно дозы менее грамма, чтобы наступил летальный исход;
* Хонсю – самый большой остров Японского архипелага.

Ему просто повезло, что японская пресса пока не знала Узумаки Наруто, что называется, в лицо. И нашему герою удалось без лишних потерь протиснуться в зал и спокойно дойти до Ируки, который, судя по всему, так и не слезал с насиженного места в течение всего перерыва.
- Это что? – решительно поинтересовался блондин, ткнув пальцем себе за спину, где с важным видом расхаживали люди с блокнотами, тетрадками, диктофонами, разве что бинокли забыли прихватить.
- Люди, - недоуменно пожал плечами следователь.
- Вижу, что не птицы. Откуда их столько и что они здесь забыли?
Ирука загадочно улыбнулся.
- Новости разносятся быстро. Как только выяснилось, что ни Какаши–сана, ни его оппонента не будет, все разбежались. Но в судах всегда дежурит парочка представителей прессы, у которых есть связи среди рабочего персонала суда. Вполне возможно, что секретарь или помощник судьи шепнула пару слов кому надо... и вот тебе и полный зрительный зал.
- Но мы же ничего такого...
- Ты раздул из обычного рассмотрения ходатайства целое представление, главным героем которого является звезда шоу-бизнеса. Журналисты работают на публику, им нужны не сухие цитаты закона, а театральное действие, - заметив, как напрягся его бывший ученик, Ирука улыбнулся. – Поверь мне, и среди них есть достойные люди, заботящиеся об имидже своей профессии – они уважают настроение собеседника не меньше своего любопытства.
- Охотно верю, - юноша покосился на любопытных представителей четвертой власти *, которые, заметив его рядом со следователем, с не меньшим любопытством косились в его сторону. Хотя любопытство и не порок, но бывает очень обременительным для объекта проявленного интереса.

- Медэксперт...? – осторожно поинтересовался Ирука – судя по его вмиг посерьезневшему лицу, этот вопрос его волновал на протяжении всего разговора.
- Ждет за дверью официального приглашения.
- Молодец, - облегченно выдохнул сенсей. – Хоть это было несколько... неожиданно, но ты вовремя сориентировался.
«Сориентировался – вляпался по самое не хочу...»
Трудно рассуждать о том, с чем никогда не приходилось сталкиваться. Он мало что знал об астматиках, ещё меньше – об аллергенах. Всё сказанное было результатом чистой интуиции и ещё, пожалуй, безвыходности положения. И хоть своему седьмому чувству он безоговорочно доверял, это не означало, что оно представляет собой истину в последней инстанции.
- Это только начало, - вздохнув, юноша сел рядом со следователем. В этот момент ему очень хотелось сбросить со стола все бумаги и пару раз хорошенько удариться головой о жесткую деревянную поверхность – эмоции бурлили, словно кипящая в чайнике вода. Но капелька неуверенности окрасила водоворот чувств в темный цвет.
Наруто только сейчас понял, как ему страшно. Даже когда ему сообщили об этом чертовом заседании, даже когда он ехал в машине с делом, которое он никогда в глаза не видел, даже когда пожимал руку своему оппоненту на автостоянке, даже когда вышел за кафедру без единой мысли в голове...
«Я просто сделаю их... сделаю так, что весь мир подавится удивлением!»
Странное дело, но неуверенность, порождая отчаяние, зажигает ещё одно чувство – желание бороться до победного конца.
- Ирука–сенсей, а вы не возьмете пару этих ребят на себя? – и юноша, сверкнув своей привычной улыбкой, ткнул за спину, в сторону перешептывающихся между собой журналистов.



После объявления перерыва судебный пристав отвел обвиняемого в примыкающую к залу комнату, специально отведенную для приватных бесед адвокатов с клиентами. Через несколько минут сюда зашли и Саске с Нейджи.
Хьюга прислонился к стене, разглядывая невзрачное полупустое помещение: посреди комнаты стоял стол, окруженный в круг несколькими стульями, небольшие окна были украшены решетками, сквозь которые внутрь проникал яркий солнечный свет, но даже ему не удавалось развеять царящую здесь мрачную обстановку безысходности.
«Попадешь в такую комнату – и сразу почувствуешь себя преступником»
Положив подбородок на скрещенные руки, Саске некоторое время прищуренным взглядом разглядывал стену, обдумывая и анализируя всё, что только что произошло в зале. Молчание длилось несколько минут, нарушаемое лишь дыханием находившихся в комнате людей.

- Хонда – сан, при таком раскладе наилучшим вариантом для нас будет вызвать вашего личного врача для дачи показаний, - первым взял слово Саске. - Эксперт даст только теоретические показания, но никто не даст ему дополнительного времени для знакомства с медицинскими документами, поэтому выводы будет делать сам прокурор. Но, дабы предотвратить все неожиданные варианты, я думаю...
- Я не собираюсь вызывать своего врача, - внезапно холодно отрезал певец. Он свободно откинулся на спинку железного стула, скрестив руки на груди – настолько, насколько позволяли наручники, всем своим видом выражая нежелание разговаривать на эту тему.
Нейджи нахмурился, оценивая настроение и поведение клиента. Он раньше не встречался с этим человеком, хотя и слышал, что «IS» взялась за его дело. Хьюга всегда был сторонником доверительных отношений между адвокатом и клиентом, но на практике, к сожалению, такое взаимопонимание складывалось далеко не всегда. Не нашлось ещё человека на земле, у которого не было бы секретов.
А уголовный процесс – это склад шкафов со скелетами.

