Моргана лениво облокотилась о подлокотник, постукивая ноготками по деревянной поверхности трона и пристально наблюдая за Гвейном, вновь одолевшим двух головорезов Гелиоса. Она была довольна.
Забавно, но показательное выступление не укротило ее желание - так ей казалось на первый взгляд. Наоборот, оно распалялось только сильнее, пока Гвейн сдирал с себя остатки рваной туники, обнажая блестевшее от пота тело. Он взъерошил растрепанные влажные волосы и перехватил удовлетворенную улыбку колдуньи, рассматривающей его с другого конца зала Совета.

В конце концов, после обмена пристальными взглядами, Моргана встала и медленно приблизилась к рыцарю. Подчиненные Гелиоса быстро отпрянули от них.
- Все эти драки мне наскучили, - произнесла она - тихо, но так, чтобы ее слова услышали все зрители.

- Впервые полностью с тобой согласен, - усмехнулся Гвейн, слегка морщась, - порез на лице обдало огнем боли. Моргана заметила это и положила ладонь на его грудь, из ее уст раздались незнакомые слова. Внезапно сосредоточенный взгляд полыхнул золотом, и сила стремительно потекла через тело Гвейна. Все порезы на его коже затянулись, наливающиеся кровью ушибы выцвели на глазах, а каждая ноющая косточка будто обновилась. Все мужчины в зале, в том числе и Гвейн, в удивлении воззрились на результат магического исцеления. Моргана вновь перехватила взгляд своего победителя, но он не повелся на ее довольный высокомерный взор. Ее ладонь по-прежнему лежала на его груди, слегка поглаживая мышцы.

Гвейн опустил глаза — красивее женщины он еще не видел. Страдания оставили на ней свой след, но он не мог не думать, какой красавицей она была в дни своего расцвета, до того как ею овладела тьма и жажда мщения. Больше всего он хотел вернуться в прошлое и, прежде чем все пойдет неправильно, не позволить ей совершить страшный шаг.

Исходящий от нее запах был приятным. Как может у зла быть такой сладкий аромат? Он размышлял, стараясь сохранить лицо, дабы она не воспользовалась его слабостью.

Гелиос с сожалением наблюдал за ними, стоя около трона, явно взволнованный возникшей связью между Морганой и Гвейном.
- Моргана, - позвал он, пытаясь отвлечь ее от молодого рыцаря. Не обращая на него внимания, не внимая его жалким мольбам, она пошла вокруг Гвейна. Подол ее платья скользнул по его голым ступням, а тело откликнулось на ее близость. Она остановилась позади него, чем-то заинтересовавшись, в то время как Гвейн смотрел на приближающегося Гелиоса. Лицо темнокожего воина, обычно такое ехидное, перекосилось от ярости.

- Кхм-кхм! - прохрипел он, на этот раз успешно завладев вниманием колдуньи. Она посмотрела на своего подчиненного через плечо Гвейна - ее глаза расширились и вновь озолотились, заставив Гелиоса вцепиться в собственное горло в борьбе за глоток воздуха.
- Я твоя королева, - не отрывая от него смертоносного взгляда, сказала она. - Лучше бы тебе не забывать это, - прошипев последние слова, развеяла удушающие чары, оставив лежать его на полу, потрясенного и почти бездыханного.

Она вновь подошла к рыцарю, соблазнительно прошептав:
- Пойдем, - и пошла прочь из зала Совета. И Гвейн последовал за ней в ближайшие спальни, беспомощный перед ее волей.



Моргане понравилось, что Гвейн добровольно поддержал ее. Все усилия, которые она потратила, чтобы возвысить его перед остальными воинами, не сработали бы без его согласия. А он, собственно, и не давал его, но, выполняя акробатические трюки и отбиваясь от многочисленных атак противников, подсознательно поддался ее желанию. Хотя не имел ни малейшего понятия, что это было за желание. Моргана была женщиной-загадкой, скрывающей столько «скелетов», сколько он даже представить себе не мог, но именно эта таинственность и стала первопричиной его влечения к ведьме.

