Два надгробия стояли рядом — высокие, серые, холодные. Два аккуратно выбитых имени немного обветрило от времени. Неудивительно, ведь прошло уже около двадцати лет. Шисуи спокойно смотрел на них, пытаясь вспомнить, какими они были при жизни, пытаясь представить, какими они могли стать сейчас, но сердце ни разу не екнуло. Время действительно умеет залечивать раны.

Двадцать лет назад их родители погибли в страшной аварии, унесший жизни более сотни людей – междугородний поезд сошел с рельс, прямо над обрывом. Новость очень долго обсуждали в прессе, следователи пытались найти виновных, искали очевидцев, но все доказательства указывали лишь на то, что это был несчастный случай.

Некоторое время спустя все стихло, словно ничего и не было. Шисуи тоже хотелось забыть об этом дне, но он продолжал смотреть на старые снимки, аккуратно обернутые черной лентой, и постепенно мир вокруг ребенка превратился в такое же лишенное яркости серое полотно. Ему тогда исполнилось всего девять.

Обито после смерти родителей пришлось вести напряженные переговоры с органами опеки. Других близких родственников у них не было, и им чрезвычайно повезло, что Обито, недавно справивший совершеннолетие, уже мог нести ответственность за малолетнего брата. Однако этого было мало: требовался стабильный доход на содержание ребенка, и главное – свободное время для его воспитания. В таком случае ему бы пришлось бросить обучение. Он старался изо всех сил, разрываясь между университетом, работой и домом, но все старания пошли бы прахом, если бы не вмешательство его куратора из прокуратуры, Намикадзе–сенсея. В органах опеки согласились дать им шанс и не отправлять Шисуи в детский дом.

Шисуи в то время был еще слишком мал, чтобы знать, с какими тяжелыми последствиями им пришлось столкнуться. Никто не интересовался его мнением и не испрашивал согласия. Все, что осталось от детских воспоминаний, – это опустевший дом и наполненное школьными обязанностями пространство за ним.

Шисуи занимал свое одиночество любопытством – он много читал, от классики до современной литературы, иногда посещал разные кружки, и в конце концов, остановившись на дзюдо, участвовал в соревнованиях. В каждое избранное дело он вкладывался по полной, пытаясь достичь некой цели, которой пока не придумал названия.

Школьная библиотека обычно работала допоздна и, пока одноклассники собирались по домам, он шел в обратном направлении, словно против течения. А какой смысл возвращаться домой, если нии–сан все равно придет поздно вечером?

Преподаватели всегда ставили его в пример другим детям: девчонкам нравились его спокойствие и серьезность, мальчики остерегались задирать – здоровье было дороже. Он просто старался делать все правильно, чтобы родители могли им гордиться, но никак не мог найти то, чего хотел.
Будто муха, которая целеустремленно стучится об стекло в поисках выхода, но не может его найти, и продолжает стучаться все сильнее и сильнее.

Он не искал друзей. Он не знал, что с ними делать. А Обито не знал, что делать с ним.

...
Но однажды кое-что изменилось. На выходных, когда Шисуи, расположившись на диване, готовился к контрольным тестам, зазвонил телефон, и приятный женский голос спросил Обито.

– Нии–сана сейчас нет дома, – привычно ответил Шисуи, запоздало сообразив, что можно было и не отвлекаться на телефон. Автоответчик бы справился не хуже него.

– Ты ведь... его брат, верно? Шисуи? – голос был мягким и добрым. Он напомнил другой голос, похороненный в стенках сознания, словно в гробнице.

– Да, – слово слетело с его губ быстрее, чем разум напомнил, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми. Обито постоянно твердил, чтобы звонивший оставлял координаты, и он сам перезвонит.
– Рада с тобой познакомиться. Во сколько можно перезвонить, чтобы поговорить с твоим братом?

Шисуи отвечал на автомате, забыв о привычных правилах и не понимая, от чего так гулко бьется в горле сердце. Напоследок женщина сказала, что ее зовут Учиха Микото.

Но даже после прощания, когда раздался щелчок прерванной связи, Шисуи продолжать держать телефон в руке. Слезы тихо скатывались вдоль носа и капали на тетради, но он даже не замечал их.

...
Ответов ждать долго не пришлось. Обито рассказал, что Микото–сан приходится им двоюродной тетей, что у нее есть двое сыновей, чуть младше Шисуи, что их родня переехала в Токио из Киото – отец семейства открывал здесь собственный бизнес. Через неделю на выходных Обито сказал, что поговорил с Микото-сан. Она предложил Шисуи погостить у них. Обычно Шисуи отказывался от таких предложений: все его сверстники казались ему странными. Они беззаботно играли, шутили, смеялись, дразнились… Но в этот раз Шисуи согласился: он очень хотел познакомиться с женщиной, которой принадлежал голос Учиха Микото. Он заверил старшего брата, что сопровождение ему без надобности и поехал в соседний район самостоятельно, хотя со стороны это смотрелось дико – ребенок, один-одинешенек, посреди шумного мегаполиса. Шисуи знал, что нарывается на неприятности и что любой полицейский может остановить его, увезти домой и, не приведи, выписать Обито штраф… как там говорилось… за недосмотр за ребенком. Но желание отвязаться от опеки, показаться самостоятельным было сильнее.

Это противоречие съедало изнутри: одиночество претило ему, но стало неотъемлемой частью жизни; он настолько привык быть один, что не знал, как можно существовать иначе. Но ему хотелось получать больше внимания от занятого брата.

Дорога привела его в небольшой жилой квартал. Дома здесь стояли отдельно друг от друга, окруженные небольшими садами наподобие европейских городков. Не так далеко от автобусной остановки, но словно попал в другой мир. Шисуи немного нервно осмотрелся по сторонам, но все-таки собрался и пошел искать нужный дом. Почему-то воображение отказывалось рисовать притягательный женский образ. Шисуи намеренно оттягивал момент встречи, то медленно поднимаясь по лестнице, то стоя перед дверью, но когда впервые увидел ее, цинично подумал, что ее детям чрезвычайно повезло с матерью. Микото–сан так и светилась жизнью, а еще у нее были очень добрые глаза.

А за подол ее домашнего платья цеплялся черноволосый мальчик, с любопытством рассматривающий нежданного гостя.

– Добро пожаловать, Шисуи–кун, – Микото–сан тепло улыбнулась, кажется, совсем не смущенная тем, что он приехал один.

– Здравствуйте, – Шисуи никогда не страдал от смущения, но сейчас он не знал, куда деть глаза. В конце концов, оглядев вдоль и поперек весь коридор, он уставился на мальчика. Тот уставился на него в ответ.

– Саске, будь вежливым, поздоровайся с Шисуи, – по-доброму попеняла ему Микото-сан. Саске немного виновато посмотрел на мать.

– Привет? – неуверенно спросил он и тут же, словно постеснявшись своей смелости, ракетой исчез в глубине дома. Микото-сан рассмеялась и провела гостя в гостиную, сообщила, что скоро вся семья будет в сборе, предложила подняться в комнату своего старшего сына – Итачи, но Шисуи вежливо отказался. Микото-сан извинилась и убежала на кухню – оттуда тянулся притягательный аромат.

Домашняя обстановка понравилась Шисуи: в гостиной чувствовался ненавязчивый уют, чистота гармонировала с той долей беспорядка, в котором видишь, что дом живет насыщенной семейной жизнью – повсюду лежали игрушки и книжки, перед телевизором на журнальном столике – утренняя газета. Шисуи немного побродил около стеллажа с книгами, заинтересованно разглядывая корочки томов, потом присел на диван, продолжая изучать книги издалека, – ему не хотелось без разрешения залезать в чужой шкаф, но идти спрашивать разрешения у Микото-сан тоже не хотелось. В первый раз в чужом доме он чувствовал себя немного не в своей тарелке.

Однако долго в одиночестве ему сидеть не пришлось. На пороге гостиной вскоре объявился Саске, осмотрел взглядом юного партизана территорию, стараясь лишний раз не смотреть на гостя – его взгляд был направлен куда-то вбок. Шисуи проследил за его взглядом и увидел корешок припрятанной под диванную подушку книги – судя, по обложке, со сказками. Выяснив, что мальчику надо, Шисуи вытащил книгу и протянул ему.

– Держи.

Саске продолжал стоять на месте, подозрительно рассматривая нового знакомого. Невооруженным глазом было видно, что сомнения прямо-таки прогрызают уверенность мальчика. Он сделал несколько шагов к дивану, пристально наблюдая на Шисуи, будто тот сейчас набросится на него и съест.

– Пусть… там лежит, – наконец заявил он и быстро изменил траекторию движения, исчезнув за креслом, откуда последовало легкое шебуршание. Вскоре Саске вновь появился в поле зрения Шисуи, неся перед собой большого зеленого дракончика, который едва не был больше его самого. И, кажется, собирался использовать игрушку как «живой» щит против внезапных нападений. Шисуи внезапно почувствовал, что улыбается.

– Хочешь, я почитаю тебе? – и встретив полный недоумения детский взгляд, улыбнулся еще шире. – Ты же еще не умеешь читать, да?

Вопрос, кажется, сильно задел Саске.

– Меня нии-сан учит, – недовольно пробормотал он – видимо, признаваться в своем невежестве было неприятно. – А ты сможешь ее прочитать?

– Конечно, мне уже двенадцать, – пожал плечами Шисуи. Видимо, возраст убедил Саске в его способностях. Он раскрыл книгу на закладке и протянул обратно. Сам Саске сел от него на некотором расстоянии, сжимая в объятиях своего любимого дракончика. Однако через несколько минут он внезапно переместился к Шисуи, устроился рядом и начал задавать вопросы.

Шисуи, кажется, не успевал прочитать предложение, как следовал новый вопрос. Саске не просто его слушал – сам того не понимая, он вслух пытался понять, что происходит в книжке. При этом смотрел на Шисуи большими любопытными глазами, явно ожидая, что он знает ответы на все его вопросы.
Шисуи никогда раньше не приходилось заниматься анализом взаимоотношений героев детской прозы, но, имея по литературе твердые сто баллов, он считал себя достаточно умным, чтобы объяснить ребенку простые истины.

Как оказалось, иметь высший балл – еще не значит быть образованным.

Его спас случай. Приветливо прозвенел дверной звонок, и послышались торопливые шаги Микото–сан. Саске тут же вскочил с насиженного места и, всучив ничего не понимающему Шисуи своего любимого дракончика, перемахнул через спинку дивана и рванул в коридор – только пятки и засверкали.
Дракончик оказался теплым после крепких объятий Саске. Шисуи немного повертел мягкую игрушку в руках, затем отложил в сторону и направился в сторону коридора, чтобы своими глазами взглянуть на прибывших. Фугаку–сан, перемолвившийся с женой парой слов насчет обеда, направился вверх по лестнице. Шисуи невольно сделал шаг назад в комнату, чтобы острый проницательный взгляд главы семейства не заметил его: от строгого выражения его лица Шисуи стало немного не по себе. Затем он вновь с любопытством выглянул в коридор.

Итачи в свои десять выглядел самым обычным ребенком. Правда, у него было настолько по-детски серьезно, что мог сойти за ровесника Шисуи. Однако внешняя неприступность не помешала ему вежливо поздороваться с Шисуи. При этом вокруг него волчком вертелся младший брат, которому явно нетерпелось рассказать, что же произошло с героями рассказа.

Не сказать, что они нашли общий язык в первый же день. Шисуи не подпускал к себе нового знакомого, а Итачи, интуитивно чувствуя его нежелание общаться, благоразумно не лез на рожон. Подобное невнимание к своей персоне одновременно и радовало, и расстраивало Шисуи. Он видел, с каким терпением и вниманием Итачи выслушивает Саске, даже когда тот несет полную околесицу, и волей-неволей ему тоже захотелось этого внимания.
Шисуи стал приезжать к ним каждые выходные. Обито вначале беспокоился, что слишком частые визиты являют собой верх неприличия, но Микото–сан успокоила его, заверив, что они всегда рады видеть их обоих в своем доме.

Еще она тонко намекнула Обито, что, являясь квалифицированным психологом, может помочь Шисуи «раскрыться» и избавиться от этой внешней отчужденности, которая так его беспокоит.

Микото, правда, не стала упоминать, что психолог-то Шисуи и не нужен. Будучи матерью двоих детей, она интуитивно чувствовала, что ему не хватает. Внимания и тепла. Мотивацией не согреешься. Школьным вниманием не насытишься. Шисуи не хватало семьи. Вынужденный биться о стекло один, он не привык на кого-то полагаться. Он должен был научиться доверять.

...
Но доверие приходит постепенно, а разница в два года лежала между мальчиками границей. Как ни странно, сначала Шисуи больше общался с Саске. Любознательный ребенок явно признал в нем литературного авторитета и просил позаниматься с ним каллиграфией. Школьной программы ему было мало.

Итачи был слишком занят. Шисуи узнал, что он проводит много времени в конторе отца. Фугаку-сан собирался сделать из Итачи своего преемника.
«Адвокат». Шисуи долго пробовал слово на вкус. Оно отдавало небольшой горчинкой, но все же не вызывало отторжения. Конечно, имея брата-прокурора, он часто слышал много «лестного» об этих людях, но не понимал, что такого плохого они делают.

...
– Кем ты будешь, когда вырастешь? – в тот день Шисуи с Итачи сидели под раскидистым дубом – лето уже хорошо прогрело землю, и мальчишки использовали куртки в качестве подстилки.

– Отец говорит, что адвокатом, – спокойно ответил Итачи.

– А кто такой адвокат? Что он делает? – Шисуи решил найти ответы на свои вопросы из первоисточника. Не станет же Итачи учиться плохой профессии, верно?

– Ходит по судам и защищает людей, – с самым серьезным видом ответил Итачи – он явно повторял слова отца. Шисуи на миг притих, переваривая сказанное. Слово «защита» ассоциировалась у него исключительно с дзюдо.

– И все?

– Нет, адвокаты много работают. Папа иногда на ужин опаздывает. Мама недовольной остается.

– Мой брат тоже много работает. Он работает в прокуратуре.

– Прокуроры и адвокаты воюют в судах.

– Они противники?

– Вроде того.

– А кто выигрывает? Тот, кто прав?

– Не всегда, – с некоторой заминкой ответил Итачи. – Наверное, тот, кто сильнее.

Шисуи нахмурился, потом внезапно его лицо озарилось, и он смерил Итачи довольным взглядом.

– Тогда я тебя точно уделаю в суде.

– С чего бы? – спокойно поинтересовался Итачи.

– Я дзюдо занимаюсь. Я сильнее! – радостно заявил Шисуи. Итачи поднял на него глаза и, не сдержавшись, прыснул. Потом засмеялся. Шисуи засмеялся в унисон с ним – просто так, за компанию. Они смеялись еще долго, не в силах остановиться, даже когда смех стал болью отдаваться в боках. Они останавливались, чтобы перевести дыхание, но стоило им взглянуть друг на друга, как яркий звонкий смех вновь завладевал обоими.

...
В школе даже поползли слухи, что его подменили. Мрачный, серьезный, замкнутый Учиха Шисуи внезапно начал общаться с одноклассниками. Стал много улыбаться, шутить, подкалывать. Иногда из-за его прямолинейности его слегка заносило, и дело могло вполне закончиться легкой потасовкой, но черный пояс по дзюдо обычно отрезвлял потенциальных противников – не всех, но большинство.

Кое-что изменилось. Преподаватели стали реже ставить его в пример, но на высокие баллы глаза закрывать не могли; девчонки перестали вздыхать в стороне и теперь не боялись общаться с объектом своих грез, а мальчишки все еще остерегались задирать – окромя тяжелого кулака у Шисуи оказался еще и острый язык.

Кстати, он получил несколько весьма откровенных любовных писем, но интриг заводить не стал. Взвесил все «за» и «против» и решил, что подумает над любовными откровениями после поступления в старшую школу.

...
Итачи стал рассказывать ему про эту самую мудренную науку – юриспруденцию, правда, что кривить душой, в основном пересказывал слова отца, но, обладая отменной памятью, спокойно цитировал чужие слова, половину из которых сам плохо понимал.

Шисуи приходилось постоянно его останавливать и спрашивать значение всех незнакомых слов. Порой в своих рассуждениях они заходили в тупик и тогда перемещались с улицы в домашнюю библиотеку, где сидели, обложенные словарями и книжками, пытаясь разобраться со взрослыми терминами.

Иногда к ним присоединялся Саске, старающийся во всем подражать брату. Он тоже хотел стать адвокатом, и хотя его желания никто пока всерьез не воспринимал, Шисуи не сомневался, что в один прекрасный день Саске своего добьется.

...
Шисуи не знал, готов ли он признать в Итачи друга. По сути, он и не знал, что такое «дружба». Он хорошо общался с одноклассниками, но ставить с ними в один ряд Итачи с Саске явно было бы неправильно.

Он знал, что всегда может попросить у Итачи дельного совета и тот обязательно что-нибудь да подскажет. Он любил размышлять, искать ответ – даже в тех дебрях, в которых, казалось, искать нечего. Настойчиво. Тщательно. Шисуи это нравилось.

Итачи как-то сказал, что он поражается способности Шисуи быстро сходиться с людьми. Шисуи тогда сильно удивился.

...
В старшей школе он начал встречался с девушкой. Однако вскоре они разбежались. Кроме удовлетворения физических потребностей, в ней не было ничего интересного. А для «ничего интересного» Шисуи не любил уделять много времени, так что любовный фронт, который так боготворили все его одноклассники, остался на уровне свиданий на один раз.