- Тем не менее, я настаиваю на его вызове, - упрямства Саске было не занимать, хотя Хьюге и не понравилось его прямолинейная настойчивость. Но с другой стороны, если брать во внимание повернутый на собственной звездной личности характер певца, может это и не была такая уж неправильная тактика.
- Мне обещали, что никаких осложнений не будет, - с возмущением возразил обвиняемый, подтвердив скрытые опасения Нейджи.
- Если бы мы знали, что могут возникнуть сложности с вашим котом...
- Причем тут мой кот?!
- Вы же слышали, как обыграл ситуацию представитель прокуратуры, - терпеливо попытался разъяснить ситуацию Саске. – Может быть, если вы не хотите, чтобы мы пригласили вашего врача, то объясните нам сами, в чем дело.
«Действительно, почему аллергик держит животное, на шерсти которого скапливается много пыли?» - Учиха сам размышлял над этим вопросом, и к своему неудовольствию не мог не признать, что в рассуждениях этого парня из прокуратуры есть своя логика.
- Мне сказали, что письменных доказательств будет достаточно! – рявкнул обвиняемый, его лицо пошло красными пятнами. – А сейчас вы требуете ещё чего-то! Разве это не ваша работа? Выворачиваться из таких ситуаций?
Взгляд Саске, изначально не отличающийся теплотой, заледенел.
- Я этим и занимаюсь, Хонда–сан. Суд не любит пространственных беспочвенных рассуждений – мне нужны или ваши объяснения относительно открывшихся обстоятельств или показания вашего врача.

Ни спокойный тон, ни проявленное адвокатом терпение не произвели на клиента никакого впечатления. Нейджи, предчувствуя надвигающуюся грозу, решил, что пора вмешаться и попытаться решить дело миром.
- Хонда–сан, мы делаем всё возможное, но без ваших объяснений...
- Так придумайте их! – заявил певец, огорошив обоих адвокатов.
- Придумать... объяснения? – неверяще уточнил Хьюга, наблюдая, как на перекошенном от злости лице появляется лицемерная улыбка.
- Конечно! Разве адвокаты не этим занимаются? Или как ещё вы выигрываете дела?
- Ни один адвокат в нашей конторе не будет заниматься фальсификацией доказательств, - четко отрезал Саске. – Мы будет защищать ваши интересы только законными методами, и никак иначе. Если вы сейчас же не объясните, почему врач вам разрешил держать кота в течение шести лет, если в вашей медицинской карте указано, что вы с рождения аллергик? Или вы что-то скрываете?
- Саске! – шикнул на коллегу Нейджи, удивленный, что тот позволил себе в открытую давить на клиента. Но в следующую секунду он изменил своё мнение: ход, может быть, и был этически грубым, но оказался тем не менее эффективным – стоило только посмотреть, как сильно изменилось выражения лица их подопечного, когда Саске только произнес слово «скрываете». Краска сошла с лица, словно грим под напором дождя, на доли секунды обнажив панический страх. Но не зря обвиняемый был человеком сцены: даже эту мимолетную слабость он использовал, чтобы нанести удар.
- Если вы используете угрозы, чтобы защищать своего клиента, то вы никудышный адвокат, - смотря прямо в глаза молодого юриста, шипящим голосом заявил Хонда. – Я требую замены. Я хочу, чтобы меня защищал твой начальник.
В этот момент Нейджи всерьез испугался за жизнь их клиента. Словно в замедленном кадре он наблюдал, как глаза Саске сузились, тело чуть подалось вперед, пальцы рук напряглись – он был похож на приготовившегося к прыжку хищника.
Почувствовала опасность и жертва. Под этим взглядом певец отпрянул от стола, чуть не упав со стула, выставляя скованные наручниками руки вперед в защитном жесте – и Нейджи не мог его в этом винить. Он готов был уже кинуться вперед, но Саске не стал нападать. Расслабившись, он медленно встал со стула и повернулся к Хьюге.
- Нейджи, пожалуйста, объясни Хонде–сану, что в настоящий момент замена невозможна, - с этими словами Саске вышел из комнаты, словно ничего и не произошло. И Нейджи ничего не оставалось, как успокаивать перепуганную звезду, словно маленького ребенка, что никто его не покусает и не убьет.



«Если вы используете угрозы, чтобы защищать своего клиента, то вы никудышный адвокат», - эти слова настойчиво преследовали Саске, назойливо стучали в сознание, затмевая всё вокруг, и резали по самолюбию, словно острая бритва. Не разбирая дороги и не обращая внимания на проходящих мимо людей, похожих на мельтешащие тени, он шел по коридору, пока, в конце концов, не обнаружил, что оказался на крыльце.
Некой частью сознания он понимал, что эти слова были брошены в порыве паники, самозащиты, и этот урод специально так сказал, чтобы задеть его, унизить. Но легче от этого не становилось.
Сзади послышались торопливые шаги – на крыльцо выбежал Нейджи. Он там был и всё слышал, и почему-то именно из-за этого стало ещё хуже.
- Саске! – брюнет остановился в нескольких шагах от застывшего коллеги, не решаясь подойти ближе.
- Объяснил ему? – спокойно откликнулся Саске.
- Да, он... передумал и очень сожалеет о сказанном.
- Естественно, - болезненная усмешка исказила красивые черты лица. - Он не ожидал, что все его махинации всплывут наружу.
- Мы тоже не ожидали, что так выйдет.
- Я не о том говорю. Разве ты ничего не заметил? Астма... сфальсифицирована.