Ведь запретный плод всегда слаще доступного.

Потом же, Моргана была настолько... безнравственной, что он просто не мог устоять.

Внезапно одним резким движением Гвейн подался вперед и толкнул ее на широкую, украшенную пологом кровать. И теперь, возвышаясь над ней, хотел силой взгляда заставить ее почувствовать себя хотя бы немного уязвимой. Моргана раздраженно дышала, но не отталкивала его.

Она лежала и рассматривала его, а он любовался ее красотой, ее темными локонами, обрамляющими бледное лицо. Ее смертоносный взгляд не пугал его, и Гвейн строптиво улыбался, только сильнее разжигая ярость колдуньи. И вот золото вновь наполнило зеленые глаза: его не отбросило назад, но что-то мертвой хваткой вцепилось в волосы на затылке. Нет, это было что-то нематериальное, ведь он прижимал ее руки к постели рядом с головой.

Затем Моргана оттолкнулась, тесно прижалась к рыцарю и, используя магическое сцепление, заставила поцеловать ее. Гвейн знал, что с магией, с такой легкостью контролирующей все его движения, бороться бессмысленно, и с легкой долей сожаления подумал, что больше не хочет противостоять этой женщине. Он отпустил ее запястья и сплел ее пальцы со своими. Стоило ему это сделать, как сдерживающая его магия рассеялась, оставив их под властью силы обычного человеческого притяжения.

Несколько мгновений они играли друг с другом в череде настойчивых глубоких поцелуев. И Моргана, поглощенная их игрой, на миг отвлеклась от настоящей цели своего плана.
- Зачем ты исцелила меня? - с придыханием спросил Гвейн, с неохотой отстраняясь от ее губ.

Моргана резко опрокинула его на спину и, приподняв юбки, села верхом.
- Мне необходимо от тебя только самое лучшее, - видимо, вопрос мужчины напомнил ей о том, чего она на самом деле желала получить от него.

Он вопросительно нахмурил брови. Почему?

- Никакая сила, какой бы могущественной она ни была, не сравнится с силой жизни, Гвейн, - ответила она мелодичным голосом. Гвейн хотел возненавидеть ее. Он никогда не хотел... полюбить женщину, которую не мог понять.

Гвейн тут же отбросил мысль о подобных чувствах:
- А Гелиос чем плох?

Тень отвращения омрачила ее лицо прежде, чем она ответила:
- У него есть полезные качества, но ни он, ни один из его подчиненных не достоин стать отцом моего ребенка.

- Так ты выбрала меня из всех здешних мужчин именно для этого?
Моргана отметила, что он не лукавит и действительно хочет узнать скрытый смысл ее плана.

Она небрежно пожала плечами.
- Почему нет? Ты доказал, что силен духом и телом. Ты должен быть рад, что сможешь передать все эти достоинства моему наследнику.

- У меня переизбыток наглости, тебя это не смущает? - прищурил он один глаз.

Моргана мягко покачала головой, теребя кольцо на цепочке, которое он всегда носил на шее, не снимая.
- На самом деле твоя наглость привлекает меня больше всего. Покорность, исполнение всех прихотей и желаний – нет ничего скучнее для королевы. Твое непослушание соблазняет меня, Гвейн.

«Какой комплимент», - подумалось рыцарю. Он лежал под колдуньей и улыбался, довольный, что на его долю перепало немного похвал. Несколько мгновений наполнились молчанием. Он облизнул губы и решил испытать судьбу. Да, она была воплощением зла, но что случится, если он подыграет ее желанию? Вопрос риторический, на который он все-таки даст ответ – не словами, но действиями.

Он протянул руку и провел по ее щеке, лаская гладкую кожу лица, провел пальцами по шее, почувствовав биение пульса в ямочке у основания. Удары участились, когда его пальцы скользнули дальше, коснувшись наполовину скрытых под переплетенным лифом платья грудей. Стоило его пальцам задержаться на плоском животе, как Моргана приподнялась, позволяя им окончательно избавиться от одежды.