...
Обито восторга младшего брата насчет адвокатуры не разделял, но вмешиваться не спешил – подрастет и еще десять раз передумать успеет, но его уклончивые отговорки только подогрели уверенность Шисуи, что его будущее призвание состоит в том, чтобы «ходить по судам и защищать людей».

...
Он ни с кем не делился своими планами. Хотя, не то чтобы совсем ни с кем…

– Адвокатом? – немного удивленно переспросила Микото-сан, наливая в бокал сок. На улице стояла жара, и Шисуи, едва живой после небольшой прогулки, с жадностью залпом выпил весь бокал. Микото-сан с легкой улыбкой налила еще.

– Ага, – наконец выдохнул Шисуи. – Нам сегодня раздали анкеты в школе, как всегда куча вопросов… ну и куда мы будем поступать после школы. Я думаю про юридический.

– Но ты сказал, что хочешь именно в адвокатуру, – мягко напомнила Микото-сан. – Это отдельная специализация.

– Да… не знаю… просто… мне кажется, это мое, – замялся вдруг Шисуи. – Я, правда, не совсем уверен, что из меня выйдет хороший адвокат.

– А ты попробуй, – предложила Микото-сан, и такая ненавязчивая, но уверенная поддержка окрылила Шисуи. В школьной анкете он крупными буквами написал, что станет самым классным адвокатом по финансовым спорам. Без ложной скромности. «Почему нет?» – спросил он сам себя и начал активно готовится к вступительным экзаменам.

...
Вопреки всем препятствиям он поступил на первый курс престижного Университета Васэда.

...
– Я ничего не знаю – я поступил, на улице праздник, – Шисуи задорно щелкнул пальцами и взвалил на стол пакет, в котором не менее задорно звякнули бутылки. – Везет вам с родителями, уезжают всегда в нужный момент.

– Ты решил весь квартал споить? – Итачи придирчиво заглянул в пакет.

Двенадцатилетний Саске, пытаясь скопировать выражение брата, тоже взглянул на содержимое пакета, но при виде находящейся в ней продукции тут же потерял лицо.

– Эй, это же взрослое! – с недоумением заявил он.

– А мы что, малолетки? – поддел его Шисуи.

Саске, нахмурившись, исподлобья смерил его взглядом. В какой-то момент их детская дружба претерпела некоторые изменения. Постоянные подколки Шисуи и росшая семимильными шагами гордость Саске стали препятствием их общению.

– Хочешь попробовать? – вопрос Итачи ввел в ступор обоих оппонентов, готовых начать новый раунд словесного баттла. Шисуи полным сомнения взглядом посмотрел на алкоголь, потом на Саске, всем своим видом демонстрируя, что спаивать младших братьев нехорошо. Тем более что Саске явно пойдет ва-банк и не отка…

– Давай! – чего и следовало ожидать.

Итачи поднялся со стула и прошел к кухонным шкафам. Саске и Шисуи заинтересованно следили за его движениями: вот из недр шкафа появилась темная бутылка с иностранным названием, вот немного жидкости пролилось в бокал, вот Итачи поднес бокал Саске.

– Попробуй.

Саске недоверчиво понюхал содержимое и с подозрением вскинул глаза на аники.

– Вы это пить будете?

– Вроде этого, не нравится – не пей.

Это только раззадорило Саске, и он залпом выпил жидкость. Через несколько мгновений волшебный напиток подействовал. Саске вытаращил глаза, захлопнул рот рукой и, отставив пустой бокал, вылетел с кухни.

Шисуи большими глазами смотрел на Итачи.

– Итачи, я ничего не смыслю в воспитании, но зачем же так категорично? Ирландским виски?

– Зато теперь он не попросит что-нибудь сильнее сока, – без зазрений совести парировал Итачи, пряча предметы эксперимента обратно в шкаф. Шисуи притих и, вскинув руки в жесте поражения, решил не спорить.

...
Шисуи, осмотрев чердак, подошел к окну, выходящему во внутренний двор дома. Итачи наблюдал, как тот выдергивает затворы из ячеек, распахивает ставни, впуская внутрь ночной зимний холод. Шисуи, однако, на этом не остановился: он выглянул наружу, повертел головой и, не заметив ничего подозрительного, начал осматривать края крыши.

– Шисуи... – догадавшись, что тот замышляет, Итачи попытался его остановить, но Шисуи уже вскочил ногами на подоконник и, потянувшись на руках, исчез из поля зрения.

– Шисуи!

– Да в порядке я, не паникуй, – послышался веселый голос. Итачи вздохнул. Паниковать действительно не стоило, они не раз забирались на крышу – только обычно по лестнице, а не через чердачное окно. Но сейчас Шисуи был под градусом и хотя не подавал признаков дезориентации в пространстве, процент вероятности, что он навернется с крыши, был выше обычного.

Но раззадоривать, как и отговаривать друга не стоило, так что Итачи спокойно подошел к окну, внимательно осмотрел ставни, зацепился и вылез наружу. Шисуи сидел на карнизе, аккуратно придерживаясь за черепицу.

– За мной! – послышался призыв. С этими словами он полез на козырек крыши – благо, наклон был пологим и позволял перебраться на самый верх. Итачи последовал за ним, и вскоре они сидели на самом козырьке, кутаясь в куртки и разглядывая окрестности.

Шисуи, словно ребенок, заворожено смотрел на огни района – на дворе второй час ночи, в домах все уже легли спать, и только одинокие огни фонарей освещали жилой квартал. А за ними переливались огни высоток, где жизнь кипела, бурлила, ошпаривала, но магнитом притягивала.

Шисуи опустил голову и, порывшись в карманах брюк, вытащил пачку сигарет.

– Будешь? – спокойно предложил он. Итачи покачал головой, вежливо отказываясь, но в его глазах не было осуждения, только легкая заинтересованность.

– Ты ведь не куришь, – заявил он, хотя уверенные движения Шисуи свидетельствовали об обратном: пальцы легко ударяли, стряхивая пепел, затяжки проходили без кашля – он это делал явно не в первый раз.

– Я, может, очень хорошо скрываюсь – тебе почем знать?

– От тебя не пахнет, – просто сказал Итачи, и Шисуи, вздернув брови, уставился на него в немом изумлении. – Мне приходилось общаться с курящими людьми, и я тебя заверяю, что от их одежды все равно отдает никотином. Да и матери обоняние гораздо лучше моего – она бы тебя быстро спалила.

Шисуи с улыбкой покачал головой.

– Я когда-нибудь доживу до того судьбоносного дня, когда ты ошибешься в своих предположениях? – он докурил сигарету, аккуратно притушил о козырек и, осторожно положив окурок рядом, выхватил из пачки еще одну.

– Да, все верно, обычно не курю, но сегодня повод есть, – он замолчал, вдыхая свежий воздух. – Сегодня годовщина смерти моих родителей.

Итачи, нахмурившись, искоса посмотрел на него:

– Почему тогда ты здесь, а не дома? Обито знает?

Шисуи продолжал смотреть вперед.

– Да, черт возьми, я должен сейчас быть рядом с ним, – Шисуи чуть вздохнул, будто собираясь с силами, а потом заговорил. Создавалось впечатление, что он не раз мысленно проговаривал этот монолог – слова из него лились потоком, быстрым, сбивчивым, наполненным долго сдерживаемыми эмоциями. – Мы сегодня были на кладбище, и пока приводили в порядок могилы, читали молитвы, все было нормально. А потом черт меня дернул показать ему в машине результаты поступления! Я ведь знал, что он против, я знал, что он не хотел, чтобы я поступал на этот проклятый факультет. Вслух, конечно, ничего такого не сказал, только и повторял раз за разом, что безумно рад за меня, гордится таким результатом – будто сам себя хотел в этом убедить. Я все равно чувствовал, что он фальшивит. Представляешь, он до сих пор не может мне нормально соврать. Он до сих пор винит себя за то, что не уделял мне внимания после смерти родителей из-за учебы и работы, а сейчас, когда мне уже пора самому принимать хоть какие-то решения, он воспылал заботой и опекой! Очень вовремя!

Шисуи замотал головой, тяжело дыша. От него несло алкоголем.

– А сам? Ты хотел? – тихо спросил Итачи.

– Не хотел – не поступал бы, пошел бы в рядовые менеджеры, пополнил запас токийского офисного планктона... Это ты все виноват, так красиво рассказывал про все этих адвокатов, провел такую охренительную пиар-акцию, что я уже точно для себя решил, куда я буду подавать документы. Ну и..., – тут в его речи возникла заминка, словно он некоторое время раздумывал, стоит ли озвучивать мысли вслух, – ... помимо того... я подумывал, что здорово будет работать вместе, что около тебя будет человек, которому ты сможешь доверять.

– Ты мне доверяешь?

– Не доверял бы – не пил бы в твоем присутствии, – недовольно проворчал под нос сомнительный комплимент Шисуи. Энергия, окрашенная в агрессивные тона, потоком хлестала из него. Итачи долго и пристально смотрел на него, потом перевел взгляд на яркие огни впереди. Огни, которые, казалось, были из другого мира.

– Могу сказать только одно. Это твоя жизнь, и только тебе решать, как распорядиться ей.

– Знаешь, странно слышать это именно от тебя, – пробормотал Шисуи и, снова встретив взгляд друга, замялся, – то есть, как бы так сказать… тебе-то никогда свободного выбора профессии не оставляли.

Итачи спокойно выслушал его слова.

– Странно, я думал, что ты хотя бы понимаешь, – Шисуи открыл было рот, но решил промолчать. Внутри заворочалась обида. – Почему-то все считают, что у меня не было выбора. Даже мама иногда пытается ненароком поинтересоваться, нравится мне вообще адвокатура или нет. Для большинства людей это всего лишь тема для сплетен. Идиоты.

Шисуи все-таки закашлялся. Он никогда не замечал за Итачи привычки так открыто порицать кого-то – хотя этим вечером они оба выбились из своих ежедневных ролей, была в этом вина алкоголя или просто обстановка удачно пришлась, а может – все вместе.

– Я просто делаю все, что от меня требуют, но это не значит, что я слепо следую воле родителей. Мне нравится то, что я делаю. Я думаю, из меня получится неплохой адвокат.

Он выговорил это со спокойной рассудительностью, точно речь шла не о его будущем, а об обыденных вещах. Хотя может быть они слишком много значения придают тому, что еще даже не свершилось?

– То же мне «неплохой»! Лучший! – громко заявил Шисуи, замолчал, испугавшись собственного эха – и тут же рассмеялся. – Вот дьявол, я составил целый план, как прикинуться совершеннолетним и попасть в бордель, а там – напиться, накуриться и оттянуться так, чтобы мозги отключило по полной, а в результате...

– Ты напился и накурился у меня дома, – не оборачиваясь, констатировал факт Итачи.

С этим было сложно поспорить. Некоторое время они сидели в тишине, потом Шисуи исподлобья посмотрел на Итачи – тот сидел, обхватив ноги, и смотрел вниз – на расстилающийся перед домом газон. Отросшие до лопаток волосы растрепались от ветра.

Это случилось два года назад. Саске бежал вниз по лестнице с бумагой и ножницами (кажется, что-то мастерил для школы), споткнулся и полетел вниз. Благо, проходящий мимо Итачи успел поймать малолетнего сорванца, пока тот не пересчитал носом ступеньки. Но только вцепившийся в брата Саске ненароком зацепил того ножницами и поранил щеку. К счастью, разрез был небольшой: Микото-сан сама обработала его и не стала вызывать врача. Только после этого случая Итачи наотрез отказывался стричься – ни дома, ни в парикмахерской. Фугаку неповиновение сына явно пришлось не по душе, но Микото-сан, после нескольких приватных бесед с сыном, объяснила, что дело далеко не в подростковом бунтарстве.

Насильственная стрижка могла сильно повредить Итачи. Микото вступилась за Итачи и доказала, что психическое здоровье ее сына гораздо важнее заскоков его отца и плевать она хотела, что там подумают в «престижном адвокатском обществе».

Конечно, слова были более дипломатичными, но смысл – один в один. Пораженный яростным сопротивлением со стороны жены, Фугаку со своими претензиями отступил, с тех пор в их семьи никто не поднимал вопрос о стрижке Итачи.

Шисуи никогда не спрашивал, что же так пугает друга – не хотел навязываться. Захочет – расскажет.

– Спасибо тебе, – пробормотал он, вновь переводя взгляд на далекие огни бизнес-района.

– За что?

– За то, что мозги вправил, - Шисуи отложил еще один окурок. Пятый. Хватит.

– Можно ненадолго позаимствовать твое плечо, - Шисуи грустно улыбнулся, - пожалуйста?

Легко идти по проторенной дороге, но избирать свой дальнейший путь непросто. После таких разговоров он чувствовал уверенность в себе; он знал, что справится.

– Можно. Только не засни.

Некоторое время они снова смотрели вдаль. Там гудели машины. Там бродили люди. Мегаполис манил к себе.

– Эй, – пробормотал Шисуи себе под нос. – А если ты станешь лучшим адвокатом и возглавишь ваш семейный бизнес, ты же выделишь мне отдельный кабинет?

– Выделю, но бара там не будет.

– Зараза.

...
Родительская чета приехала на следующий день после обеда, но из бодрствующих в доме оказался только Саске. Шисуи с Итачи еще крепко спали.
Микото обнаружила за мусоркой наспех припрятанные пустые бутылки и, заварив крепкий зеленый чай, пошла будить юных экспериментаторов. Лучше обеденное похмелье, чем вечернее.

...
– Я сдал уголовный процесс! – громкость появления студента четвертого курса Учиха Шисуи в библиотеке университета вышла за все установленные местными правилами рамки. Заведующий библиотекой давно записал шумного студента в список своих личных врагов и старался не подпускать того к святая святых на расстояние одного корпуса.

Несколько пар глаз оторвались от конспектов и воззрились на нарушителя спокойствия в немом благоговении – уголовный процесс считался одним из самых непростых дисциплин, а строгие преподаватели, выжимающие из студентов последние капли интеллекта, ничуть не способствовали повышению его имиджа. Сидящие в тесном кружке девушки зашептались и активно зашелестели конспектами, ломая головы, с каким вопросом можно подкатить к красивому четверокурснику, при этом не выглядя полными дурами.

Для второго курса сэмпай давно стал частым гостем, и благодарить за столь частые визиты надо было их однокурсника, Итачи. Он сидел немного в стороне от всех остальных и лениво пролистывал кодекс, явно для того, чтобы просто не выделяться из толпы, а не для изучения содержания.

– Итачи! Я сдал процесс! – Шисуи тут же оказался рядом с ним.

– И с какой попытки? – смешать в одном вопросе спокойствие и ехидство мог только Итачи. В один миг благоговейная атмосфера разбилась в крах.

– Прекрати придираться, сдал и сдал, порадовался бы лучше за меня! – возмущенно воскликнул лучший друг, заходя за спину и заглядывая в книжку. Он сделал это специально, прекрасно зная, что Итачи не нравится, когда кто-то стоит вне поля его зрения. Итачи, нахмурившись, просто откинул голову назад, и длинный хвост волос, соскользнув со спинки стула, задел кончиками пол. Шисуи, наклонившись вперед, с укором смотрел на него. – Ты всего равно знаешь этот кодекс наизусть вместе с составителями и издателями. Пошли гулять!

– Там холодно, – категорически ответил отказом Итачи.

– Мне совершить действия насильственного характера, чтобы ты пошел со мной? – хитро улыбнулся Шисуи. Половина студентов оторвалась от конспектов и явно прислушивалась к продолжению.

– Ты собираешься сделать это при свидетелях? – отбил Итачи, заинтересовав вторую половину. В общем, за окончанием словесной битвы теперь следил весь второй курс и пара затесавшихся в зрители библиотекарей.

– Свидетели на моей стороне, потому что по законам университетской субординации я являюсь сэмпаем, следовательно, мои желания весомее твоих.
Итачи хмыкнул.

– Возьми университетский устав и ткни мне в тот пункт, в котором говорится про чьи-то желания.

– Зараза, – прошептал под нос Шисуи, но достаточно громко, чтобы аудитории было слышно. – Хорошо, это дружеская просьба.

– И что это меняет?

– Я взываю к твоей совести! И давай ты не будешь рассказывать мне сказки, что отдал ее под залог. Пойдем! Обещаю не мучить подробностями, как я сдавал уголовный процесс, и отпустить до начала экзамена.

Естественно, не прошло и часа, как Итачи был в курсе за все подробности сдачи нелегкого экзамена.

...
Шисуи подозрительно наблюдал, как Обито вертится на кухне. Он был сам не свой. Хотя иногда подобное периодически происходило, но этот случай выделялся на фоне остальных.

– Шисуи, у меня к тебе серьезный разговор, – Обито весь извелся, явно не зная, куда себя девать – он налил себе чаю, попробовал, вылил в раковину, открыл холодильник, смерил взглядом ужин, ужин инертно смерил взглядом его…

– Ты женишься, – спокойно констатировал Шисуи.

– А? Да, и поэтому... – Обито завис и резко развернулся на пятках. – Откуда ты знаешь?

Шисуи почувствовал себя оскорбленным до глубины души.

– Ты меня сам водил на прошлой неделе в ресторан, знакомить с «коллегой». Я прямо не знаю, обижаться мне или нет на то, что ты считаешь таким недалеким, страдающим слепотой идиотом?