Ему не нужно было видеть выражение лица Нейджи, чтобы знать – тот сосредоточенно обдумывает его заявление, вспоминает мельчайшие подробности разговора с обвиняемым, анализирует в уме прочитанные документы. В этом был весь Хьюга – юрист, в котором нашли идеальное сочетание рационалист и аналитик. Иногда казалось, что его невозможно было застать врасплох.
- Поэтому он не хочет ни вызывать врача, ни давать показания – оба могут запросто залететь под статью. А лишняя статья ему ни к чему – из-под одной бы выкарабкаться.
- Надо немедленно позвонить Ита...
- Нет, - отрезал Саске, вновь отвернувшись. – Звонить моему брату мы не будем. Я сам разберусь с этим делом и доведу его до конца, независимо, добьемся мы удовлетворения ходатайства или нет.
- Саске, это безумие, - попытался образумить его Нейджи. – Один неверный шаг, да что шаг – слово, и правда станет известна не только нам, но и всей Японии. Такой клиент не стоит репутации «IS».
- А чего же тогда стоит её репутация? – пробормотал Саске, прикрыв глаза. - Я буду осторожен. Скоро перерыв закончится, пора возвращаться, - но сам не сдвинулся с места, окидывая невидящим взглядом автостоянку.
Нейджи, проявляя уважение к его желанию остаться одному, развернулся, чтобы уйти, но в последний момент остановился.
- Если тебе станет от этого легче, я хотел бы кое-что сказать тебе. Два растущих рядом дерева могут иметь одинаковую окраску, одинаковую структуру листьев и коры, но, даже будучи похожими как две капли воды, они остаются разными. Поэтому их нельзя сравнивать.
И брюнет ушел, оставив Саске одного.
- Спасибо, - едва слышимые слова смешались с воем нарастающего влажного ветра, предвестника дождя, на смену душному дню с востока надвигались тучи.
Удивительно ли, но именно от Хьюги Нейджи он ожидал поддержки в самую последнюю очередь.



- Прошу пригласить эксперта, - после окончания перерыва, судья уточнила у представителя прокуратуры, была ли обеспечена явка нового участника и, получив положительный ответ, попросила пригласить его в зал.
Судебный пристав выглянул в коридор и, перемолвившись с кем-то парой слов, пропустил в зал молодого человека.
- Представьтесь, - велела служительница закона, как только эксперт занял отведенное ему место за той же самой кафедрой, где некоторое время назад сидел обвиняемый.
- Якуши Кабуто, младший патологоанатом токийского бюро медэкспертизы, - четко ответил эксперт.
- Прошу сторону, ходатайствующую о вызове, задавать вопросы, - разрешив все формальности, судья с интересом переводила взгляд от прокурора к адвокату. Её расчеты не оправдались и, похоже, в этот день настал тот самый редкий случай, когда эта строгая женщина была рада своей ошибке – молодые юристы смогли удивить её.



Пока судья выясняла подноготную эксперта, Наруто решил потратить эту свободную минутку, чтобы ещё раз перечитать обстоятельства дела, зная, что на все «знакомства», как он называл процедуру представления и разъяснения новому участнику процесса его прав, обязанностей, уйдет некоторое время. По идее, по хорошей идее, он должен был это сделать в перерыве, но эмоции так и норовили накрыть его с головой, и сосредоточиться на каких-то иероглифах было просто невозможно. Сейчас же, вновь оказавшись за кафедрой, Наруто почувствовал, что вновь готов сосредоточиться на деле, словно вернулся в родную стихию. С каких это пор он стал считать зал заседания своей стихией, он вообще не имел никакого представления.
- ... задавать вопросы, - обрывки реплики судьи донеслись до сосредоточенного юноши, словно сквозь стекло, и Наруто, медленно вздохнув, поднял глаза.
- Спасибо, ваша честь, - ответил прокурор. – Пожалуй, чтобы между сторонами процесса не было больше недостатка во взаимопонимании, я позволю себе начать с выяснения вопроса об аллергенах.

«Ками–сама и все его ипостаси, ты на каком языке разговариваешь?» - внутренне ужаснулся блондин – до настоящего момента для него, привыкшего к неформальному общению, язык официального судопроизводства был почти что иностранным. Подобное ощущение можно было сравнить с тем, словно, проснувшись однажды утром, вы обнаруживаете, что иностранный язык, который доходил до вас на занятиях через пень-колоду, внезапно стал для вас вторым родным. Поэтому вырвавшиеся слова стали для Наруто очередным сюрпризом – он не ожидал от себя такого напора официоза.
Однако, как оказалось, местные слушатели любят конструктивные речи – публика навострила уши.

- Якуши–сан, скажите, какие симптомы... могут проявиться у больного астмой в интермиттирующей форме, аллергеном которой выступает пыль? – он решил начать издалека, чтобы адвокат потом не смог придраться к пробелам в пояснениях эксперта. Насколько он помнил лекции Ибики–сана, их преподавателя криминалистики *, чтобы достичь эффективности в тактике допроса, необходимо задавать вопросы так, чтобы цепочка взаимосвязанных логичных вопросов постепенно стала смешиваться с другими, провокационными.
- Это самая легкая по степени тяжести форма бронхиальной астмы. Она сопровождается периодическими приступами удушья, связанными с сильным сужением воздухоносных путей. В конкретном случае удушье будет возникать при контакте больного с определенными аллергенами. Другими проявлениями астмы могут быть сухой кашель, свистящие хрипы – любые признаки того, что больному сложно сделать выдох, - голос у патологоанатома был не в пример приятнее, чем у обвиняемого, как невольно заметил Наруто.
- Какие меры необходимо применять больному, чтобы сократить риск удушья?
- Обычно при интермиттирующей форме достаточно ингаляций из дозирующего баллончика быстродействующих бронхорасширяющих средств из группы b2-адреномиметиков. Например... – однако, заметив, как на серьезных лицах юристов растет непонимание, а составляющая протокол секретарь остановилась печатать и недоуменно покосилась на него, Кабуто вздохнул и переформулировал предложение. – Иначе говоря, это специальные баллончики, чья задача состоит в том, чтобы с помощью определенных средств быстро и эффективно расширить дыхательные пути.