Гвейн двигался медленно, восхищенный безупречностью нависающего над ним обнаженного женского тела. Прежде чем они начали свой танец, Моргана схватила его за плечи, заставляя сесть вертикально — так, чтобы они полностью соприкасались телами. Его руки приобняли ее, прижимая, а его сила поглотила ее, когда они начали первое движение. Их губы случайно соприкоснулись, и Гвейн заметил, что ее поцелуи до сих пор по-детски невинны. Несмотря на всю свою дерзость, она казалось совсем неискушенной в области постельной любви.
Она позволила ступить за рамки дозволенного, она хотела отдаться, хотя пожертвовала ради этого своей невинностью – от осознания истины происходящего он окончательно потерял разум.

Он чувствовал себя польщенным, ведь такая могущественная королева-ведьма обнажилась перед ним, избрав отцом своего первенца. И для него не имело большого значения, хотела ли она таким образом защитить свое наследие, сохранить династию, но оборвать все родственные связи со своим сводным братом.
Гвейн знал, что был для Морганы не просто объектом похотливого влечения, но сказать, кем конкретно, не мог. А может, это было и неважно.
Он прижался носом к ее шее, когда они достигли кульминации в едином ритме танца. Его семя до капли наполнило ее лоно. Жестокий мир померк.

Моргане понадобилось время для восстановления. Гвейн ждал, пока она накопит достаточно сил, в надежде на новый акт, и размышлял об их предназначении, а еще - сможет ли он полюбить ее, выпади хотя бы половинка такого шанса.



И много часов спустя они продолжили любовные игры, хотя особой необходимости в них не было. Желание вновь и вновь вспыхивало между ними – всю ночь вплоть до рассвета.

После последнего извержения Гвейн, надеясь, что соитие принесет долгожданные плоды, прилег рядом с ней. Моргана не приказала охране бросить его обратно в темницу к друзьям. Он утомил ее, и прежде, чем она смогла что-либо сделать, сон завладел ею. Гвейн полностью оправдал ее ожидания в умении обращаться с красивыми женщинами.

Всего несколько часов назад она заставляла его бороться против смерти в состоянии крайнего истощения, чтобы получить кусок хлеба. Забыл ли он о том, что она сделала с королевством, которое он звал своим домом? Нет, не забыл, но в то же время понял, что все это перестало иметь значение. Накормили ли его заключенных в темнице друзей? Напоили? Сдержала ли она свое слово после его победы? Но он должен был признаться, что ответы на эти вопросы его не интересовали – сейчас, когда он лежал с ней на постели под слабыми лунными лучами, проникающими сквозь окна замка.

Гвейн перевернулся на бок, заметив, что Моргана погрузилась в крепкий и спокойный сон. Она выглядела еще прекраснее после их игр, да и он тоже не подкачал, спасибо на добром слове. Гвейн улыбнулся шутливым мыслям и, заморгав от усталости, придвинулся поближе к колдунье. Их лица находились в миллиметрах друг от друга, но Гвейн не посмел коснуться ее. Он слышал о преследовавших ее ночных кошмарах и не хотел ненароком спровоцировать их появление – неосторожность могла стать равноценна жизни. Пробуждение обычного человека от глубокого сна весьма проблемно, что же говорить о колдунье, которая не в силах контролировать свои способности в состоянии возбуждения? В конце концов, он испытал это не раз в течение ночи.

Тем не менее, он продолжал внимательно смотреть на нее. Да, он не знал, какой она была раньше и какой она стала сейчас, поглощенная тьмой, но в то же время он знал, сколько всего она хранит в своем сердце. Моргана жила в сказке – там, где ее никто не сможет найти. Он хотел проследовать за ней, в ее мысли – в место, где она живет. Рискованная затея, и только сумасшедший посмеет взяться за нее, а он никогда даже не претендовал на подобное звание, но…