– Прекрати паясничать, я серьезно!

– Представь себе, я тоже! В твоих прокурорских историях почему-то Нахара–сан упоминается в три раза чаще, чем Намикадзе–сенсей и Хатаке–сан. У меня еще, конечно, нет высшего юридического образования, но дважды два я сложить в силе.

Обито отвернулся, дыша как кипящий чайник, – того и гляди, пар из ушей пойдет.

– И как тебе она? – осторожно поинтересовался он.

– Очень милая женщина, тебе чрезвычайно повезло, что она снизошла до тебя своим вниманием.

– Шисуи!

– Я вообще уже года три жду, когда вы дозреете до свадьбы. У меня остался только один вопрос, на который я очень хотел бы знать ответ.

– ...?

– Вы уже запланировали медовый месяц? Я успею за это время арендовать скромную жилплощадь?

– Шисуи!

А Шисуи улыбался, наблюдая за своим таким непривычно возбужденным старшим братом. Он был рад за него. Хотя и не понимал, с чего делать из свадьбы трагедию?

...
Свадьба состоялась через полгода. Обещания Обито о скромном и тихом празднике «только для семьи» давно отправились в небытие, уступив место традиционной японской свадьбе. Арендованный банкетный зал был полон – все спешили поздравить молодоженов – причем процентов восемьдесят гостей были коллегами из прокуратуры. Шисуи с иронией мысленно заметил, что можно было с таким же успехом сэкономить на отдельном помещении и отпраздновать великое событие в прокуратуре – все равно разницы никто бы не заметил.

– Не делай такое кислое лицо, – посоветовал Итачи. Он стоял, облокотившись о косяк, и аккуратно держал бокал с шампанским – явно для вида. Кто-то слишком смелый попытался уложить его волосы с помощью фиксатора, но необузданные пряди потихоньку выбивались вперед, да и привычка Итачи постоянно теребить волосы не способствовала сохранению стараний горе-парикмахера.

– Оно не кислое, оно скептическое, – поправил его Шисуи. – Я боюсь всех этих людей из прокуратуры. Они все успели подойти ко мне поздороваться и поздравить со свадьбой брата.

И он продемонстрировал полный карман визиток. Итачи заинтересованно пробежал взглядом по нескольким именам и быстро процедил:

– Не вздумай выкидывать – ты только что собрал справочник телефонов прокурорской системы Токио.

– Меня просто напрягает, что меня заочно знает столько людей, – проворчал Шисуи, выдернув бокал из рук Итачи и залпом осушив, – из органов.

– Это же прокуроры, не следователи. И даже не полицейские.

– Спасибо, друг. Для меня, недо-адвоката, это прозвучало как приговор.

– Иметь старшего брата-прокурора – уже приговор, – не отличился сочувствием Итачи.

Шисуи вздохнул и снова уставился на гостей, среди которых ярким пятном выделялось белое кимоно невесты. Обито с Рин стояли рядом со светловолосым мужчиной и над чем-то посмеивались.

Шисуи чуть сощурился, узнавая в мужчине Намикадзе–сенсея, начальника брата. Рядом стояла его жена – женщина с такими насыщенными рыжими волосами, что, казалось, они отливают красным оттенком. Шисуи никогда ничего не понимал в моде, но и без этого видел, что женщина одета с иголочки – ее зеленое вечернее платье выгодно выделялось среди других. Кажется, Обито говорил, что она является известным дизайнером, а ее коллекции, направленные на смешение японского традиционного строгого стиля и вольготного западного, уже получили признание на материке.

В тот же момент к разговаривающим подошел Фугаку-сан с Микото-сан. Намеренно он выбрал момент или нет, но Шисуи интуитивно почувствовал, что за улыбками и показными шутками скрывается нечто большее. Мужчины общались доброжелательно, как старые друзья-коллеги, но явно держали дистанцию. Глава семейства тепло поздравил новобрачных и что-то сказал Намикадзе-сенсею. Тот улыбнулся в ответ.

– А чего Саске не захватили? – Шисуи снова повернулся к Итачи и удивленно вскинул бровь. Итачи снова стоял с полным бокалом.

– Поехал с классом на море, каникулы же.

Шисуи мысленно взвыл. Значит, мелкий где-то отрывается, загорает, а они тут в городе парятся. Он снова выхватил бокал у Итачи и залпом выпил.

– Хватит цивильно таскать бокалы. Здесь что, бутылками не раздают?!

...
Фугаку-сан принял Шисуи в «IS», завалив кучей дел. Новый сотрудник с головой погрузился в финансовые махинации и налоговые споры. Конечно, от детской и непосредственной мечты «ходить по судам и защищать людей» настоящая работа отличалась в разы. Шисуи несколько раз сломал себе мозг на теории, проиграл пару процессов, мечтал, поглощая обед, задушить судебных оппонентов в темной подворотне, но… это были мелочи жизни. Он не ошибся с выбором профессии. Он был в своей стихии.

...
Не успел Итачи окончить университет, как его отец загремел в больницу с тяжелой астмой, вызванной нервным стрессом. Что послужило катализатором болезни, было неизвестно, но руководить «IS» он был не в силах. Последние несколько месяцев делами конторы фактически заправлял главбух.
Итачи со студенческой скамьи взял бразды правления на себя и выяснил, что контора была на грани краха. Просто чудо, что никто не возбудил дело о банкротстве. В бухгалтерии только пожимали плечами, старательно пряча глаза. Похоже, во время болезни бывшего директора здесь завелись паразиты, хорошо подправившие себе финансовое положение за счет чужого бюджета.

Итачи, обучаемый отцом управлению с десяти лет, быстро извел всех. Красиво и грамотно, не заморачиваясь принципами морали. Особо рьяных сотрудников пугал, что подаст заявления на взыскание причиненных «IS» убытков. В большинстве случаев это действовало. Были суды якобы за незаконные увольнения. Шисуи лично присутствовал на паре, хотя и не считал себя великим специалистом в трудовых спорах. Они справились. Но финансовое положение «IS» от этого не восстановилось.

...
В тот день, три года назад, Шисуи понял, что способен ненавидеть. «Со мной все в порядке», – заявил Итачи, хотя сам лежал на больничной койке, и пролежал на ней без сознания два дня. Он избегал смотреть другу в глаза.

Доктор лишь сжал губы и кивком указал на несколько лежащих на столе пакетов – в них была упакована одежда Итачи.

– Здесь осталось столько свежих доказательств, что следствию и бегать долго не придется, – с легкой долей нажима сказал он. – Вы уверены, что не будете подавать заявление?

– Нет, – выдохнул Шисуи, сжимая губы.

Доктор продолжал смотреть на него.

– Это не мое решение, – еще тише процедил Шисуи.

– Если вы передумаете, образцы крови и спермы останутся в нашей лаборатории в течение трех месяцев, потом, к сожалению, согласно инструкции, мы будем вынуждены их уничтожить.

– Крови?

– Да, на одежде остались отпечатки, не принадлежащие потерпевшему.

– Хорошо. Спасибо.

Шисуи встал и направился к двери, считая разговор оконченным.

– Учиха-сан, вы не заберете пакеты?

...
Шисуи сидел в коридоре, не зная, что он должен делать. Белые стены частной клиники будто стягивали разум, мешая нормально думать. На его коленях лежал один-единственный герметичный пакет, который он забрал с собой – остальные попросил уничтожить.

Повинуясь интуитивному порыву, он практически разорвал его, доставая некогда белую рубашку. В нос моментально ударила смесь запахов – они перемешались друг другом, образуя запах борьбы и насилия.

Шисуи держал в руках прямое доказательство преступления – по одной рубашке можно было засадить человека, напавшего на его друга. Но Итачи запретил это делать, но так и не сказал, почему, и попросил не задавать вопросов.

Странный сладковатый запах одеколона смешивался с привычным запахом Итачи. Шисуи стиснул ткань, впервые в жизни чувствуя себя преданным.

...
Шисуи пришлось замещать Итачи в конторе. Он работал не покладая рук, надеясь, что отсутствие ведущего адвоката не отпугнет клиентов. По гражданским делам удалось отложить заседания, по уголовным пришлось привлекать знакомых специалистов на возмездной основе.

Их контора итак привлекала слишком много внимания: не прошло и месяца, как была убита их сотрудница (по заявлению полиции, это никак не было связано с их профессиональной деятельностью), а теперь нападение на Итачи не давали ему покоя.

Итачи попросил обеспечить полную конфиденциальность этого инцидента. В конторе думали, что Итачи отсутствовал якобы по семейным обстоятельствам. Его отец, мать и брат думали, что он в командировке.

Шисуи же пыхтел от злости и надеялся, что у Итачи есть причины что-то скрывать, хотя любопытство брало свое. Он подозревал, что последние события как-то связаны с их крупным заказом – защите попавшегося на наркоте парня-модели, но прямых доказательств тому не было. Шисуи проверил кабинет, но ничего не пропало. Да, были следы борьбы, но он не нашел ничего, что бы указывало на личность нападавшего. Ничего, кроме въевшегося в рецепторы запаха.

...
– С тобой все в порядке? – болезненный хрип раздражал, но при асфиксии иного и не ожидалось. Шисуи замотал головой, но комната тут же поплыла, и он чуть не навернулся со стула.

– Я работал всю ночь. Взял убийственный заказ. Хорошие деньги, но работы до хрена.

Итачи долго смотрел на него. Шисуи и сам знал, что выглядит не первой свежести. Ладно, отвратно. За последние сорок восемь часов он прилег часа на два, выпил несчетное количество чашек кофе, сходил на две беседы с судьями и перерывал тонны бумаг. Хорошо, что процессов на неделе нет.

– Нормально все, даже не думай! Только тот товарищ, которого ты по наркоте защищал, вопит, что ты им пренебрегаешь, но суд начнется только через две недели, время есть. Я предупредил судью, что ты к нему зайдешь за неделю до процесса со всеми бумажками…

– Шисуи.

– Баланс выравнивается, прибыль небольшая, но даю на заклад свой самый красивый зуб, скоро мы встанем на обе ноги. Там как раз Саске нарывается получить лицензию, еще одна головная боль в офисе появится…

– Шисуи, есть проблемы посерьезнее.

Шисуи весь подобрался. Он не знал, что хотел услышать.

– У нас нет «защиты».

«Защита» или «крыша»; территория Токио давно была поделена между кланами якудза. Любая организация, большая или маленькая, успешная или не очень, должна была заручиться поддержкой клана, на территории которого она находилась. В ином случае ее ждало не самое благоприятное будущее. Ограбления, поджоги, нападения на сотрудников. Проще говоря, те, кто не имеют протектората, идут на растерзание мелким бандам. И хорошо, если обходилось без жертв.

– Это плохо. Подожди, ты хочешь сказать... что ты... что тебя... из-за того, что у нас нет какой-то гребаной крыши?

«Гребаная крыша» могла стоить им работы, если не жизней.

– Это официальная версия, Шисуи, если кто-то что-то будет проверять.

Перед глазами поплыло – виновато в этом недосыпание или накрывшее его с головой осознание – Шисуи замотал головой.

– Значит, дело не в «крыше»?

– Не совсем.

– Ты мне не расскажешь?

– Нет.

И снова чувство преданности затопило его. Он отвернулся. Но следующие слова Итачи отрезвили его, и от прежней разрастающейся в груди ярости не осталось и следа.

– Я не собираюсь извиняться. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Но если ты мне доверяешь, то можешь помочь.

...
На следующий день Шисуи пришел снова и получил четкие указания от Итачи, с кем он должен связаться. Шисуи не стал задавать вопросов.

Так он познакомился с Ки – красивой женщиной с необычными глазами. Она была их координатором в штабе УРОБ.

А спустя месяц он получил свой позывной – Рей, призрак, связующий между агентом по внедрению и УРОБ, занимающейся расследованием преступной деятельности триумвирата «Акацки – Хэби – Нэ».

...
Официально расследование было возбуждено для ликвидации угрозы семье Учиха. Шисуи предполагал, что это лишь отмазка, и за операцией стоят какие-то иные цели, о которых он не знает. Об этом говорил размах операции – три года.

Итачи должен был внедриться в основной состав «Акацки» и передавать информацию о всех планах преступной группировки в штаб. УРОБ знал всех организаторов банды, но для уголовных дел якобы не хватало доказательств. Также они хотели вычислить все банды, организации, людей, которые работали на «Акацки». А проще всего это будет сделать изнутри. Как только доказательная база будет собрана, «Акацки» будут ликвидированы, со всеми своими дилерами и поставщиками.

В то же время последствия ликвидация будут переживать ближайшие соратники «Акацки» – «Хэби» и «Нэ», преступные группировки, образовавшие триумвират прямо в центре Токио и поставившие под сомнение власть местных кланов якудза.

«IS» также должна была обеспечивать «Акацки» поддержку – в части юридических услуг. Их очень вовремя подловили. Фирма с сильными юристами, но без «крыши». «Акацки» обеспечивает защиту, фирма работает на благо и в интересах группировки.

Шисуи узнал, что ранее в адрес «IS» поступали угрозы, о которых Итачи почему-то решил умолчать. И что их сотрудница была убита именно для запугивания. Так сказала Ки.

После ликвидации «Акацки» УРОБ использует свои связи, чтобы обеспечить «IS» временный протекторат от якудза, пока их «специалисты» не проведут переговоры с представителя местного клана. Ки считала, что с этим проблем быть не должно, а на сотрудниках самой фирмы эта история никак не отразится. Главное – соблюдать конфиденциальность и не задавать лишних вопросов. Последнее пожелание было адресовано непосредственно Шисуи.
Вся эта история очень дурно пахла, но несмотря на все свои сомнения, Шисуи не задавал вопросов.

...
Итачи выписали из больницы, о произошедшем напоминали только крохотные рубцы на его шее. Вскоре он стал посещать собрания преступной группировки, передавал информацию Шисуи, а тот связывался с Ки. Иногда Итачи сам выходил на Ки, когда считал, что обстановка не повлечет разоблачения. Зато никакие якудза к ним и не пушечный выстрел не подходили. Все-таки влияние «Акацки» давало о себе знать.
Вскоре все финансовые проблемы «IS» канули в прошлое, контора полностью обновилась и стала приносить стабильный доход.

Первое время Шисуи ходил сам не свой, шарахаясь от каждой тени. Он записался на курсы стрельбы, получил лицензию на хранение оружия и прикупил себе пистолет. Большой пользы от него не было, так как носить его с собой постоянно Шисуи не мог, но на душе стало как-то спокойнее.

Итачи же не выказывал никакого беспокойства. Будто и не произошло ничего. Много работал – причем явно себе в удовольствие – от клиентов отбоя не было. И только иногда неловко прикасался к шее, а когда печатал, снимал с безымянного пальца кольцо с красным камнем, в глубине которого иногда можно было увидеть отблеск иероглифа.

Микото-сан все также ждала их в гости по выходным, будто они были все теми же неугомонными мальчишками, которых приходилось пинками гнать из библиотеки на улицу. Ее зрение стало падать, но ум остался таким же острым, как и раньше, а улыбка – такой же теплой и доброй.

Фугаку-сан прошел курс лечения и большую часть времени проводил дома. Врачи категорически запретили ему заниматься любой деятельностью, которая сопровождается нервными стрессами, так что один из самых известных адвокатов Токио отошел от дел – к радости своих оппонентов. Впрочем, радоваться пришлось недолго – Итачи быстро дал всем понять, что по сравнению с ним споры с его отцом были лишь цветочками.

Но были и те, кто действительно выражал самые искренние сожаления болезни старого адвоката. Слухи твердили, что действующий генеральный прокурор, Намикадзе Минато, якобы заезжал проведать бывшего оппонента – как в больницу, так и домой. Но подтверждения тому не было, и всем недоброжелателям снова пришлось заткнуться.

Но Фугаку-сан без дела не остался, решив поделиться своим богатым опытом в уголовном судопроизводстве с другими. Он начал писать статьи, а его адвокатская репутация дала ему «зеленый свет» во многие престижные журналы.

Иногда в его почтовом ящике можно было найти приглашения выступить на семинарах в Токийском университете, но на них всегда следовал вежливый отказ.

Саске учился в Университете Васэда, поражая преподавателей умом и сообразительностью, а своих сверстников – красотой и внешней недоступностью. А иногда и наоборот.

Обито с Рин думали о ребенке. Им обоим было за тридцать пять, и врачи советовали пройти курс анализов, для уверенности, что беременность не повлечет тяжелых последствий. Но оба были так преданы работе, что все время откладывали задуманное «на потом».

Триумвират «Акацки – Хэби – Нэ» постепенно вытеснял влияние кланов якудза.

Эпилог. Три года спустя.

– Саске получил лицензию? Надо хоть поздравить мелкого, – Шисуи отложил дело и сел на широкий подоконник рядом с Итачи.

– В последний раз, когда ты его «поздравлял», у него было адское похмелье.

Шисуи довольно улыбался. Споить Саске он считал делом чести.

– Я слышал, что он к тебе переехал.

– Я тоже нечто подобное слышал, – с самым серьезным видом подтвердил Итачи. Шисуи закатил глаза.

– Саске тебя даже не спросил! Вот мелочь зазнавшаяся! Знаешь, я думаю сходить в храм. И попросить богов об одном-единственном желании – чтобы в Японии нашелся человек, который вытрясет из него его чертово самомнение. Хотя бы три четверти. Прости, но ты его слишком балуешь.