Наруто тоже заметил, как секретарь, загруженная медицинскими терминами, упорно пытается напечатать про эти адмено... хрен–там–чего–то, и поставил себе на заметку внимательно перечитать протокол после судебного заседания независимо от того, чьей победой оно закончится. Всё-таки составленный в течение заседания протокол является, по сути, единственным документом, в котором отражаются все происходящие в процессе действия, в нем находят своё закрепление и все произнесенные сторонами и другими участниками слова, реплики, возражения и целые речи. И Наруто не хотелось, чтобы все его труды разлетелись в пух и прах из-за того, что секретарь напортачила с показаниями эксперта.
К слову сказать, Саске сделал для себя аналогичную заметку.

- А астма – это врожденное заболевание? Или оно может появиться в течение жизни человека? – Наруто от волнения стал покусывать кончик карандаша в ожидании ответа.
- Это неоднозначный вопрос. Астма может иметь наследственную предрасположенность, но и есть шанс её развития в течение всей жизни. Человек живет в среде, полной вредных для дыхания элементов: аллергены, пища, лекарства, курение, дым и даже обычная физическая нагрузка могут стать катализатором астмы. У каждого больного – свой организм, и к каждому необходим индивидуальный подход.
- Ладно... – Наруто чуть сощурил глаза, рисуя на листке последнюю цифру. – Аллергены пыли и аллергены на животных взаимодействуют друг с другом? Имеют какие-нибудь общие параметры?
- Кроме того, что и те, и другие аллергены – нет, - прозвучал ответ эксперта, и сердце Наруто рухнуло вниз. – У шерсти другие антигены, воздействующие на организм. Аллерген обычно содержится у животных в слюне, и когда они облизываются, он попадает на шерсть. Однако... хотя пыль как таковая к шерсти животных не относится, я бы не посоветовал таким аллергикам держать пушистых животных и таких, которые могут бегать где угодно и собирать на себя грязь. Потому что если аллергическая бронхиальная астма уже есть, и даже если только на пыль, это не исключает развития аллергии и на другие предметы. Поэтому держать животных аллергикам на пыль можно, но исключительно маленьких пушистых в коробочке в соседней комнате, а лучше лысых.

Секретарь, не удержавшись, прыснула, хоть в последний момент под строгим взглядом судьи и постаралась замаскировать свою оплошность под чих.
Но не одна она стала жертвой слов эксперта, которые произвели эффект разорвавшейся бомбы, цепная реакция охватила весь зал, превратив его в живой улей. У журналистов всегда была хорошо развита интуиция, и сейчас они почувствовали, что сказанные экспертом слова приблизили их к кульминации действа. Обвиняемый сидел, обхватив себя руками, его лицо было бледнее лежащей перед ним бумаги, а его глаза с какой-то яростью, граничащей с обреченностью, уставились на своего адвоката. Саске словно и не замечал этих взглядов – он внимательно рассматривал эксперта, словно ища в его словах спрятанный подвох. Наруто хорошо знал этот взгляд, он сам с таким же выражением лица прожигал дырку в документах из полицейского управления.

Улыбнувшись веселым воспоминаниям, блондин перевел взгляд на Ируку–сенсея, тот, кивнув на оживленный зал, подмигнул ему.
- Господин прокурор, у вас ещё будут вопросы? – подождав, пока шум более-менее стихнет, судья обратилась к Наруто.
- Нет, ваша честь.
- Господин адвокат, у вас будут вопросы эксперту?
- Да, ваша честь, - откликнулся Саске. – У меня всего один вопрос. Вы сказали, что каждый больной – это своего рода уникальный случай, и ваши ответы на вопросы моего оппонента являются лишь общими теоретическими выводами из врачебной практики, так?
- Вы хотите спросить, могут ли быть исключения из всего того, что я рассказал? – ловко подбил его вопрос патологоанатом. – Могут. Это редкие случаи, но человеческий организм – даже для него самого загадка. Однако из этого не стоит делать вывод, что каждый второй больной должен быть исключением.
- Конечно, но если животное не является катализатором развития аллергии, тем более что вы сами сказали, что аллергены пыли и животных – это разные вещи, так почему бы тогда такому астматику не держать у себя такое животное. Предположим, пушистого кота?

- Пушистого кота, которого он тискает, словно мягкую игрушку, вдыхая весь разнообразный спектр пыли, - не удержался от реплики Наруто, за что тут же получил замечание от судьи. Но это стоило того, и совесть юношу не мучила – он сразу почувствовал, куда дует ветер в вопросах адвоката. Его оппонент не пытался найти ошибки в ранее данных показаниях, да это было бы гиблым делом – молодой врач прекрасно изложил им суть болезни, но извращал их смысл.
- А у вас есть доказательства, что мой клиент действительно, как вы сказали, «тискает» своего кота? - Саске не оставил брошенные слова без внимания.
- Но...
- Он сказал, что у него живет кот, но ни слова не было сказано о том, что вступает в ним в сенсорный контакт. Вы можете подтвердить свои слова доказательствами, а не простыми заявлениями?
«Ах ты! - Наруто стиснул края кафедры так, что костяшки пальцев побелели. – И дернул черт меня за язык!»
- Видимо, нет, - сделал вывод из его перекошенного лица Саске. – Но я вернусь к своему вопросу. Якуши–сан, так возможны исключения?
- Да, теоретически возможны.
- У меня больше нет вопросов, ваша честь, - удовлетворенно кивнул адвокат.
- Если больше нет вопросов, вы свободны, - судья кивнула эксперту, и тот покинул зал заседания. - Вопросы? Доказательства? – она вновь обратилась к противникам.
- Нет, - напряженно ответил Наруто. Ответ Саске тоже был отрицательным.
- Прошу подвести итоги заседания.