Итачи покачал головой и перевел взгляд в окно. Было темно. Они снова засиделись допоздна. Некоторое время они просто смотрели вдаль. Там гудели машины. Там бродили люди. Ночной мегаполис жил собственной жизнью.

На следующий день все утренние каналы передали срочные новости об убийстве Шимуры Данзо. А еще на следующий день Саске столкнулся в суде с помощником прокурора, не вписавшимся в разворот.

На улице было темно. Небо заволокло, и только молнии освещали яркими проблесками хмурые облака и белые стены больничной палаты № 139. Еще одна вспышка, а пять секунд спустя прогремел гром. Однако его всепоглощающая сила не могла оживить два неподвижных тела, лежащих на соседних койках. Они были накрыты былыми простынями, скрывающими лица и смертельные раны, которые Нагато не надо было видеть. Он знал, что случилось с этими людьми... людьми? Теми, кого он хорошо знал и кого он мог назвать своими друзьями. Линия биения пульса на мониторе давно стала ровной, наполнив тихое помещение громким тревожным звуком. Нагато зажмурился и сжал кулаки, стоя в проеме двери. Кровь тех, кто сделал это, стекала по его рукам и капала на дорогой больничный кафель, но не могла утихомирить его ярость. Он сполна отплатил за своих друзей, но этого было недостаточно, чтобы заглушить боль в сердце. Нагато смял в кулаке ткань рубашки на груди. Минато, его единственный близкий друг, и Кушина, его дальняя родственница, были мертвы.

…

– Ты долго планируешь торчать тут, Нагато?
Нагато поднял голову, чувствуя спиной холод могильной плиты. Перед ним стоял Джирая с зонтом. Он даже не заметил, что начался дождь. Похоронная церемония закончилась – когда, он не понял. Его тело и эмоции этим днем полностью отключились; он не знал, что должен чувствовать или думать.

Джирая вздохнул, понимая его чувства: не так-то просто принять, что твой первый друг только что покинул этот мир. Но он не мог просто стоять здесь и смотреть, как его ученик заживо пожирает себя изнутри. Нагато закрылся, отгородившись от эмоций, но отгородиться от жизни Джирая просто не мог ему позволить.
Он порылся в кармане пальто, улыбнувшись, найдя искомое. Он действительно надеялся, что это поднимет настроение Нагато – хотя бы немножко.
– У меня есть сообщение для тебя.

Нагато нахмурился, когда сенсей протянул обрывок бумаги.
«Этот почерк».
Нагато быстро взял листок, узнав в написанных черными чернилами иероглифах знакомый почерк. От Минато. Ничтожно маленький кусочек бумаги, в котором уместилось всего несколько слов, от которых вздрогнул весь его мир. Это было предсмертное послание?

«Нагато, пожалуйста, позаботься о мальчиках».

...

Нагато никогда не испытывал недостатка уверенности в себе и давно позабыл, что такое страх... но все это были лишь пустые убеждения его собственного сознания. Он никогда не предполагал, что все обернется таким вот образом... Для него, ненадежного и опасного человека, который стал опекуном двух детей.

Он проследовал за Джираей в полицейский участок и вскоре обнаружил себя сидящим рядом с учителем в кабинете начальника, хотя и чувствовал себя тошнотворно, пребывая в этом месте. Что он вообще здесь забыл? Что происходит? Он даже нормально ничего не обдумал, а уже дал согласие пройти через этот ордалий. Но разве Минато не этого хотел?

Разговор меж Джираей и полисменом был коротким – быстрое приветствие и передача документов на опекунство. Все, что оставалось сделать Нагато, – подписать бумаги, и его судьба будет предрешена.

Нагато смотрел на строчки лежащего перед ним документа – «настоящим... будет... наделен полномочиями... постоянное наблюдение... опека... дети... согласие...» – он почти что чувствовал, как эти слова режут по коже, словно испытывая его стойкость, достоин ли он подобных привилегий.

«Привилегий? Правда что ли?»
Нагато хотелось рассмеяться. Гораздо больше подходило другое слово – проклятие. С этой мыслью он схватил ручку и плавным росчерком черных чернил подтвердил свое согласие. И только когда все бумаги – с его настоящим именем и оригинальной подписью – забрали, он понял, что сделал. Он был проклят.

– Мои поздравления! Официально вы теперь являетесь опекуном Намикадзе Кьюби и Намикадзе Наруто. Берегите их и держите подальше от неприятностей, – начальник участка попрощался с ними, они обменялись рукопожатием.

– Заметано, шеф. Я прослежу, чтобы он не халтурил, бу-ха-ха...

Нагато не расслышал и половины слов Джираи, сверля взглядом двух ребятишек, тихо спавших рядышком в комнате напротив кабинета. С этого момента он нес за них ответственность. А он даже не знал, что должен чувствовать. Единственное, что он знал, – что совершенно не готов.

...

После того, как он забрал ребятишек и с помощью Джираи привез их домой, Нагато наконец-то сел за стол и погрузился в размышления. В его жизни не было ничего завидного; он жил далеко не в комфортабельной квартире, но имел все необходимое. Он давно жил один, а его потребности были минимальными. Но теперь… Нагато вздохнул и отвел взгляд от спящих детей.
«Это будет проблемно».
С учетом последних событий он должен пересмотреть весь свой жизненный уклад – начиная с места жительства и жизнеобеспечения.
«Стоит переехать в квартиру побольше».

…

Было уже далеко за полночь, когда Нагато попытался в очередной раз покемарить. Дети спали на его постели. Он не раз поворачивался к ним, когда они ворочались или бормотали во сне. Справится ли он с этим? Он правда сможет позаботиться о них? Он знал, что незадолго до смерти Минато его нарекли их крестным и он должен был уделять им внимание время от времени. Но сейчас... все было совершенно иначе! Их ничего не разделяло. Они будут с ним жить, будут есть, гулять и...

Нагато внезапно посмотрел на свои руки, когда красная пелена стала застилать глаза. На первый взгляд руки были чистыми, но если вспомнить, что он делал... Внезапно его охватило желание вымыть их еще раз. Он был небезгрешен. Он был не таким, как Минато и Кушина – добрым, вежливым и сострадательным человеком. У него не было постоянной работы, размеренного и здорового образа жизни. Он был преступником...

– Что б тебя, Минато! Что ты наделал?! – в ярости Нагато схватил стакан со стола и швырнул его об стену; раздался громкий звон разбившего стекла. Тяжелые вздохи и неожиданное движение со стороны постели заставили Нагато повернуться к мальчикам и тут же осознать свою оплошность.

Наруто с Кьюби проснулись. Они широко распахнули покрасневшие глаза и молча озирались, неровно и испуганно дыша.

– Дети... – Нагато спокойно поднялся с кресла, но заметил, что своими передвижениями еще больше напугал их. Кьюби быстро схватил брата и дернул к себе; он боялся, но был полон решимости защитить младшего, если потребуется.

– Кто... кто... – Нагато услышал, как Наруто шепчет себе под нос, не в силах закончить предложение от страха.

Нагато приблизился к постели, медленно дотянулся до ночника и включил свет. Наруто тут же спрятал лицо в футболке брата, а Кьюби испуганно вздрогнул, но страх сменился удивлением, когда темная фигура приобрела знакомые очертания.
– Нага-чан...

Нагато почувствовал облегчение. Они узнали его, и это было хорошо; но что делать теперь? «Что я должен сказать им?». Мрачный, он сел на краю постели, отведя взгляд, когда заметил появившиеся в глазах Кьюби слезы. Мальчик вспомнил, что произошло. «Как? Черт бы тебя побрал, Минато... как я могу позаботиться о них? Я же не...». Но сумятица в его мыслях пропала, когда внезапно что-то тяжелое прыгнуло на него и вцепилось в одежды. Он только и успел посмотреть вниз и заметить дрожащего Наруто, как Кьюби обхватил его сзади и спрятал лицо в основании шеи. Близнецы плакали. Они цеплялись за него и плакали так громко, будто хотели дотянуться своей печалью до его выгоревших чувств. Нагато крепко зажмурил глаза и до боли стиснул зубы, пытаясь освободиться от этих эмоций. Он обнял дрожащих мальчишек и прижал их ближе к себе. Это была самая страшная боль, которую он когда-либо чувствовал в своей жизни.

Четыре ночи подряд дети были под постоянным стрессом. Они не ели, не спали, а когда все же дремали, то просыпались от кошмаров со слезами на глазах. Для Нагато же такая жизнь сама стала сущим кошмаром. Что он должен делать, черт побери? Как их успокоить? Это вообще возможно?

В очередной раз он заткнул уши, когда Наруто стал звать родителей во сне. Это было гораздо тяжелее, чем слышать его зовы, когда он бодрствовал. Его брат, Кьюби, подвинулся поближе и крепко его обнял. Он ничего не говорил, только обнимал, положив подбородок на голову младшего. Нагато отвернулся. Эта боль… эта агония, пора было с ней кончать.

…

Дабы избавиться от этих мучений, Нагато первым делом решил переехать. Он собрал свои вещи, посадил мальчишек в машину и покинул город. Здесь было слишком много боли. Им нужно начать все сначала. И что важнее всего – им нужно вновь почувствовать себя живыми.

Но вернуть детей к прежней жизни оказалось не так-то просто. Смерть родителей была глубокой раной, которая не заживает за день или два. Это заняло недели, потом месяцы, надежда почти пропала… но Нагато не отступил. Это была его работа… он должен обеспечить детям безопасность. Это был его долг и ничего более. Дети были частью порученной работы – работы, к которой он не мог позволить себе привязаться, не мог…

…

… но привязался.

Это действительно пугало Нагато. Это была не его жизнь. Такой жизни он всегда сторонился. Он не хотел детей или семьи. Да и как? Он сам был первостепенной причиной отсутствия семьи. В тот самый момент, когда он позволял людям приблизиться к себе, когда они становились его друзьями – они умирали. И это никогда не менялось. Достаточно того, что случилось. Минато и Кушина погибли из-за того, что враги вышли на их связь с ним. Так же как Яхико и Конан. А сейчас его просят позаботиться о детях?
«Дурак ты, Минато».

…

Нагато закрыл за собой дверь и сел за стол чистить оружие. Дети спали, и в кои-то веки у него выкралась свободная минутка на себя. Прошлым утром он встретился с Джираей и попытался нормально поговорить о его следующем задании, но разговор полетел в тартарары. День вообще летел в тартарары. Жизнь Нагато превращалась в одно сплошное сумасшествие, он вообще ничего не понимал – что, где, зачем. Он не мог сосредоточиться, не мог нормально думать – и это было плохо. Он провалил миссию и не снял свою мишень. Мальчики стали волновать его гораздо больше, чем следовало, и это «гораздо больше» ему категорически не нравилось.

Вполне хватало того, что нужно было заботиться о себе, чтобы не сдохнуть, а теперь и за пацанами надо присматривать?! Каждый клятый час думать, все ли с ними в порядке, пока его нет поблизости, было… Нагато отбросил чистящие принадлежности на стол и крепко вцепился пальцами в волосы. Куда бы он не пошел – он постоянно думал о детях; какой бы звонок не поступил по работе – он думал о детях; где бы он не охотился – он думал об этих проклятых детях! Это так раздражало. Мальчишки ломали его жизнь. Нагато не справится с этим. Дети были балластом. Они слишком сильно на него влияли. Ломали его и его жизнь. Они никогда не смогут быть с ним в безопасности. Будет гораздо проще, если он избавит их от всех мучений, которые поджидают их в этом мире.

Посмотрев на разобранный пистолет, Нагато внезапно успокоился, когда его взгляд зацепился за чистые блестящие пули. С отрешенностью в глазах он встал со стула и достал один из двух закрепленных на поясе пистолетов.
«Как я смогу защитить их, Минато? Это от меня их защищать надо. Я…»
Сняв пистолет с предохранителя, он вошел в комнату и приблизился к большой постели, на которой спали дети. Он остановился с той стороны, где виднелась светловолосая макушка. Тихие звуки потревожили Наруто – он перевернулся на спину, что-то пробормотал во сне и снова спокойно задышал.

Нагато нахмурился. Почему же сейчас стало так сложно устранить источник всех проблем, когда мгновение назад он был готов покончить со всем здесь и сейчас? Он никогда не колебался, стреляя в человека, даже смотря прямо в глаза своей жертве. Что же теперь его останавливает? Пацан на него даже не смотрит. Нагато крепче перехватил пистолет, не понимая, отчего дрожит рука. Он никогда не колебался, не боялся, и более того – никогда не пересматривал свои решения. Никогда раньше.

«Проклятье!»
Нагато побледнел. Он не сможет, даже силой не заставит себя.
«Что со мной происходит?»

– Нага-чан? – тяжело дыша, Нагато быстро повернулся на голос. Кьюби протирал заспанные глаза. – Ты что делаешь?

Все еще держа пистолет в руке, он вновь перевел взгляд на спящего Наруто. Странное чувство привязанности давало о себе знать, но он лишь отвернулся от него. Это всего лишь чувство.

– Я не знаю, – прошептал Нагато.

Кьюби наклонился и, недоуменно хмурясь спросонья, что-то задумчиво промычал. У него было такое забавное выражение лица, что Нагато хотелось рассмеяться, но он быстро взял себя в руки и присел на край постели. Пистолет он спрятал обратно за пояс.

– Ложись, – Нагато откинул одеяло и кивнул Кьюби. Не в силах спорить и явно решив, что все равно хочется спать, Кьюби снова лег на постель и придвинулся поближе к брату. Нагато поправил одеяло и задержался на мгновение, рассматривая ребятишек. Они были еще совсем маленькими, уязвимыми и беззащитными.

Наруто – младший из близнецов, унаследовал внешность отца, но обладал маминым характером, в то же время Кьюби – старший, был маленькой копией Кушины, но отличался отцовским спокойствием и был более сдержан. Обоих явно ждало большое будущее – в них была решительность, которой не многие могли похвастаться, и та внутренняя сила, что была гораздо сильнее силы физической. Нагато не сомневался, что дети вырастут сильными лидерами. Только если что-то не помешает им. И сейчас этим «что-то» был сам Нагато.

Нагато вернулся за стол с тяжестью на сердце. Да, сейчас от него многое зависело. Начиная воспитанием мальчиков и заканчивая их рационом. Он выключил настольную лампу и откинулся на стуле, погрузившись в очередной беспокойный сон.

…

Две недели спустя Нагато снова встретился с Джираей. На этот раз – в ресторане. То, что предполагалось стать нормальным и спокойным разговором тет-а-тет, обернулось кошмаром, когда Нагато сказал, что собирается отдать детей.

– Что? – улыбка исчезла с лица Джираи. – Ты моей смерти хочешь, Нагато?

– Мальчикам нужна нормальная жизнь, Джирая. Им нужна забота, хорошее окружение и друзья. Я не могу присматривать за ними постоянно. Я не могу позволить им завести друзей. А с моей жизнью я не могу дать гарантий абсолютной защиты.

– Когда я оставляю их одних, мои мозги летят наперекосяк. Когда кто-то к ним приближается, я напрягаюсь – не это ли моя следующая жертва. Когда кто-то смотрит на нас, я силой заставляю себя не хвататься за оружие, – Нагато знал, что прав, и он должен заставить Джираю понять, что решение Минато было в корне неверным. Нагато был не тем человеком, кто сможет позаботиться о мальчиках – и никогда не сможет им стать. Почему же Минато выбрал именно его?

– Нагато. Минато доверил тебе своих детей, потому что верил, что только ты сможешь о них позаботиться. Да, ты был его другом и их крестным, но не только. Ты единственный человек, на которого он мог полностью положиться, – сказал Джирая.

– А что насчет тебя? Минато доверял тебе так же, как и мне…

– Если не меньше, но давай посмотрим правде в глаза, Нагато. Я не самый лучший вариант. Посмотри на мою жизнь. Это… того… согласись, что дети хорошего воспитания явно не получат.

– С этим сложно не согласиться.

– Что?!

– Но со мной они не будут в безопасности! – стиснул зубы Нагато. – Я не гожусь в родители, и человек я не самый хороший. Я связан с криминалом, у меня опасная жизнь и очень много опасных врагов. И эти враги, которые, не колеблясь, убили моих друзей! С чего ты думаешь, что дети будут со мной в меньшей безопасности, когда я – именно тот, кто втянул их в этот кошмар? Минато и Кушина погибли из-за меня! Где доказательства того, что это не произойдет снова?

Джирая молчал. Нагато опустил голову, его злость исчерпала себя – теперь-то его поймут.

– Ну, во-первых, – именно поэтому мальчики будут с тобой в безопасности, – слова Джираи потрясли Нагато. Джирая же взял свой пиджак и оставил деньги за обед. – Я на самом деле думаю, что никто не защитит их лучше, чем ты. Но это твой выбор. Если ты чувствуешь, что поступаешь правильно, отдавая мальчиков совершенно незнакомым людям – что ж, тебе решать, правильный это выбор или нет, – Джирая легко потрепал его по плечу и ушел.

Нагато стиснул зубы. Он ненавидел его. Ненавидел за то, что изворачивал его мысли и всегда был прав. Потому что Джирая знал, что под присмотром Нагато мальчики никогда не станут легкими мишенями. В то же время, не существовало еще на свете такого человека, которому Нагато мог бы доверить детей, не беспокоясь об их безопасности.