Наруто, стиснув кулаки, обреченно слушал, как адвокат первым произносит заключительный монолог – и вновь его речь захватила, словно ураган, внимание всего зала. Хотя с каким–то удовлетворением Наруто заметил, что его выводы содержательно оригинальностью не отличались – тот же акцент на доказательствах, тот же упор на здоровье. Ему, конечно, здорово удалась попытка интерпретировать показания эксперта в свою пользу, но выглядела она не до конца убедительной – создавалось ощущение, что Учиха словно боялся задеть какой-то подводный камень.

«Странно, почему они просто не вызвали врача? – недоуменно думал Наруто, слушая заключительную часть речи, эта мысль только сейчас внезапно осенила его. – Ни за что не поверю, что с такой головой на плечах он не додумался до такого простого и эффективного решения!»

- ... что же касается выявленного в процессе заседания недоразумения, касающегося справки и наличия у моего подопечного домашнего кота, я хотел бы отметить следующее: Хонда–сан находится под присмотром личного врача с самого рождения. Этот человек – общепризнанный специалист в медицине, его репутация не вызывает сомнений. Трудно предположить, что такой врач позволил бы своему подопечному в течение шести лет держать животное, которое угрожает его здоровью или даже жизни. Медицинские документы говорят о том же – болезнь не прогрессировала, из чего следует вывод, что данное обстоятельство никак не влияет на исход рассмотрения ходатайства.
Исходя из всего вышесказанного, я полагаю, что ходатайство должно быть удовлетворено, ведь здоровье каждого человека – моё, ваше, и даже сидящего перед вами обвиняемого – бесценно, а единожды заплатив слишком высокую цену, его можно потерять навсегда, и тогда никакие деньги не смогут его вам вернуть. Ваша честь, я требую удовлетворения ходатайства.

«Красиво сказал – сто баллов * и автомат за основы судебного красноречия *, - стиснув зубы, Наруто невидящим взглядом уставился на исписанный его корявым почерком лист – ночной кошмар каллиграфа. – Может, у меня никогда не получится сказать также... Но красноречие не заменит тебе доказательства!»

- Я считаю, ваша честь, что доказательств для удовлетворения ходатайства недостаточно. Обвиняемый зарекомендовал себя в прошлом, как человек эмоциональный и не заслуживающий доверия со стороны органов правосудия. И года не прошло с тех пор, как он сидел на скамье подсудимых, и приговором суда был признан виновным... и снова обвиняется в преступлении. В этот раз – в совершении тяжкого преступления – убийства двух человек. Доводы стороны, подавшей ходатайство, в пользу слабого здоровья обвиняемого, конечно, стоит принять во внимание... если бы они были бы доказаны. Мною было поставлена под сомнение компетентность врача, вынесшего справку, с помощью эксперта было выяснено, что медицинская практика знает редкие случаи, когда больной, страдающий астмой от аллергенов пыли, вдруг ни с того, ни с сего приобретает иммунитет к пыли, которую собирает его кот. Странно, правда? – Наруто позволил себе лукавую усмешку, и многие в зале, к его радости, разделили его мнение, улыбнувшись при этих словах. – На мои вопросы были даны пространные ответы, и не было представлено хоть одного внятного доказательства, объясняющего, почему обвиняемый может переносить общество своего кота, но при этом тюремная пыль вызовет у него развитие болезни.
Мною не оспаривается иные доказательства – свидетельские показания, однако, в силу того, что медицинские документы были поставлены под сомнение, и защитнику обвиняемого не удалось привести аргументы в пользу их истинности, я считаю, что одних доказательств в виде свидетельских показаний недостаточно для вынесения положительного решения. Ваша честь, я требую отказать в удовлетворении ходатайства.

Последние слова были произнесены, зал замер в ожидании. Судья окинула участников процесса задумчивым, оценивающим взглядом.
- Господин следователь, вы поддерживаете заявления представителя прокуратуры?
- Полностью, ваша честь, мне нечего добавить, - ответил Ирука.
- Хорошо. Решение суда будет объявлено через полчаса. Прошу участников процесса не расходится.

Примечания от автора:

* Журналистов в неформальной среде называют «четвертой властью», наряду с тремя официальными ветвями государственной власти – законодательной, исполнительной и судебной;
* Криминалистика – юридическая дисциплина, изучающая тактику и методику расследования преступлений;
* Основы судебного красноречия (риторика) – юридическая дисциплина, изучающая умения и навыки в подготовке и произнесении судебной речи, в управлении вниманием судебной аудитории;
* Сто баллов – оценка в учебных заведениях Японии выставляется по стобальной системе, соответственно, сотня баллов является аналогом нашей пятерке.

15:13
На лице Кьюби смешались изумление и скептицизм – он всерьез думал, что ослышался.
- Повтори-ка.
Раздраженно взглянув на брата, Наруто повторил фразу, которую произнес пару секунд назад.
- Я сказал, что с нами будет ещё двое.
Искринки смеха исчезли из глаз Кьюби.
- Ещё двое? Что значит «ещё двое»?! Что случилось, братишка?
- Они нашли проход, вот что! Это был досадный казус. Я вообще не понимаю, как это произошло – если бы не это чертово восстание, этот тупой коп и придурочный Учиха... всё было бы нормально!
Кьюби прикрыл глаза и глубоко вздохнул, как одно тревожное слово привлекло всё его внимание.
- Коп? Гребаный коп узнал о твоем плане?
Наруто, вздохнув, с шипением протер глаза.
- Да. Но не волнуйся – с ним проблем уже не будет.
- Ты убил его?
- Что? Нет.
Глаза красноволосого предупреждающе сверкнули, напоминая брату о «кодексе» их работы.
- Ты знаешь, что согласно нашим правилам мы не имеем права трогать представителей власти, кроме...
- Черт возьми, не убивал я никакого копа! – вздрогнув от собственного повышенного голоса, Наруто быстро оглянулся на офицеров – те его не услышали, и блондин успокоился. – Его убил Учиха, а не я.
- Кто такой Учиха?
- Один из местных долгожителей, - проворчал Наруто.
Догадавшись, что этот Учиха – один из двух новых участников побега, Кьюби провел пальцами по столу, его взгляд стал отстраненным.
- А кто второй?
- Сусаноо Итачи. Ты уже слышал о нем.
- Да, слышал, - Кьюби сощурил глаза, моментально подметив, как изменился голос брата, когда он говорил об Учихе и Сусаноо. Но по этому поводу он решил пока оставить комментарии при себе и вернулся к первому из их незваных гостей. – Учиха... расскажи мне о нем поподробнее.

Он не упустил из виду, как брат неловко сглотнул и как нервно забегали зрачки его глаз, и понял, что ответ ему совсем не понравится.
- Учиха Мадара... серийный убийца. И... насильник.
Кьюби стиснул челюсти, услышав эти слова.
«Наруто!»
Застонав, Наруто уронил голову на жесткий стол.
- Ай–й–й! Да знаю я, знаю! Разве не видишь, что я сейчас докатился до такой депрессии, до какой только возможно?
Не понаслышке знакомые с профессией ассасинов * или серийных убийц (как сами себя называли те из них, которые полностью отдавались своей работе и гордились ею), Наруто и Кьюби давно осознали, что их «законы» и их «правила» ни в коем случае не должны пересекать границы физического надругательства. Даже малейшая связь с таким тяжким преступлением должна быть незамедлительно устранена. Другими словами – изнасилование было злодеянием среди ассасинов.
- Боже, меня не было всего несколько дней, и во что это вылилось? В каком месте на всей планете ты не ввяжешься в...
- Не тебе сейчас судить меня! Я не хотел, чтобы это произошло, - стукнув кулаком по столу, прорычал Наруто.
Кьюби замолчал, дожидаясь, пока Наруто уймется.
- Я не собирался судить тебя, Наруто. И ты это знаешь. Я просто хотел сказать, что вы должны избавиться от него, и быстро.
- Тсс! – гневно прошипел Наруто. – Мы не можем.
- Что?
Посмотрев в сторону офицеров, Наруто перегнулся через стол и тихо прошептал:
- Он перестраховался – у него есть снаружи человек, с которым он связывается каждый день. Если Учиха не выйдет на контакт с ним хоть раз, этот связной сдаст весь наш побег с потрохами.
Обдумав новую информацию, Кьюби презрительно усмехнулся.
- Значит, мозги этого придурка повернуты не только на сексуально-озабоченной тематике. Как... непредсказуемо.
Наруто вздернул бровь, удивленный едва заметной усмешкой, исказившей лицо брата.
- Я не понимаю тебя. Что смешного в этой ситуации?
Усмешка ещё шире растянулась на лице Кьюби, и он посмотрел на брата с садистским блеском в глазах.
- Знаешь... Если он так отчаянно стремится стать участником нашего мероприятия, то почему бы не позволить ему дойти до самого конца?
- Что?! – глаза Наруто в шоке распахнулись.
- В конце концов, если мы оставим наших непрошеных гостей на растерзание копам, игра потеряет свой азарт, - мрачно ухмыльнувшись, Кьюби откинулся на спинку стула. – А это будет слишком... скучно.

16:39
- У нас будет 19 минут, чтобы выбить железную решетку из окна лазарета и всем перелезть через стену. Наше преимущество – в скорости и времени, - возглавив небольшое собрание его дражайшей команды, Наруто осторожно изложил им основные пункты плана – побег был уже не за горами.
- В результате у каждого из нас будет минута, чтобы перелезть через проволочное ограждение, если мы не успеем сломать решетку вовремя, так? – посчитал Итачи.
- Именно, поэтому скорость и время имеют для нас первостепенное значение, - уточнил Наруто. – И поэтому мы должны по возможности с особой точностью и тщательностью предусмотреть все неожиданности, которые могут подстерегать нас в ходе плана. Ничего не должно быть упущено.
- Знаешь, мне в общем-то пофиг, как всё это будет проходить. Просто скажи мне, сколько времени осталось до побега, - нетерпеливо спросил Мадара.
Удержавшись от желания сказать что-нибудь колкое в ответ, Наруто ответил честно:
- Не знаю.
- Мне нужна точная дата. Сейчас, красавчик!
- Для чего? – усмехнулся Итачи. – За последние годы тебя это как-то не сильно волновало, как и то, что у тебя есть все шансы сгнить здесь.
- За последние годы у меня не было надежды выбраться из этой зловонной дыры. Так что, скажи мне точное время, сладкий.
Покосившись на мужчину, который развлекался тем, что раз за разом придумывал ему новые клички, Наруто прикинул в уме все приготовления.
- Думаю, от четырех до шести дней.
Мадара остался доволен – осталось так мало времени до того, как то, что ранее казалось невозможным, станет реальностью.
- О да... это я и хотел услышать. Гарантируешь, солнышко?
- Почему бы тебе просто не набраться терпения и не увидеть всё своими глазами, придурок?! – вышел из себя Наруто, мечтая, чтобы ему под руку подвернулся нож.
- Что будет дальше? – перебил их разборки Итачи, интересуясь, что будет после того, как они окажутся снаружи.