В этот день в тюрьме выдавали посылки – день сюрпризов для тех, кто изначально не ожидал ничего получить.

Неджи большими глазами смотрел на нереальное письмо с еще более нереальными, выведенными аккуратным почерком словами. Документ из плотной бумаги был заверен тремя подписями и жирной печатью; через свет были видны водяные знаки. Но дорогая бумага не шла ни в какое сравнение с содержанием самого документа.

Он догадывался, что не он один испытывал проблемы с корреспонденцией – необъяснимые волнения охватили всю банду, а еще... но вскоре все выяснилось само собой.

– Что? Что это? – услышал он вопль Кибы из соседней камеры. Знающий не более сокамерника Шино в тот момент смотрел на такой же лист бумаги, адресованный для него. – Шино! Это что за хрень? Что за?!

– Благословенный Дзясин! Пасть заткни, Киба! – подал голос Хидан, считавшийся в сообществе заключенных вторым по громкости ора. – У меня от твоих воплей уши вянут!

– И что в этом плохого? Почему я должен затыкаться из-за чьих-то вянущих ушей?

– Эй! Оба рты закрыли! – послышался раздраженный рык Кисаме, который, как видел Неджи, также испытывал трудности с содержанием похожего письма.

– Не затыкай меня, рыбья морда!

– Чего ты там вякнул?

Обычно в таких раздражающих ситуациях Неджи просто направлялся к источникам раздражения и долбил их мордой об косяк, но сейчас он просто не мог оторвать взгляда от листа бумаги, невинно покоящегося в его руках.

Принимая во внимание новые доказательства, дело № 8-64 было возобновлено и рассмотрено судом 01.05.XXXX. Все обвинения с Хьюга Неджи сняты, дело закрыто. Руководству предписывается принять немедленные действия, предусмотренные законом № XXXX, по освобождению Хьюга Неджи из тюрьмы «Коноха».

Опустив взгляд вниз документа, Неджи нахмурился при виде имени своего адвоката.
– Джон Смит?
«Какого черта?»

– Неджи? А что это все значит? – заикаясь, спросил у него преданный приверженец силы юности, демонстрируя свое письмо.

Неджи в недоумении сощурился, вновь увидев знакомые водяные символы и почти что идентичное содержание письма, которое касалось дела Ли. Но больше всего его поразило то, что имя адвоката Ли в точности совпадало с именем его адвоката. Не без любопытства он заглянул к ребятам, чья камера располагалась напротив его собственной, и при виде разорванных белых конвертов понял, что Киба и Шино получили те же документы, что и он. Это касалось и выпавшего из реальности Суйгецу и широко распахнувшего глаза Дзюго. А если и остались какие-либо сомнения, они исчезли, когда Киба внезапно громко и радостно рассмеялся, трясущими руками сминая документ.

Но вопрос так и остался открытым – кто же поспособствовал их амнистии?

– Неджи? – Неджи повернулся к сокамернику, улыбнулся, увидев полный надежды взгляд, – а вдруг это чья-то злая шутка? Неджи был готов биться о заклад, что за все это был ответственен один человек... и хотя он не знал наверняка, он был уверен, что его догадка верна.

– Это, Ли, ключ к твоей свободе.

Не в силах сдержать поток слез, Ли сорвался и с громким воплем заключил Неджи в крепкие объятия.

Камерой ниже Дейдара и Сасори вздрогнули и тут же раздраженно вздохнули.
– Да что с этими недоносками? Они сегодня громче обычного, – проворчал Дейдара, прочистив пальцем заложенное ухо.

Сасори смерил его оценивающим взглядом.
– А ты как будто тише их вопишь, придурок.

– Пф-ф. Вот не надо выпендриваться, Сасори-данна. Вам мой голос очень даже нравится.

– Только когда ты рыдаешь навзрыд – от боли.

– Эй!

Сасори перевел взгляд на лежащие за решеткой письма и кивнул.
– Не хочешь взглянуть?

– Ха! Будто там что-то хорошее будет, – отказался Дейдара, даже не утруждая себя вскрыть и посмотреть, что же пришло в конвертах. Вместо этого он достал из-под подушки журнал и занялся изучением статьи про глину.

Сасори нахмурился и забрал свое письмо. Вскрыв конверт, он быстро понял, насколько оно важное. Слишком много официальной символики – что подтверждало властность предписаний всех документов, поступивших в черных конвертах. Он прочитал письмо, затем перечитал его еще раз.
«Как это возможно?»

– Дей-да-ра-сем-па-а-а-а-а-а-ай!

Дейдара стиснул зубы и прикрылся журналом, надеясь, что вечно раздражающий идиот не заметит его.

Ворвавшийся Тоби едва не врезался в застывшего статуей Сасори.
– Сасори-семпай, а вы не видели Дейдару-семпая? У меня такие классные новости. Стоп! Ого! Так вы тоже такое получили! – широкая улыбка Тоби внезапно стала еще немного шире, когда он заметил в руках Сасори знакомое письмо.

– Тоже? В смысле? – спросил Сасори, все еще не понимая, что за ересь он сейчас прочитал.

– Хе-хе... да вы смотрите-смотрите! – Тоби ткнул своим письмом в лицо Сасори, будто надеясь, что при «ближайшем» рассмотрении тот поймет, о чем идет речь.

– Дай сюда! – забрав документ и внимательно прочитав его, Сасори впал в еще большее недоумение – письмо Тоби полностью совпало с его собственным. Основное содержание было одинаковым – как и подписи.
– Это шутка какая-то?

– Никаких шуток, семпай, – снова встрял Тоби. – Метки везде одинаковые. И эти бумажки официально одобрены! Смотрите-смотрите! – махая рукой и призывая Сасори выйти из камеры, Тоби ткнул пальцем в сторону караульного центра, где тюремный надзиратель Сарутоби Хирузен и ничего не понимающие офицеры вели разговор с тремя чиновниками в темных костюмах. Сарутоби смотрел на переданные документы в немом шоке, забыв поднести свою курительную трубку ко рту.

Сасори провел рукой по своей красной шевелюре и с удивлением воззрился на письмо.
– Какого черта происходит?

Дейдара, сгорая от любопытства, вынырнул из-под журнала.

– С Рождеством, семпай! – воскликнул Тоби. – Случилось чудо!

– Сейчас весна, балбес.

– Тогда с Весно-ждеством! Зецу, Хидан, Какузу и Кисаме тоже получили свои подарки. О, а вы, Дейдара-семпай? Вы тоже получили? О! Письмо! – Тоби победно выкопал из пачки писем Дейдары конверт. – Ага, я нашел его!

– Отвали, Тоби! – Дейдара спрыгнул с постели и выхватил письмо из загребущих лап Тоби, не забыв отвесить пинка. – Прекрати рыться в моем барахле!

– Но семпай…

– Иди убейся. С крыши спрыгни, – Дейдара вскрыл конверт и наконец-то решился взглянуть на это страшное письмо, от которого все с ума посходили.

Сасори скрестил руки на груди и выжидающе смотрел на сокамерника. Тоби перекатывался с носков на пятки, терпеливо ожидая, когда семпай закончит читать и порадуется вместе с ним. Он совсем не сомневался, что Дейдара получил такой же подарок, как и все остальные.

…

…

Дейдара не двигался минут пять. Сасори быстро терял терпение.
– Дейдара, ты идиот – чтобы прочитать это, не нужно… Эй!

Последовал глухой удар.

Дейдара просто свалился в обморок, а листочек приземлился аккурат рядом с ним.

…

Принимая во внимание новые доказательства, дело № 19-01 было возобновлено и рассмотрено судом 29.04.XXXX. По решению суда приговор подлежит изменению. Все обвинения с Ивагакуре Дейдара, приговоренного к пожизненному заключению в тюрьме «Коноха», сняты. Срок его пребывания в тюрьме «Коноха» подлежит сокращению до двух лет, впоследствии его освобождение подлежит одобрению.

Понадобилось время, но Наруто смог убедить Джираю (не обошлось без весомых аргументов и «обещаний» на будущее) помочь разобраться с делами некоторых заключенных. И Джирая сдержал свое обещание. Он снял все обвинения с ребят из банды Нары и поспособствовал, чтобы друзьям Итачи смягчили наказания – в отличие от первой банды, на них висело гораздо больше преступлений – и максимум, что он мог сделать для них – свести сроки к двум-трем годам заключения, после чего их освободят. Но Наруто был уверен, что в сравнении с пожизненными сроками, этого более чем достаточно.

– Будем считать это нашими извинениями за то, что мы вас не взяли с собой, – сам себе сказал Наруто.

Пять лет спустя
Гернси

12:59

Наруто расставил напитки на столе и посмотрел на часы. Гости должны были подъехать с минуты на минуту и, словно в ответ на его мысли, прозвенел звонок.

Наруто открыл дверь и широко улыбнулся стоящему перед ним мужчине. Он выглядел совсем иначе, когда они виделись в последний раз. Осмотрев его с головы до ног, Наруто вздернул бровь, отметив отполированные до блеска кожаные ботинки, темно-серые брюки, аккуратный костюм с белой рубашкой.

Вновь переведя взгляд на гостя – который явно ждал комплиментов – Наруто улыбнулся и сказал:
– Ты изменился – без хвоста непривычно смотришься.

Шикамару слегка нахмурил брови.
– И это все, что ты можешь сказать? Я несколько часов подбирал этот прикид.

– Ладно, эти очки придают тебе бандитский вид, – сделал одолжение Наруто, рассмеявшись.

Шикамару вздохнул, услышав смех еще и за спиной, снял солнечные очки и усмехнулся другу, с которым они так давно не виделись.
– Я рад тебя видеть, Наруто.

Наруто, вновь широко улыбнувшись, сократил разделявшие их шаги и крепко обнял Шикамару.
– Я смотрю, ты не один? – пропустив всех в дом, Наруто обратил свое внимание на миловидную женщину рядом с Шикамару, которая держала за ручку светловолосую девчушку.

– Да. Ино, это Наруто, – они улыбнулись, прекрасно зная друг друга.

– Я рада наконец-то встретиться с тобой, Наруто.

Наруто сжал ее протянутую руку и слегка покраснел, заметив, что второй рукой она осторожно придерживает чуть округливший живот. Велико было искушение послать Шикамару усмешку, но вместо этого он просто улыбнулся и вежливо ответил на пожатие.

– Взаимно, Ино-чан. Шикамару постоянно твердил о тебе, вот не затыкался совсем, – это определенно был комплимент, но, кажется, Шикамару думал иначе – если принять во внимание его шипящее пожелание, чтобы Наруто подавился своим языком. Но добрый смех Ино оправдал старания Наруто.

Хотя он должен был признаться, что сейчас, попомнив прошлое, было немного неловко разговаривать с женщиной, которая даже понятия не имела, что они с Шикамару вытворяли в тюрьме.

– Сожалею, но не могу сказать того же. Шикамару постоянно секретничал о тебе и мало что мне рассказывал. Интересно, почему… – она смерила мужа хитрым взглядом, но Шикамару с интересом пялился в окно – там по дрожащему стеблю розы медленно ползла большая улитка.

Наруто так и застыл, улыбаясь, и на автомате стал неловко чесать шею.
«Ай-й-й, черт».
Это была не та тема, которую стоило поднимать.
– Э-э-э-эм, я…

Наблюдая, как краснеют уши Шикамару и как бледнеет Наруто, Ино слегка откашлялась, чтобы скрыть смех, и прервала Наруто, прежде чем он начал сконфуженно оправдываться и извиняться.
– Нет-нет… не надо ничего говорить, Наруто. Что там было, там и осталось. Но спасибо, что присмотрел за ним, пока меня не было рядом.

Улитка все-таки свалилась со стебля, и Шикамару моргнул, с удивлением посмотрев на Ино.

У Наруто же просто отпала челюсть – он теперь и не знал, чего стоит ждать от этой улыбающейся женщины.
– Пожалуйста?

Но полностью из ступора их вывел тихий зов «Папа?». Наруто рассмеялся, заметив, что девочка смотрит на него, нахмурившись, и тянет Шикамару за штанину, привлекая к себе внимание.

Шикамару мягко погладил насупленную дочь по голове и присел рядом на корточки.
– Эй, Шион, не хмурься. Ты ведь хочешь познакомиться со своим крестным?

Наруто перестал улыбаться и неверяще уставился на Шикамару.
– Крестный?!

– Мы подумали, что это будет милым знаком нашей признательности, – определенно, Ино тоже дала согласие на это решение.

Спустившийся с лестницы Итачи как раз расслышал последние слова, мягко улыбнулся и встал рядом с Наруто.
– Спорю, ты хорошо справишься со своими обязанностями, – заметил он, поцеловав вспыхнувшего Наруто в макушку.

И тут же глаза Шикамару шаловливо засверкали. Он улыбнулся своей дочке и указал на Итачи.
– А это… твоя крестная.

В тот же момент Итачи смерил его убийственным взглядом. Какая зараза посмела сравнить его женщиной?
– А как ты думаешь, кто из нас топ в постели? – зарычал он на лыбящегося Нару, даже не пытаясь скрыть, насколько у них с Наруто насыщенные отношения.

У Ино расширились глаза; у Наруто снова отпала челюсть.
– Не знаю. Но из вас двоих тебе эта роль больше подходит… ты же длинные волосы носишь.

– Что ты там вякнул?!

– Так, все! Пойдемте на кухню, там мороженое есть, – обняв Ино со спины, Наруто повел ее с Шион подальше от двух ругающихся балбесов, прежде чем подозрительно улыбающаяся женщина не решила прибить обоих за то, что выкрикивают всякие непотребства перед ее дочерью.

16:14

Прислонившись к раздвижным дверям, ведущим на террасу, Итачи с Шикамару наблюдали, как их вторые половинки ведут непринужденный разговор. Наруто пришел в себя и теперь вовсю описывал их с братом приключения, а леди с интересом его слушали. Особенно маленькая леди, которая решила, что крестный, который угощает ее конфетами и рассказывает веселые истории, ей очень даже нравится.
Итачи и Шикамару неосознанно улыбались.

– Ты когда-нибудь думал, что твоя жизнь в мгновение ока может так измениться? – произнес вслух Шикамару, хотя не знал, для кого же прозвучал вопрос – для Итачи или, все же, для него самого.

– Нет, но другой мне и не надо.

…

Оставив Наруто с Ино наедине, Итачи с Шикамару расположились на кухне. Легкий звук льющегося напитка нарушал размеренную тишину, а потом неугасимое любопытство Шикамару взяло свое.

Он достал письмо, которое получил от Итачи месяц назад, и прочитал имя отправителя – имя, под которым скрывался Итачи.
– Не могу не спросить. Наруто взял твою фамилию?

Наполнив два бокала, Итачи покачал головой и подал Шикамару его напиток.
– Еще нет.
Ответ, естественно, только распалил интерес Нары, и он тут же задал небольшой уточняющий вопрос, который – как они оба знали – непременно последует за первым.

– Да? – Шикамару взял бокал и смерил Итачи изучающим взглядом. – Так значит, скоро прозвенят колокола?

Итачи загадочно улыбнулся и сделал глоток из бокала. Другой рукой он перебирал теплые серебряные кольца в левом кармане.
– Заткнись, Нара.

Шикамару со знанием дела усмехнулся… не нужно уметь читать мысли, чтобы догадаться о планах Итачи. В конце концов, после пяти лет совместной жизни отношения Итачи и Наруто должны были прийти именно к такой развязке.
– «Давно пора» – так и хочется сказать, но я, наверное, промолчу.

– Ты только что это сказал.

– Тогда… – Шикамару поставил локоть на стол, оперся подбородком о ладонь и уже целенаправленно спросил: – Меня с чьей стороны поставите? Шафера… или шафера?

Ответом ему стала легкая усмешка Итачи.

Оригинал: 09.07.2010 — 11.05.2014
Перевод: 31.10.2010 — 22.05.2014

Мерлин сидел в кресле, поджав под себя ноги и уткнувшись носом в коленки. Гвен только что скинула ему сообщение на буке, со ссылкой на аккаунт. Аккаунт был зарегистрирован на имя Артура Пендрагона, но вот с аватара на него смотрел определенно onceandfutureking.
Но что она хотела от него? Да, теперь, зная его настоящее имя, он мог выяснить много чего нового о своем «кумире» (и гораздо больше, чем раньше – как отметил внутренний голос). Но Мерлин не хотел торопить события и добавлять его в друзья – они же совсем не знали друг друга.

Может, стоит написать onceandfutureking на тумблере? Мерлин прикусил нижнюю губу. Интересно, если он отправит ссылку на свой аккаунт вместо того, чтобы объявиться из ниоткуда с предложением «дружбы», это не будет выглядеть слишком маньячно? Хотя это было не главной проблемой. Гораздо важнее сейчас было узнать, смогут ли они найти общий язык за пределами тумблера? Не хотелось рисковать их виртуальной дружбой ради плохого знакомства в реале. Но если все пройдет хорошо...

- Давай же, Мерлин, - пробормотал он себе под нос. – Это же не обязывает вас встречаться.

Просто прекрасно, теперь он еще и разговаривает сам с собой. Он перешел в приват и быстро отправил сообщение onceandfutureking со ссылкой на свой аккаунт:

«Эм, клянусь, я не маньяк! Просто Гвен сказала мне, что знает тебя, и я подумал, вдруг ты захочешь «подружиться» на буке? Если нет – ничего страшного»

Мерлин отправил сообщение прежде, чем начал оправдываться, что он не сталкер. Продолжи он печатать в том же духе – и непременно стал бы им, учитывая, что когда он нервничал, то начинал говорить много и не всегда внятно. И это касалось не только вербальной речи. Однажды, пытаясь извиниться и объясниться перед Уиллом, он даже забыл, для чего нужны знаки препинания, и налепил текст сплошь из букв.