«Каждый сам за себя», - это Наруто собирался сообщить им раньше, но, взглянув на Мадару, который ожидал от него именно этого ответа (исходя из их предыдущего разговора), сказал кое-что иное:
- В трех милях от стены... нас будет ждать самолет.
Учиха пораженно моргнул, но его губы тут же растянулись в хищной улыбке, и он радостно пропел:
- Ух ты, какое великодушное предложение ты для нас подготовил, красавчик. Скажи-ка... ты изменил своё решение, поддавшись моему шарму... настолько, что решил отвезти меня на Гавайи?
Наруто крепко стиснул зубы, дабы не ляпнуть что-нибудь грубое в ответ, и, решив просто не обращать на мужчину внимания, уронил голову на матрас. Его сокамерник лежал там же, застыв, как каменное изваяние – такой же неподвижный, как пол, на котором сидел Наруто.
- Ты чего такой молчаливый, Шика? – не получив ответа, блондин оглянулся через плечо на притихшего брюнета – тот был полностью погружен в рассматривание фотографии, на которой был запечатлен вместе со своей девушкой.
- Шикамару?
- А, чт-что?
Услышав в восклицании несвойственное брюнету удивление, Наруто нахмурился: что же так поглотило его сокамерника, что он не уделил и капли внимания их будущему мероприятию?
- Я только что говорил о побеге. Ты хоть слово слышал?
- Я...
Мадара, присвистнув, громко хмыкнул.
- Это что-то новенькое – удивительно ли, Нара впервые прохлопал такое важное обсуждение. По-моему, это событие должно войти в историю. Что ты там рассматриваешь?
Запихнув фотографию обратно в карман, Шикамару пронзил Мадару взглядом, предупреждая, чтобы тот отстал от него.
- Не суй нос не в своё дело, Учиха.
- Ой-ой, что это мы такие агрессивные? В этом скомканном клочке бумаге скрыт какой-то секрет?
- Да пошел ты! – Шикамару резко вскочил с кровати и вышел из камеры, не сказав больше ни слова.
- Какой обидчивый, - засмеялся Мадара, но его смех превратился в стон, когда Наруто сильно ударил его под дых.
- Остальное мы обсудим позже, - бросил Наруто, обращаясь скорее к Итачи, чем к шипящему Мадаре, и быстро выскочил наружу, собираясь догнать своего проблематичного сокамерника.
- Ну а теперь что я не так сказал?! – завопил вслед блондину Мадара, потирая ушибленную грудь. Итачи закатил глаза и, не испытывая сильного желания оставаться в компании мужчины дольше необходимого, вышел из камеры. Но прежде чем он двинулся дальше, то заметил, как за ним наблюдают Зецу и Кисаме. Двое крепких мужчин, щеголяющие ярким окрасом волос, смотрели на него с другой стороны яруса. Без сомнения, им было интересно, что за дело сблизило его с Учихой и Нарой.
«Назойливые ублюдки», - спрятав руки в карманы, он пошел по направлению к ним.

- Шикамару. Эй, Нара! – только на середине двора ему наконец-то удалось догнать быстро шагающего брюнета, и Наруто схватил его за локоть. Шикамару опустил сверкающий бешенством взгляд на удерживающую его руку.
- Что? – практически рявкнул он.
- «Что»? Это был мой вопрос! Что у тебя случилось? Ты чего такой нервный?
- Нервный? Кто сказал, что я нервный? – выдернув руку из хватки Наруто, Шикамару опять двинулся вперед.
- Я сказал, - Наруто ещё раз попытался остановить брюнета, схватив его за запястье, но тот вновь поспешно высвободил руку. – Шикамару!
- Что?
- Проклятье, остановись уже! – Наруто выскочил вперед, перегородив ему путь, и уперся руками в широкие плечи брюнета. Шикамару, наконец, остановился. – Что, черт возьми, с тобой случилось?
- Со мной ничего не случилось. Это с тобой что случилось?
- Не переводи стрелки, Нара! – нахмурившийся блондин никак не мог сообразить, что ему делать с этим новым образом брюнета. Он слишком много недоговаривал, но его глаза были переполнены невысказанными чувствами. – Скажи мне, что тебя беспокоит.
- Я сказал, что ни...
- ХВАТИТ! – перепугав своим криком половину проходящих мимо заключенных, Наруто перехватил взгляд старшего парня. – Прекрати повторять одно и то же! Думаешь, я слепой, и не вижу, что у тебя не всё в порядке?
Шикамару отвернулся, прикусив губу – он устал и был на взводе.
- Это тебя не должно волновать, Наруто.
- И тем не менее. Я не уйду, пока ты не скажешь мне, в чем дело.
Заметив, что остальные заключенные стали коситься на них, Шикамару повернулся к ним спиной, искоса рассматривая своего настойчивого сокамерника.