Его ступня начала выбивать собственный ритм, заставляя трястись всю ногу – а вместе с ней и лежащий на ней подбородок. Мерлин встал, прошелся, чтобы снова сесть обратно. Он думал, что отправить сообщение будет сложно, но ожидание ответа оказалось во сто крат хуже.

- Отлично: еще немного, и я свихнусь. Самое время изобразить из себя прилежного студента и сходить в библиотеку, - он решительно кивнул и, в порыве энтузиазма схватив сумку, запихал туда несколько книг и вылетел за дверь.

Мерлин совсем забыл, что на его телефон приходят e-mail-уведомления о новых сообщениях.



Спустя пару часов Артур Пендрагон собственной персоной решил мельком проверить свой любимый тумблер, где и нашел письмо. После его прочтения он так быстро приземлился на стул, что чуть не подавился куском фруктового батончика, который в это время пережевывал.

Merlinsbeard только что прислал ссылку на свой аккаунт. Мерлин всерьез спрашивает Артура, не хочет ли он «подружиться» на буке. Артур открыл его аккаунт в новой закладке, добавил Мерлина в друзья, затем вновь вернулся на тумблер и ответил:

«Неужели для этого надо просить разрешение? Давно уже пора, Мерлин»

Через несколько минут он получил ответ:

«Будешь вести себя как идиот – удалю»

Артур переключился обратно и увидел, что его заявку в друзья одобрили. Он вновь зашел на аккаунт Мерлина, чтобы просмотреть выложенные на нем данные. Он подумал было предложить перенести их общение сюда – стоило признать, что при всей его любви к тумблеру, местная система переписки отличалась жуткой примитивностью, но решил повременить. Все-таки тумблер был привычнее.

И ответил:

«Если хочешь – пожалуйста. Только поздновато метаться, я уже видел твои уши»

Не прошло и минуты, как пришло сообщение:

«Эй, уши не трогать!»

Усмехнувшись, напечатал:

«Вот нет, они мне понравились»

Мерлин:

«А теперь дразнишься еще»

Артур:

«Ни слова лжи не сказал. Это самые очаровательные уши, которые когда-либо видел. Так и хочется попробовать на зубок»

Мерлин:

«Ты первый такое мне говоришь»

Артур не сдержался:

«Отлично, значит преимущественное право остается за мной ; )»



Хотя Гвейна в гости не ждали, назвать его приход неожиданным язык тоже не поворачивался.

- Итак, принцесса, впусти-ка меня – нас ждет длинный, но важный диалог о тебе и твоем бойфренде, - заявил он, проходя внутрь мимо хозяина комнаты, как к себе домой.

Артур вздернул бровь.
- Прости, но ты сейчас вообще о ком?

- Не прикидывайся идиотом. Я говорю о том парне, которого никто в лицо не знает, – merlinsbeard. Весь тумблер давно сплетничает, что ты по уши запал на него. Без стыда и совести заигрываешь с ним направо и налево.

- Знаешь, вообще не представляю, о ком ты говоришь.

- Да, конечно, черт побери, не представляешь. И вот, что я тебе скажу: сначала было забавно наблюдать за вами двоими, но сейчас вы выходите за все рамки приличий. Особенно, когда объединяетесь против меня, бедного, ни в чем неповинного Гвейна.

Артур фыркнул.
- Ты посмел оскорбить «Звездные врата», кто ж тебе виноват?

- Даже не пытайся уйти от темы, - тут же перебил его Гвейн. - Что с вами такое? Это уже выходит за рамки дружеского подкалывания. Складывается очень сильное впечатление, что кто-то хочет залезть в чужие штаны.

- Может потому что я этого действительно хочу.

Гвейн в отчаянии всплеснул руками.
- Да ради всех святых, он может оказаться огромным уродом-жирдяем, покрытым с ног до головы бородавками! Да, я знаю, что человека красят его душевные качества, но ты-то признайся – тебя всегда притягивали симпатяги.

Артур продолжал невинно улыбаться. Гвейн продолжал буравить его взглядом.
- Зараза, что ты скрываешь от меня?

- Давно проверял бук, Гвейн?

- Я никогда его не проверяю. Ты хоть знаешь, сколько на этой шняге у меня друзей?

Артур покачал головой.
- Зато я, в отличие от тебя, теперь знаю, что Мерлин – самый обалденный парень в мире.

- Его действительно зовут Мерлин?

- Да, а меня – король Артур. Все, судьба, - усмехнувшись, он откинулся назад и скрестил руки под головой.

- Как ты вообще его нашел? Так, нет, не так – как ты вообще уговорил его добавить тебя в друзья, после того, как нашел его?

- Это немножко затянутая история, но если говорить вкратце, то не так давно я получил сообщение на тумблере вместе со ссылкой на аккаунт. Не я выступаю инициатором, как видишь.

- А если аккаунт подставной?

Артур бросил на него косой взгляд.

- Ну что? Я просто пытаюсь расставить все точки над «i», так как ты, кажется, совсем от весны головы лишился. Подумай сам: такого в жизни не бывает!

- Формально, Гвейн, ты знаешь Мерлина дольше меня. Вспомни, когда ты подписался на него на тумблере?

Его взъерошенный друг, наконец, перестал настаивать на своем и задумался.
- Да вроде Гвен перепостила что-то с его страницы...

- А почему Гвен подписана на него?

- Да мне откуда знать?!

- Потому что она его со школы знает, - ответил на свой собственный вопрос Артур.

- Мать твою налево, ты сейчас это всерьез? – воскликнул Гвейн. – Мир оказывается тесен, - он наконец-то успокоился. – Итак, он – красавчик с неординарным характером, но вы еще не встречались. Твой следующий шаг?

Артур пожал плечами.
- Я пока стою на месте: видишь ли, он немного застенчив. Мне кажется, открыть свой аккаунт на буке уже было для него подвигом, а вспугнуть я его не хочу.

Гвейн закатил глаза.
- Ты его блог видел? Да он сохнет по тебе! Он не тебя боится – он боится, что не понравится тебе. Большая разница, между прочим.

- И что с того? Я все-таки думаю, что не должен решать за него.

- Скоро день рождения Гвен, так?

Артур моргнул.
- А это... идея.



Мерлин разлегся на постели, спрятавшись в мягком гнезде из подушек. У Гвен были самые клевые подушки.

- Ты такой смешной, - с нежностью в голосе заметила девушка.

Мерлин еще сильнее зарылся в свой маленький мягкий рай. Он услышал щелчок и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гвен опускает направленный на него телефон.

- Я выложу это на буке, - пропела она.

- Да сколько угодно.

- С подписью: «Мне кажется, ему не хватает крепких мужских объятий». Ну что, быть или не быть тэгу «Артур»?

Мерлин взвыл.
- Вот не надо, пожалуйста.

- Прекрати, Мерлин. С таким отношением на вашей первой встрече ему придется, минуя конфетно-букетный период, быстро припасть на колено с соответствующим предложением.

- Не надо шутить так, - ответил он. – Мне кажется, я быстрее окажусь на полу.

- От счастья?

- От смущения, - пояснил Мерлин.

- Ладненько, тогда дабы предотвратить твою преждевременную кончину, предлагаю план.

- И что же?

- Через три недели мой день рождения, - сказала Гвен, - и я хочу устроить небольшую вечеринку. Ты априори приглашен. И я позвала своих друзей из Камелота, хотя не думаю, что всем им удастся приехать. А вот Артур приедет, - она прикусила губу, в ожидании ответной реакции.

Мерлин, сощурившись, посмотрел на нее из подушек.
- Хм.

- И что это за «хм»?

- Я перерабатываю новости. Разве не слышно, как скрипят шестеренки моего мозга?

Девушка хихикнула, мысленно представив себе это действо.
- Дыши глубже, Мерлин. Он всего лишь человек.

- Я понимаю это. Самой дальней извилиной.

Она залезла на постель, устроившись в его подушечном гнезде.
- Все будет хорошо. Мне кажется, вы идеально поладите. Да вы уже поладили.

Мерлин хмыкнул.
- Кого еще ты пригласила? Кто-нибудь из моих знакомых будет, или я, как всегда, сам по себе?

Гвен усмехнулась.
- Возможно, Гвейн и Моргана не столь популярны, как Артур, но они тоже приедут.

Мерлин быстро сообразил, что подруга говорит о limegreenknight и bigbadwitch. Он уже успел подружиться с Морганой на буке, а вот Гвейн, похоже, забил на свой аккаунт, несмотря на подписки тысяч друзей и поклонников.

- А Моргана такая же злая в реале, какой преподносит себя в инете?

- Только если она будет в плохом настроении.

- А Гвейн? Стоит его остерегаться?

- Ну, есть немного – он сильно любит подливать алкоголь в напитки.

Мерлин кивнул.
- Думаю, я справлюсь. Это же твои друзья.

Гвен взъерошила его волосы.
- И твои тоже.



Фэйсбук внезапно стал страшно интересным с тех пор, как Артур получил доступ к фотографиям настоящего Мерлина.
И Гвен только что выложила новое фото. Артур развернул его щелчком мышки на весь экран да так и застыл при виде завернувшегося в подушки Мерлина. Виднелась только макушка и сверкающие голубые глаза.
Также прилагалась подпись: «Мне кажется, ему не хватает крепких мужских объятий»

И дураку понятно, кому было адресовано послание. Подколки друзей достигли своего пика – и даже Гвен... нет, вы только подумайте, безобидная, невинная Гвен! – не осталась в стороне. Ладно, частично он готов был признать, что заслужил их.

Но друзьями дело не ограничивалось. Толпа его подписчиков целенаправленно слэшила его с merlinsbeard. Спасибо, что большинство из этих сумасшедших шипперов солидарно решили обозвать их пейринг «kinglin», но были и другие странноватые люди, предпочитавшие менее вменяемые наименования. Например, «onceandfuturebeard». Артур старался не обращать на них внимания – просто знал, что если полезет на рожон, обязательно наткнется на что-нибудь непотребное и впоследствии горько об этом пожалеет.
Некоторые аспекты фандома даже он старался обходить стороной – для собственного же блага.

Внезапно дверь его комнаты распахнулась, и внутрь медленно вошла его сестренка.

Артур быстро захлопнул лэптоп и крутанулся на стуле, оказавшись к ней лицом.
- Черт тебя побери, женщина! Ты когда-нибудь научишься стучаться?

- И не надейся, - она кинулась вперед с явным намерением перехватить лэптоп. – Что ты там прячешь? Порнушку?

- Не смеши меня, - он попытался отбить ее выпад, но девушка оказалась проворнее и успела открыть лэптоп, обнаружив на экране фото Мерлина.

Моргана вздохнула.
- Ты ведешь себя так, будто он действительно может быть порно-звездой.

Мысль о Мерлине и порно в едином контексте показалась забавной, и Артур постарался поскорее выкинуть ее из головы.
- Тебе больше нечем заняться? Людей потерроризировать? Заклинания попрактиковать?

Она присела на краешек постели.
- Ты идешь на вечеринку Гвен, - это прозвучало далеко не как вопрос.

- Да?

- И Мерлин идет на вечеринку Гвен.

- Ну, он мне ничего такого не говорил, но пальцы оставлю скрещенными.

- Достоверный источник утверждает, что идет, - девушка внезапно заинтересовалась несуществующим заусенцем на пальчике. – Что будешь делать?

Артур закатил глаза.
- Думаю, мы подойдем друг к другу, обменяемся рукопожатием, ну, и я выпалю: «Привет, Мерлин! Очень рад, что мы с тобой наконец-то встретились».

Моргана аж скривилась.
- Я надеялась узреть что-нибудь более романтичное.

- Например? Коробка конфет? Букет... роз? – Артура внезапно посетила идея. – Знаешь что? Я точно это сделаю.

Девушка вздернула идеально подведенную бровь.
- Розы?

- Увидишь, - усмехнулся он.



Надвигался полдень дня рождения Гвен. Мерлин приехал к подруге с утра пораньше, чтобы помочь с готовкой и выпечкой для вечеринки. Девушка никогда не шла на поводу у своих сверстников, предпочитая домашние блюда паре сумок фаст-фуда.

Так что кухонная возня с мукой и прочими ингредиентами полностью завладела мыслями Мерлина, что возымело положительный эффект – он перестал думать о надвигающейся встрече с Артуром. Визави. Он чуть не провел по густым темным волосам, но вовремя остановился, заметив, что рука все еще измазана в тайской пасте с кусочками чеснока – он только что закончил готовить хумус.

Медленно выдохнул.

Стоящая позади Гвен успокаивающе прошептала:
- Я сама все закончу, Мерлин. Может, пока зайдешь в ванную и приведешь себя в порядок? Гости скоро будут собираться.

Мерлин кивнул и, выйдя в холл, направился к ванной комнате. Оттирая руки до локтей, он мысленно поблагодарил Гвен, что она заставила его снять рубашку с длинными рукавами и готовить в темно-синей футболке. Он вымыл лицо и для приличия попытался сотворить что-нибудь с волосами. С утра он уложил их на собственный вкус, но сейчас они вновь вернулись к своему ежедневному «шухерскому» стилю. Мерлин попытался развести пряди мокрыми пальцами, но получилось, кажется, только хуже, и он бросил это бесполезное занятие.

Он отступил назад, придирчиво оглядывая себя. Выглядел он… вроде бы не совсем безнадежно. Высокий, немного долговязый, с взъерошенными волосами. Люди, правда, говорили, что у него красивые глаза – засчитывается это в плюс или нет?

Послышался стук в дверь, и он моментально напрягся.

- Мерлин, можешь открыть дверь?

К его счастью, это была всего лишь Елена, подружка Гвен с их университетского потока. Они общались редко, но она казалась очень милой девушкой, разве что немного неуклюжей. Хотя Мерлин и себя образцом грациозности не считал, так что, вполне возможно, они бы поладили, если бы общались больше.

Елена принесла поднос с шоколадными пирожными, которое Мерлин тут же забрал у нее (и хорошо, что он это сделал, – не прошло и минуты, как девушка оступилась).
Гвен как раз закончила мыть руки и уже снимала фартук, когда он вернулся обратно на кухню. При виде еще одного подноса она поморщилась и окинула взглядом полностью заставленный стол.

- Боже мой, давай его куда-нибудь пристроим…

Они втиснули его на угол стола, рядом с грязными кастрюлями и сковородками.

Гвен вздохнула.
- Прибраться бы здесь немного, - как только она это сказала, послышался еще один стук в дверь.

Мерлин улыбнулся.
- Не волнуйся, я все вымою, а тебе пора встречать гостей, хозяйка.

Она обвиняюще ткнула в его сторону пальцем.
- И не надейся, что сможешь здесь схорониться. Просто уберись немного, чтобы было больше свободного места.

Мерлин замахал руками, выгоняя ее с кухни, и встал около раковины, принявшись отмывать самую большую посуду. Он как раз занялся вымазанной в муке чашкой, в которой они смешивали ингредиенты, как из коридора донеслись голоса, и вскоре кто-то зашел на кухню.

- Гвен, мне надо… - он развернулся.

Это была не Гвен.

Onceandfutureking, он же Артур Пендрагон, в реальной жизни был еще привлекательнее, чем на видео и фото. Он был высок, даже чуть выше самого Мерлина, но зато отличался спортивной фигурой. Его светлые волосы были уложены в модную нынче лохматую прическу. Голубые глаза расширились, уставившись прямо на Мерлина. В общем, в сравнении с ним он был самым настоящим богом.

- Привет, - сказал Мерлин, не в силах заставить себя выдавить что-нибудь еще.

- Привет.

- Я Мерлин. Ну, ты это вроде и так знаешь.

Артур улыбнулся и подошел ближе.
- Да, знаю. А я Артур, но ты это тоже вроде как знаешь.

- Да, знаю, - ответил Мерлин, пытаясь удержать разбушевавшиеся нервы.

- У тебя… - Артур поднял руку и остановился около лица, как бы испрашивая разрешения. Мерлин застыл, не смея даже двигаться, чувствуя, как чужой палец скользнул по щеке. Прикосновение отдавало жаром, и он вздрогнул.

- … мука, - закончил предложение Артур, делая шаг назад.

- А, спасибо, - Мерлин сглотнул.

Артур махнул рукой в сторону гостиной.
- Я не единственный, кто хочет с тобой встретиться. Гвен просто попросила вытащить тебя из-под завалов грязной посуды, вот… собственно, что я и делаю.

Мерлин бросил взгляд на недомытые тарелки и схватил полотенце, чтобы вытереть руки. Посуда подождет. Потом вновь посмотрел на Артура, робко улыбаясь.

- Нормально? – спросил он, показывая на лицо, – не осталось ли где-нибудь муки.

- Более чем, - усмехнулся Артур.

Мерлин вспыхнул и, опустив голову, проследовал за ним в гостиную.



В этот раз Артур собирался гораздо дольше обычного, пытаясь привести себя в божеский вид (хотя признаваться в этом не собирался), и терпение Морганы не выдержало. Она силком вытащила брата к машине – им еще надо было заехать за Гвейном и Лансом. У Гвейна в какой-то там сотый раз отказалась заводиться своя машина, Ланс же вообще обходился без таковой. По чести говоря, с именинницей он раньше не встречался, но так как все дружно решили, что их с Гвен пора познакомить, он стал невольным участником поездки.