«Ладно», - схватив блондина за тонкое запястье, он потащил его подальше от лишних любопытных глаз.
Как только они остановились за одним из обособленных рабочих сараев, Наруто тут же возобновил прерванный разговор.
- И? Я жду.
- Это... по поводу моего ребенка.
Наруто уловил незначительные нотки беспокойства и моментально заподозрил неладное.
- А что с ним не так? Твоя девушка заболела? Ребенок нездоров? Ребенок оказался не твой? Что...
Заткнув рот слишком много говорящего блондина, Шикамару покачал головой с легкой усмешкой.
- Нет-нет, ничего такого. Просто... мне тяжело. Понимаешь?
- А... ты ещё не смирился с этим? – когда он получил в ответ неловкий кивок, Наруто захотелось рассмеяться. – Мы уже это обсуждали, Шика. Прекрати волноваться. Я уверен, что из тебя выйдет отличный отец.
- Но...
- Нет-нет! Никаких «но», Нара! У тебя всё будет хорошо... назло твоей кислой роже, - вложив в последнюю фразу небольшую долю сарказма, Наруто похлопал хмурого сокамерника по плечу. – Честное слово, неужели тебя беспокоило только это?
- Эмм... да.
- Пфф! Боже правый... а я думал, что это что-то серьезное.
- Это и есть что-то серьезное! Для меня! – возразил Шикамару.
- Ладно-ладно, - обхватив ворчуна за плечи, Наруто повел его обратно к остальным. – Несмотря на то, что ты ублюдочный вор... запомни! Ты будешь любящим ублюдочным вором, а для ребенка нет ничего более важного. И по-моему, круто, когда отец у тебя – преступная шишка, как думаешь?
- Знаешь, мне легче от этого не стало... совсем.
- Ну, я, по крайней мере, попытался.
Шикамару закатил глаза, но всё же улыбнулся своему жизнерадостному сокамернику.

17:19
Прислонившись к решетке изнутри камеры, Итачи нахмурился – все члены собравшейся банды смотрели прямо на него. Некоторые чувствовали себя не в своей тарелке, но другим хватило самообладания не скрывать нетерпения.
Так как никто не хотел начинать разговор, Кисаме, беспокойно царапая шею, взял слово от имени всей группы.
- Мы тебя не судим, парень. Просто, черт возьми, мы в замешательстве, и нас гложет любопытство. Я, конечно, понимаю, твои серьезные намерения по поводу..., - но поймав предупреждающий взгляд Итачи, Кисаме закашлялся и перескочил эту часть речи, прекрасно зная, что лидер терпеть не мог выносить на общее обсуждение свой интерес в отношении блондина. Поэтому Кисаме решил начать с другого конца. – Но ежедневно якшаться с Учихой? Что у тебя может быть общего с ним? Это как-то связано с тем, что ты дал отбой его устранению?
- Да плевать на отбой, - рявкнул Какузу. – С каких это пор у тебя и у этого психа появились общие темы для общения?
Глаза Итачи потемнели, а губы сомкнулись в тонкую линию. Его подопечные не только выходили из-под контроля, но им хватило наглости залезть на запретную территорию.
Уловив витающее в воздухе напряжение, Сасори выступил вперед с намерением успокоить лидера, прежде чем тот сорвется и поубивает их всех.
- Итачи, - его голос был тихим, но оттого не менее решительным. Он смотрел Сусаноо прямо в глаза. – Просто скажи нам, в чем дело.
- И чтобы между нами не было непонимания, мы знаем, что это никак не связано с деньгами, играми или... с удовлетворением, хм.
Цокнув языком, Итачи расслабился, но ярость от этого никуда не делась – дурное предчувствие, касающееся его банды, стало явью. Хорошо, что они не теряли бдительности... плохо, что эта самая бдительность коснулась его самого.
- И что вы думаете, я вам отвечу?
- Что это не вашего собачьего ума дело! – радостно провозгласил Тоби, пародируя голос Сусаноо, и тут же получил кулаком по голове от большинства присутствующих. Итачи слегка улыбнулся и окинул взглядом свою разношерстную банду – с каждым из них он был знаком в течение восьми лет. Он взвешивал свои шансы и просчитывал возможности.

«Если они узнают о нашем плане, у нас будут серьезные неприятности, маленькая нулёвка. Но насколько они будут серьезными, если они останутся в неведении – это тот ещё вопрос»

- Не знаю, должен ли я напоминать вам – то, что касается меня, не касается вас, - Итачи смерил их холодным взглядом, усмехнувшись, когда все опустили глаза. – Но несмотря на ваш внезапный приступ любопытства, здесь я буду честен, - оттолкнувшись от решетки, он подошел ближе к своим глупым подопечным, заметив, как некоторые из них изо всех сил сдерживают дрожь. – Учиха Мадара, как вы все знаете, психически неуравновешенный серийный убийца. Ничто не может ускользнуть от его внимания – и когда он замечает нечто интересное, он из кожи вон лезет, чтобы овладеть им. В этом и кроется причина нашего совместного времяпровождения – он положил глаз на мой «интерес». Поэтому... дабы обеспечить «его» безопасность, я стараюсь быть ближе к Учихе насколько это возможно, - смешав ложь с правдой, Итачи спрятал руки в карманы и посмотрел прямо на Кисаме. – И касательно того, что я лишил тебя удовольствия избавиться от него, Кисаме... Я решил сделать это сам. В конце концов, мы с ним встали друг другу поперек глотки ещё с тех пор, когда ни один из вас не пересек порог этой тюрьмы. Вы не знаете его и его афер так, как знаю я, - оправдав свои действия простыми выдумками, Итачи вздернул тонкую бровь – слушатели погрузились в глубокое молчание. – Ещё вопросы будут?
Собравшиеся обменялись взглядами и, казалось, были более-менее удовлетворены этими объяснениями, за исключением Кисаме, Сасори, Какузу и Зецу, которым ещё хватило смелости смотреть на лидера с недоверием.
Прекрасно зная, что у каждого из них на уме, Итачи мрачно усмехнулся и вышел из камеры, оставив банду на растерзание усугубившимся подозрениям и напряженной неясности.

«Это ничем хорошим не кончится», - даже не оглядываясь, Итачи чувствовал, как их взгляды буравят его спину, пока он спускался вниз по лестнице.
Когда он встретил на своем пути Наруто с Нарой, Итачи кивнул улыбающемуся блондину и тихо прошептал:
- Нам надо поговорить.

Примечания по тексту:

* Ассасин (в указанном контексте) – наемный убийца; если интересно узнать о первоисточнике этого понятия – можно посмотреть здесь.