И Мерлин. Мысли Артура постоянно вертелись вокруг него. Поездка заняла от силы два часа, но для излишних размышлений этого времени оказалось предостаточно. Так что, когда машина притормозила около нужного дома, он был готов на стенку лезть.

- Мужайся, Артур, - послышалось с заднего сиденья, и Гвейн взлохматил его аккуратно уложенные волосы.

- Отвали! – отмахнувшись от назойливой руки друга, он попытался вернуть все в порядок.

- Ты как школьник на первом свидании, - выходя из машины, ласково протянула Моргана. На девушке красовались новые сапожки на высоких каблуках.

Они уже стояли перед дверью, когда Артура захлестнула новая волна паники, а Ланс решился таки спросить:
- Вы уверены, что все нормально? Ну, что я с вами?

- Конечно, не волнуйся. Гвен знает, что ты с нами, и она заранее уверена, что вы подружитесь.

Дверь открылась, и кудрявая девушка, лично встретив их, с улыбкой всех обняла. Ланс скромно представился. Артур же занимался пристальным изучением комнаты. На диване сидела светловолосая девушка, с интересом рассматривающая новых гостей. Артур повернулся к Гвен и встретил понимающий взгляд.

- Мерлин помогает мне убраться на кухне. Почему бы тебе не избавить его от этой обязанности и не пригласить присоединиться к нам?

И снова друзья одарили его усмешками, а Гвейну даже хватило наглости подмигнуть ему. Артур закатил глаза и направился туда, где по его расчетам, должна находиться кухня. Домик был небольшим – не заблудишься.

Мерлин стоял спиной ко входу и мыл посуду. Одетый в джинсы и футболку, слегка обтягивающие фигуру. Он услышал, что кто-то вошел, и повернулся.

- Гвен, мне надо…

Мерлин остановился на полуслове и застыл, предоставляя Артуру возможность рассмотреть его по-настоящему, а не через компьютерный экран. И стоило признать, что пикселям не удалось подчеркнуть точеные скулы. Также Артур был абсолютно уверен, что подобный оттенок глаз, возможно, вообще не существовал до рождения Мерлина. Хотя его можно было обвинить в легкой предвзятости.

- Привет, - сказал Мерлин.

- Привет.

- Я Мерлин. Ну, ты это вроде и так знаешь.

Мерлин явно нервничал и говорил невнятно. Это было так мило.

- Да, знаю. А я Артур, но ты это тоже вроде как знаешь.

- Да, знаю.

На его щеке остался след от муки, и Артур почувствовал сильное желание смахнуть его. И он поддался, осознав, что делает, только когда уже поднял руку.
- У тебя... мука.

Мерлин не двигался, позволив ему дотронуться до своего лица.

- А, спасибо.

Артур снова улыбнулся и махнул рукой в сторону гостиной, где уже все собрались.
- Я не единственный, кто хочет с тобой встретиться. Гвен просто попросила вытащить тебя из-под завалов грязной посуды, вот… собственно, что я и делаю.

Мерлин поколебался немного, словно хотел закончить таки мытье посуды, но затем вытер руки и повернулся к нему. Он выдавил робкую улыбку и показал на лицо – откуда Артур стер муку.

- Нормально?

- Более чем.

Мерлин вспыхнул от его слов. Артур отметил про себя, что он определенно хочет увидеть это снова.

Они вошли в гостиную. Гвейн по-волчьи присвистнул.
- Нет, вы, ребята, конечно, убеждали меня, что он милый, но не говорили, что модель.

Лицо Мерлина быстро окрасилось красными пятнами, а Артур смерил друга сердитым взглядом. Он не хотел, чтобы другие видели смущение Мерлина, – это право он оставил за собой.

Моргана же всех проигнорировала и, прошествовав к ним, заключила Мерлина в крепкие объятия, чем несказанно того удивила.
- Мерлин! Я так рада наконец познакомится с тобой. Не обращай внимания на Гвейна – он не кусается, только лаять и умеет.

- Что?! Оскорбляешь!

- Я тоже очень рад встрече.

- А это Ланс, - продолжая игнорировать негодующего Гвейна, указала на молодого человека Моргана. - Кажется, вы незнакомы. Он сидит на тумблере под ником peacepopsicles.

- Еще не имел чести, - Мерлин протянул руку для пожатия.

- Это честь для меня, - ответил Ланс.

- Я что, единственная, кто не сидит на тумблере? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Елена.

- Ага, - одновременно ответили ей три разных человека.

Гвен хлопнула в ладоши.
- Скоро придет еще несколько гостей, но теперь, когда вы познакомились, давайте перекусим.



Так как Мерлин помогал готовить большую часть блюд, ему очень хотелось попробовать плоды своих трудов. Все, кажется, не меньше его знали о кулинарном мастерстве Гвен, поэтому быстро обзавелись пластиковыми тарелками, наполнив их разными вкусностями.

Артур уселся на диван рядом с Мерлином и, довольствуясь едой с его тарелки, вел непринужденный разговор. Мерлин заметил, что, несмотря на общение вживую (и несмотря на то, что сам он выглядел жалким крестьянином в сравнении с сидящим рядом с Адонисом во плоти), разговаривать с Артуром оказалось легко.

- Я думаю, что социальные сети действительно помогают в некоторых аспектах жизни. Я, например, часто обсуждаю в сети те же вопросы, что и в университете, - рассказывал Артур. – Естественно, есть тролли и анимешники *, но можно познакомиться с весьма образованными людьми, которые каким-то образом умудряются превратить занудные университетские лекции в интересные дебаты.

Мерлин кивнул.
- Верно сказано. Мне всегда была интересна легенда о короле Артуре – из-за имени, понятное дело. Я просто зациклился на изучении этой темы. Но я уже сам столько узнал из дискуссий в сети, что большая часть исторических лекций казалась мне бесполезной.

- А почему тебе дали это имя? Прости за бестактный вопрос.

Мерлин пожал плечами.
- Это все мама – кажется, она до сих пор остается вечной поклонницей этой легенды. Я, правда, вытерпел свою долю насмешек в школе, но имя свое люблю, - он усмехнулся. – А откуда взялся Артур Пендрагон?

Артур скривился.
- Это что-то вроде семейного прикола. Моя бабушка, выйдя замуж за Пендрагона, назвала своего ребенка Утером. Собственно, когда пришел мой черед, всем показалось замечательной идеей назвать меня Артуром. Утер Пендрагон и его сын Артур. А также Моргана, которая на самом деле приходится мне сводной сестрой. У нее, кстати, есть двоюродная сестра, Моргауза, своего сына она нарекла Мордредом.

Мерлин хмыкнул.
- Тебе придется внимательней присматривать за ним.

- Без шуток, - усмехнулся Артур. – Только Моргане не говори, а то она души не чает в этом маленьком засранце. Так вот, это самый жуткий ребенок, каких я еще не встречал. Когда никто не видит, он меня взглядом просто прожигает.

- Заговор с целью свержения? – рассмеялся Мерлин.

- Но теперь меня всегда защитят верные рыцари и преданный маг, - Артур обвел рукой, указывая на Мерлина, Гвейна, Ланса и на недавно прибывшего брата Гвен – Элиана.

- Надеюсь, ты не планируешь жениться на Гвен, потому что тогда возникнет опасная вероятность, что тебя кинут и с женой и с верным рыцарем.

Оба бросили хитрые взгляды в сторону Гвен, которая смеялась над словами Ланса, а тот стоял и не сводил с девушки восхищенного взгляда.

Артур обхватил Мерлина за плечи.
- Не волнуйся, в этой истории я совершенно не заинтересован в Гвен. На самом деле я уже знаю, куда пристроить свое сердце.

- Да? – сердце Мерлина забилось в два раза быстрее.

К счастью (или к сожалению?) Моргана выбрала именно этот момент, чтобы сесть на подлокотник дивана рядом с Мерлином, и рука Артура тут же исчезла с его плеч. Мерлин был слегка разочарован – чем, и сам понять не мог, но от размышлений его отвлекла хищная улыбка Морганы.

- Итак, Мерлин. Так как я занимаюсь дизайном одежды в стиле фэнтези...

Артур взвыл.
- Только не снова, - он наклонился и насмешливо зашептал прямо в ухо Мерлина. – Она преподносит себя как авангардного модельера, но на самом деле это банальный косплей.

Мерлин рассмеялся.

- Я с тобой разговаривала? Нет, вот сиди и молчи. Мерлин, мне кажется, что тебе было бы интересно стать моей моделью.

Он фыркнул.
- Мне? Моделью? Ты меня видела? Я высокий, долговязый и вообще не переношу солнца. Даже если тебе понадобится вампир-зануда, вряд ли ты захочешь работать со мной.

- Тоже неплохая идея, - улыбаясь, заметила Моргана. – Нет, серьезно. Артур прав, ты гораздо фотогеничнее, чем преподносишь себя. И бьюсь о заклад, отлично будешь смотреться в кожаных брюках.

Мерлин чуть собственной слюной не подавился.

- Все нормально, Мерлин, ты можешь просто отказаться, - Артур наклонился вперед и прошептал, на этот раз понизив голос так, чтобы Моргана не услышала, - но про кожаные брюки она чертовски права, - затем встал как ни в чем не бывало. – Пойду возьму еще пирожное. Тебе захватить?



Дело близилось к поздней ночи, и гости начали расходиться. Так как ребятам из Камелота уже было поздно возвращаться домой, Гвен постелила им на полу в гостиной.

Мерлин пробыл рядом с Артуром весь праздник, и последний посчитал это хорошим знаком. Но вечеринка закончилась, и Мерлин уже стоял у порога, с легкой улыбкой надевая куртку.
- Мне тоже уже пора. Здорово было познакомиться с вами, - сказал он, повернувшись, чтобы попрощаться со всеми, – в реальной жизни.

Гвейн усмехнулся.
- Я обязательно добавлю тебя в друзья на буке.

- Как будто ты там бываешь, - возразила Моргана, игриво шлепнув друга по плечу.

- А я поищу тебя на тумблере, - пообещал Ланс.

- Я провожу тебя, - заявил Артур. – У меня кое-что осталось в машине, все равно хотел тебе отдать.

- Да, я знала! – воскликнула Моргана. – Это кольцо?

Выступивший на щеках Мерлина красивый румянец стал отражением жара, который Артур почувствовал на собственном лице.
- Не хотел тебя разочаровывать, но это в принципе не украшение, не говоря уже о кольце. Я серьезно, Моргана, - он принялся выпихивать Мерлина за дверь. – Пойдем, пока эти люди еще чего-нибудь извращенного не выдумали.

Оказавшись на улице, Артур слегка задрожал – отчасти из-за холодного ночного воздуха, отчасти из-за волнения. После встречи с Мерлином он был на сто процентов уверен, что не хочет быть ни с кем настолько, как с ним. И кажется сам Мерлин был в нем заинтересован, правда, хорошо скрывал свои чувства. Артур очень надеялся, что наблюдения его не подвели.

Он оглянулся назад, когда они подошли к машине, дабы увериться, что никакие слишком любопытствующие лица не следят за ними. Затем открыл дверь и вытащил из коробки маленький самодельный букет.

Мерлин расширил глаза, когда Артур протянул букет ему.
- Я надеюсь, что не сильно тороплю события, но так как ты мне очень нравишься, я бы хотел узнать, не хочешь ли ты со мной встречаться? Я имею в виду полноценное свидание и не как друзья, - он хотел объясниться предельно ясно, чтобы в его предложении не было никаких двусмысленностей, и было понятно, чего он на самом деле хочет.

Мерлин нерешительно взял протянутый подарок, но затем рассмеялся, откинув голову назад.
- Это же букет из Роз! – улыбаясь, воскликнул он.

Артур потратил целый час, вырезая изображения Розы Тайлер и склеивая их в фальшивый букет.

- Так это да? – с надеждой спросил Артур.

- Когда? – Мерлин продолжал улыбаться, но уже мягче, стеснительнее.

- Когда угодно. Завтра. Послезавтра. На следующей неделе. Каждый день.

Мерлин тихо рассмеялся и подошел ближе.
- Так завтра?

Артур усмехнулся и сократил расстояние между ними, накрывая его губы своими в скромном поцелуе. Мерлин ответил, положив руки на грудь Артура, и тот, принимая приглашение, заключил его в объятия. Артур немного отстранился, но один единственный взгляд, брошенный на Мерлина, заставил его склониться обратно, оставляя следы быстрых поцелуев.

Момент был испорчен яркой фотовспышкой и радостным восклицанием Гвейна:
- Я точно выложу это на бук!

Оба застонали. Артур неохотно отступил назад. Если сейчас он сможет отпустить Мерлина, то потом такой возможности у него уже не будет.

- Так завтра? – с улыбкой спросил он.

Ответная улыбка была широкой и яркой.
- Завтра.



Одно свидание превратилось в два, потом в три, четыре, и вскоре они прекратили вести им счет и просто проводили время наедине, когда его удавалось выкроить между учебной практикой и друзьями. Обычно Артур приезжал в Эалдор, так как у Мерлина не было ни машины, ни водительских прав. Иногда их выручала Гвен. Вскоре после своего дня рождения она начала встречаться с Лансом, и с тех пор часто проводила выходные в Камелоте.

Но всякий раз, когда парням удавалось остаться вместе, время наполнялось объятиями, поцелуями и близостью. Иногда они выбирались в кино или встречались с друзьями в баре, но больше всего любили оставаться дома. Оба согласились, что нет ничего лучше, чем вдвоем посмотреть последнюю серию «Доктора Кто» или, взяв лэптопы, переписываться, прислонившись спинами друг к другу. Но теперь, когда дело доходило до споров, Артур обычно ронял своего оппонента на пол и не прекращал его целовать, пока тот не соглашался с его точкой зрения (как показывала практика, это был не самый эффективный способ выяснения правоты, так как обычно они уже не могли остановиться, и спор благополучно забывался под напором более насыщенного времяпровождения).

Мерлин все-таки согласился выступить моделью для Морганы. Опубликованные на девианте и тумблере фотографии (без указания имени модели) стали очень популярны. Мерлин постоянно краснел, когда кто-нибудь заговаривал о них, а Артур постоянно грозился, что поставит фотосет на рабочий стол.

Когда им не удавалось увидеться, они общались на тумблере и буке или обменивались смс-ками. Шипперы «kinglin» пришли в полный восторг, когда Артур поведал им, что onceandfutureking и merlinsbeard встречаются в реальной жизни. Теперь вместо сообщений от злобных анонов-гомофобов они получали письма от армии желающих узнать об их успехах в сексуальной жизни. Артура они постоянно веселили, а вот Мерлина – смущали.

Но оставались и такие поклонники, которые надеялись когда-нибудь увидеть, как выглядит merlinsbeard в реале. Так что одним прекрасным днем Артур вновь установил камеру в своей комнате. Подмигнул ей, увидев изображение самого себя на маленьком экране.

- Эй, merlinsbeard! – позвал он. – Подойди на секунду.

- Что? – Мерлин отложил книгу, по которой он готовился к занятиям, и подошел к Артуру, который тут же обхватил его за талию и усадил к себе на колени. – Что ты делаешь?

- Снимаю новое видео. Давай, скажи «привет!».

В этот момент Мерлин заметил камеру, точно направленную на них обоих.
- Нет, нет и еще раз нет! – он попытался высвободиться из объятий Артура. – Не хочу я. Все равно ужасно смотрюсь на видео.

- Ты сейчас вообще о чем говоришь? Ты нравишься камере. Ты и твои восхитительные скулы, - он поцеловал его в висок и прошептал. – Не заставляй меня использовать фотографии Морганы.

Мерлин безнадежно вздохнул.

Артур повернулся к камере с победоносной ухмылкой.
- Знаете, друзья, не могу не подивиться вашей настырности и желанию увидеть merlinsbeard воочию. На самом деле он очень стесняется камеры и использует это как предлог, чтобы сокрыть секрет своего обаяния от всего тумблера.

- Прекрати, - Мерлин пихнул Артура.

- Так что наслаждайтесь, друзья, пока можете, так как я не могу гарантировать, что у меня еще раз получится загнать его под объектив.

- Опять выпендриваешься, - тепло отозвался Мерлин.

- Я люблю тебя, - ответил Артур.

Мерлин улыбнулся и поцеловал его. Артур усмехнулся.

- Не могу поверить: ты ждал, когда мы окажемся перед камерой, чтобы сказать мне это, - вставил Мерлин между поцелуями.

- Мне хотелось заснять этот момент.

- Ты его не опубликуешь.

- Опубликую, - возразил Артур, не прерывая своего занятия.

Мерлин вздохнул, разрываемый одновременно раздражением и нежностью.
- Я тоже тебя люблю.

Естественно, тем же вечером видео появилось в сети. И за ночь собрало тысячи комментариев.

Примечания:

* В оригинале Артур использует слово «weeaboos», означающее категорию людей, которые подражают японскому стилю жизни. В связи с тем, что аналог данного слова в русском языке отсутствует, в переводе я использовала термин «анимешник»с тем контекстом, что в настоящее время среднестатистический человек воспринимает многие мероприятия аниме-культуры в свете негативного оттенка подражания.

Мобильник завибрировал, когда Артур выходил из лекционной аудитории. Он бросил взгляд на экран и улыбнулся. Мерлин. Они всегда держали при себе расписание друг друга, поэтому Мерлин позвонил точь-в-точь после звонка.

Артур ответил на вызов.
- Привет. Что случилось?

Мерлин не стал заморачиваться с приветствиями и сразу перешел к сути дела.
- Ты в курсе, что они создали про нас новый блог? На тумблере? Kinglinforever?

- Мой мозг не умеет ловить вай-фай, хотя многие убеждены в обратном. Что за блог?

- Блог-то самый обычный, не считая реблогов наших постов и публикации наших фото. Но кто-то спалил меня на фотографиях Морганы, и теперь они взялись нас фотошопить!

- Ха! – рассмеялся Артур. – Это круто!

- А мне вот неловко. Да и сам сначала бы на себя посмотрел, а потом говорил.

- Хм, может тебе и неловко, но готов поспорить, что фотографии просмотрел все до единой.

- Я оценивал масштабы причиненного ущерба.

Артур переложил телефон под другое ухо.
- Ага, конечно. Ты уже подписался на него?

- Что?! Нет!

- Почему нет? Так мы их застигнем врасплох. Забавно, когда люди забывают, что мы как бы тоже есть на тумблере, и можем спокойно просматривать все, что о нас пишут.

- Вот именно. Не стоит сгущать краски.

- Ну да, - пробормотал Артур. – Ты же приедешь в эти выходные?

- Конечно. Мама приготовила печенье, привезу с собой.

- Тогда с меня презервативы.

- Так!

- Вот не надо изображать полнейшую невинность, когда наедине со мной ведешь себя как отъявленный плейбой.

- Ты-ты-ты!

Артур уже мысленно представил раскрасневшегося Мерлина и широко усмехнулся. Наверное, для проходящих мимо людей он казался настоящим маньяком.

- Тихо, спокойно. Я дразнюсь.

- Артур! - взвыл Мерлин прямо ему в ухо.

- Все, мне пора. До субботы?

- Да.

- Люблю.

- Я тоже.

Артур улыбнулся.
- Пока, - и отключился.



Никто не сомневался, что спустя несколько часов Артур подписался на kinglinforever, и его появление тут же отразилось в новом посте:

«А-А-А-А-А! Нас спалили! Шухер! Шухер!»

Onceandfutureking:

«Ха, ну вы прямо мастера конспирации. Не подумали, что с моей скромной популярностью я в курсе всего происходящего на тумблере? Но для протокола сообщаю, что первым вас нашел merlinsbeard. Только он в этом не признается»

Merlinsbeard:

«Врешь, не видел я ничего»

Onceandfutureking:

«Кого ты тут обманываешь? У меня есть доказательства: я записал наш телефонный разговор»

Merlinsbeard:

«Ничего ты не записывал!»

Onceandfutureking:

«Я записываю все наши разговоры. Ты не знал, что ли?»

Merlinsbeard:

«А так ты из тех интернет-маньяков, которыми родители запугивают детей?»

Onceandfutureking:

«Дети любят меня. Я конфетки им даю»

Merlinsbeard:

«МАНЬЯК!»

Onceandfutureking:

«Вот останемся мы одни в комнате…»

Kinglinforever:

«ОНИ ФЛИРТУЮТ ПОД МОИМ ПОСТОМ, ГОСПОДИ БОЖЕ! *УМЕР ОТ СЧАСТЬЯ*»



Мерлин свернулся клубком на постели, ожидая, когда Артур допечатает сообщение. В таком положении он немного напоминал кота, теплого и ласкового. Так что Артур быстро закончил все свои дела, чтобы прилечь рядом и обнять его.

- Ты в курсе, что мы обрекли себя на жизнь в тени интернет-славы? – тихо спросил Артур, разглаживая пальцами пряди темных волос.

Мерлин зевнул.
- Еще не все потеряно. Мы можем удалить свои аккаунты на тумблере, деактивировать твой канал на ютубе и вести жизнь среднестатистических пользователей, время от времени проверяющих, что нового на буке.

Между ними повисла тишина. Артур чувствовал, что от него ждут ответа.

- Не-а! - возразили они в унисон друг другу.

Отсмеявшись, Мерлин перевернулся на другой бок, чтобы взглянуть на любимого. Артур тут же наклонился ближе, но его инициатива оказалась перехваченной на полпути.

Одна мимолетная встреча губ превратился в серию длинных медленно-ленивых поцелуев. Свободной рукой Артур провел по чужой одежде, ловя пальцами край футболки. Мерлин обхватил его за шею, взлохмачивая светлые волосы.

Артур немного отстранился, а затем провел губами вниз по шее, горячей дорожкой от подбородка до ключицы.

Мерлин застонал.
- Где презервативы?

Артур усмехнулся.
- А где печеньки?

Мерлин слегка пихнул его.
- Интернет-маньяк.

- Ну, не будь я маньяком, мы бы не встретились, правда?

- Я и не спорю, просто доставай уже свои чертовы презервативы!

Артур рассмеялся, уткнувшись носом в плечо Мерлина.
- Я так тебя люблю.

Мерлин улыбнулся.
- Ты Джон для своего Шерлока.

- Мне кажется, надо поменяться ролями.

- Спутник для своего Доктора, - не сдаваясь, продолжил Мерлин.

Артур поцеловал его, заставляя замолчать.
- Ты не замечаешь самого очевидного, - прошептал Артур.

Мерлин вздернул брови, требуя продолжения.

- Волшебник для своего короля, - и он вновь накрыл поцелуем растянувшиеся в улыбке губы.

Merlinsbeard:

«Какие планы на Рождество?»

Onceandfutureking:

«Извини. Хотел приехать к тебе, но отец уже распланировал мой день, не спрашивая моего согласия – как всегда»

Merlinsbeard:

«: ( Понимаю. Рождество все-таки семейный праздник»

Onceandfutureking:

«Но ты тоже член семьи»

Merlinsbeard:

«Мы отпразднуем после, ничего страшного»

Onceandfutureking:

«Компенсирую все до последней минуты ; )»

Мерлин не стал отвечать на последнее сообщение. Он и раньше догадывался, что встретиться на праздниках будет непросто, так что не сильно расстроился. Да, их до сих пор разделяло всего два часа, но против семейных традиций не попрешь. Пендрагоны вели аристократичный образ жизни – поди, справляли праздники на каких-нибудь модных вечеринках или уезжали отдыхать на горнолыжные курорты, бронировали деревянные коттеджи… или что там делают люди с полными карманами денег? Мерлин плохо себе это представлял.
Но если он сейчас не сдержится и выдаст пост с Сердитым котом, то фактически признается в своем эгоистичном желании присвоить Артура себе.

Однако спроси его кто-нибудь об этом, он просто бы ответил, что картинка опубликовалась из очереди * и не имеет ничего общего с тем, что он проведет Рождество вдали от своего Артура.



Моргана затащила Артура на рождественский шопинг – было ли это благословением или проклятием для последнего, сказать было сложно. С одной стороны, он никогда не мог самостоятельно выбрать, что подарить друзьям, и все неизбежно сводилось к покупке подарочных карт, но с другой – печальный опыт показывал, что походы по магазинам с Морганой были не самым приятным времяпровождением.

- Шевели ногами, Артур, мы зашли всего лишь в три магазина.

- Всего лишь в три…

- Да, нам еще нужно выбрать подарок для отца и для моих друзей. И насколько мне известно, ты еще ничего не выбрал для Мерлина.

Артур скривился, но кивнул. Он чувствовал себя хреново, зная, что не сможет увидеть Мерлина на праздниках, и больше всего боялся, что такой расклад мог его обидеть.
И он очень скучал, если уж быть совсем честным.
За последние две недели из-за университета и других обстоятельств они так и не смогли встретиться.

- Как думаешь, отец заметит мое отсутствие на рождественском сочельнике дяди Агравейна? - выпалил он.

Моргана закатила глаза.
- Обязательно заметит, при том, что он не переваривает Агравейна и держит себя в руках только из-за того, что он наш дядя.

- Если он не хочет туда идти и я не хочу туда идти, почему мы не можем не пойти?

- Потому что это будет невежливо, - сухо отрапортовала Моргана. - Так что с Мерлином?

- Я скучаю, - признался Артур, перехватывая пакеты с покупками из одной руки в другую, чтобы восстановить кровообращение. Моргана остановилась. - Я всего лишь хочу провести с ним немного времени на праздниках. Он такой же член семьи, как и дядя Агравейн, но гораздо лучше его.

Его сестренка улыбнулась одной из своих загадочных улыбок, которая одновременно и слегка пугала, и обнадеживала Артура.
- Думаю, немного магии здесь не помешает. Но только после шопинга!

Моргана вновь перешла на быстрый шаг. Артур со стоном поспешил за ней, таща тяжелые пакеты.



Мерлин тупо смотрел на экран. В очередной раз нажал на обновление, но пользователей стало немногим больше, а время тянулось все медленнее. В ленте появилось всего лишь два новых поста – многие пользователи бросили свои аккаунты и спешили встречать праздник. И Артур тоже.

Он вновь посмотрел на телефон, проверяя, не пришло ли без его ведома новое сообщение. Ничего. Мерлин отправил уже два — второе ушло после безответного первого, но все-таки ему не хотелось казаться занудным прилипалой.

Он не был таким. Не совсем. Но разве он просит слишком многого? Просто провести Рождество со своим парнем?

Onceandfutureking опубликовал новый пост – гиф с двумя рыжими маленькими пандами: одна прыгает на другую, и они уютно сворачиваются клубком.
Подпись гласила: «Вот так я хотел бы сейчас обнять своего парня»

Мерлин улыбнулся и немедленно сделал реблог, даже не задумываясь, что люди заметят, как быстро он отреагировал на пост, и догадаются, что он справляет праздник в одиночестве за лэптопом. Все равно этой ночью тумблер безжалостно тормозил.

Хлопнула входная дверь - значит мама пошла поздравлять соседей.

Написал новый пост:

«Всех с Рождеством! Пусть Санта принесет вам много подарков и побольше коллекционных DVD»

А затем встал и пошел вниз, чтобы встретить праздник в их небольшой семейной компании. Они с мамой могут посмотреть какой-нибудь фильм, выпить по чашке какао или еще чего-нить придумать. Скоро начнется спэшел Доктора Кто.
Все равно ничего интересного, сидя в одиночестве в комнате, не придумаешь.

Мерлин спустился и заглянул на кухню.
- Мам? - ответа не последовало. Тогда он зашел в зал, и от увиденного его дыхание сбилось.

Свет в комнате был погашен, только мигали огоньки на их скромной рождественской елке, перед которой сидел молодой человек и раскладывал подарки. Слабое сияние разноцветных огней осветило его лицо, когда он поднял глаза и посмотрел прямо на Мерлина.

Улыбнулся и дотронулся до висящей над головой ветки омелы.
- С Рождеством?

Мерлин бросился к Артуру, запечатлев на его губах быстрый поцелуй.
- Как ты здесь оказался? – недоверчиво спросил он. – Ты ведь только что опубликовал пост!

- Это называется «поставь пост в очередь», Мерлин. Ну и мне каким-то образом удалось растопить сердце Морганы, и она отмазала меня от присутствия на празднике у дяди Агравейна. Даже не спрашивай – сам не понимаю, как ей это удалось, - он наклонился для еще одного поцелуя. – Я скучал.

- Я тоже, - Мерлин замер, кое о чем вспомнив. – Так, а где моя мама?

- А, думаю, решила зайти к соседке выпить чашечку чая. Обещала, что будет пить очень медленно, - подмигнул Артур.

Мерлин улыбнулся и потянул Артура за собой.
- Я как раз хотел сварить себе горячего шоколада. Составишь кампанию?

- Не откажусь, спасибо.

Артур прошел вслед за ним в небольшую кухню и, обвив руками за талию, положил подбородок на плечо Мерлина, наблюдая, как он готовит две чашки притягательно горячего напитка.

- Ты надолго? – прошептал Мерлин. В принципе, смысла шептаться не было, ведь они были одни в доме, но их окутала такая тишина, что казалось, что любой неловкий звук вдребезги разобьет их идиллию.

- На сколько разрешишь – на столько и останусь, - прямо в ухо прошептал Артур.

- Навсегда?

Артур рассмеялся.
- Может быть, на пару дней. Пока Хунит не выгонит.

- Не выгонит, - Мерлин развернулся к нему лицом и снова поцеловал. Каникулы обещали быть волшебными. Это было здорово, действительно здорово. Из-за нагрянувших рождественских холодов он успел соскучиться по теплой улыбке Артура, его поцелуям и всему остальному.

- Откроешь подарки сейчас или потом?

- Ты мне подарки принес? – усмехнулся Мерлин.

- Ну… мне всего-то надо было завернуть уголь *, чтобы смотрелся красивее…

Мерлин вывернулся из объятий и рванул к лестнице.
- Подожди, у меня тоже кое-что есть для тебя.

Артур в ожидании присел на диван - старый, но жутко удобный. Открылась входная дверь, в дом вошла Хунит, по пути развязывая шарф. Она заметила сидящего на диване Артура и улыбнулась.

- Мерлин наверху, обещал что-то принести.

Хунит кивнула и подмигнула.
- Я пока схожу на кухню, но скоро вернусь. До начала Доктора осталось всего-ничего.

Не прошло и минуты, как с лестницы послышался приглушенный топот – такой получается, когда на ногах надеты теплые носки – и Мерлин спустился вниз. Он застенчиво приблизился к Артуру, пряча что-то за спиной.

- Мама вернулась, мне не показалось?

- Да, она на кухне.

Мерлин вновь убежал, наверное, чтобы перемолвиться с мамой парой слов, и вновь вернулся, по-прежнему пряча что-то за спиной.

- Честно говоря, не ожидал, что ты придешь, поэтому не завернул его… - и протянул подарок. – Надеюсь, ты его еще не купил. Видел у тебя издание «Firefly», но этого, кажется, не было.

- Серенити! – воскликнул Артур. – Святое для любого фаната сериала. Охренеть, у меня ее действительно нет.

Мерлин широко улыбнулся.
- Итак, а мне ты что подаришь?

- Я же уже сказал. Это уголь.

Мерлин заморгал и присел на пол, перед тремя подарками, которые чуть раньше Артур положил под елку.

- Большой для Хунит, не трогай.

Мерлин взял в руки оставшиеся два подарка – один своим видом подозрительно напоминал коробку с DVD, а вот другой оказался прямоугольной формы.

С первым все было понятно, но со вторым…

- Это же… - у парня перехватило дыхание.

- Гвейн, конечно, зараза, но зараза, страдающая амнезией. Он до самой смерти будет выкладывать свое творение на бук.

Это была фотография в рамке - их двоих, стоящих перед домом Гвен. Их первый поцелуй, который Гвейн так удачно поймал в кадр.

- При всех обстоятельствах думаю, что вышло довольно-таки неплохо, - тихо произнес Артур.

Улыбнувшись, Мерлин отполз назад, на диван, чтобы посмотреть фото вместе с Артуром.
- Да, действительно. Вот только жалко, что этот блондинистый придурок весь вид закрыл…

Артур тут же набросился на него и стал щекотать.
- Да как ты посмел такое ляпнуть! Весь момент испортил!

- Прости-прости! – закричал Мерлин. – Это самое красивое фото с самым красивым придурком на свете!

- Так-то лучше, черт побери, - Артур прекратил щекотать Мерлина. Они лежали на диване, оба тяжело дышали, и Артур наклонился, чтобы запечатлеть на его губах поцелуй, как…

- Не хотелось бы прерывать вас, мальчики, но сейчас начнется рождественский спешэл, а диван забронирован для просмотра, - с веселой улыбкой заметила Хунит.

- Мы тоже хотели его посмотреть, вот и забронировали диван, - запоздало спохватился Артур, продолжая все также лежать на Мерлине.

Мерлин фыркнул и спихнул его с себя, чтобы поудобнее устроиться на диване и посмотреть еще один эпизод приключений Доктора.



Merlinsbeard:

«Итак, мы вместе с моим парнем посмотрели Рождественский спэшел Доктора Кто. Его новая спутница была просто потрясающей. Интересно, она останется?»

Onceandfutureking:

«Я терпеливо жду своей очереди высказаться»

Merlinsbeard:

«Да тебя всего перекосило, когда она поцеловала Доктора»

Onceandfutureking:

«Только мне кажется странным, что все спутницы Доктора наповал влюбляются в него? Он же далеко не молод. Нам нужен персонаж вроде Донны, который жаждет приключений, но без романтической подоплеки. Любовь – это не вещь по необходимости, она не настолько доступна и не настолько банальна»

Merlinsbeard:

«А ты у нас эксперт по этой части, да?»

Onceandfutureking:

«Ну, как сказать, влюбился я только однажды, но этот опыт показал мне, что любовь – особенное чувство. Вряд ли мне снова, с другим человеком, удастся испытать ее притяжение»

Merlinsbeard:

«Быстро вылез из сетки и поцеловал меня, придурок!»

Фанатки пейринга «Kinglin», несомненно, тоже неплохо отпраздновали Рождество.

Примечания:

* Очередь на тумблере (Queue) позволяет автоматически публиковать записи через определенные интервалы времени. Также можно настроить время, когда можно публиковать записи из очереди (например, только с девяти утра до восьми вечера).
* Рождественский уголь - по поверьям, детям, которые плохо себя вели, Санта приносит вместо сладостей уголь.