Наруто проснулся под жизнерадостные гудки автомобилей и очень громкую музыку, резкий такт которой отскакивал от стен и ударял прямо в ещё не проснувшийся мозг.

Кто-то – несомненно, идиот – решил, что это классная и потрясная идея – послушать техно с утра пораньше. Если бы Узумаки был в подходящем настроении, он бы непременно выявил источник этого гвалта и арестовал того психа за нарушение мирового и его, в частности, утреннего сна.
Тем не менее, несмотря на похмельное головокружение, полное отсутствие понятия, где он находится, Наруто пришел к выводу, что выспался очень даже неплохо – последствия в виде внезапного пробуждения не в счет.

Футон был мягким, и это о многом говорило – Наруто в принципе был очень привередлив к выбору постели. Работа полицейского научила его спать в любом месте, в любое время и в любой позе, однако мягкая и теплая постель оставалась для Узумаки неоспоримым приоритетом.
Когда обзор перешел с футона на обстановку комнаты, настроение Наруто медленно перевело стрелки с хорошего на шокированное – до него дошло, где он провел эту замечательную ночь. Осталось всего-навсего перетряхнуть память и вспомнить, сколько надо было выпить, чтобы выбрать квартиру Саске из всех потенциальных токийских ночлегов. Подобное казалось столь неправдоподобным, что, сомневаясь в собственной вменяемости, Наруто пару раз ущипнул себя, надеясь, что квартира, футон и он сам – лишь фантазия его вконец добитого алкоголем мозга. Не помогло.

Всё, завязываю...

Глаза блондина, изучающие комнату, наткнулись на настенные часы – ещё и шести не было. Оглушительная музыка – убийца ушных раковин, наконец-то заглохла.
Видимо, нашелся ещё один любитель крепкого утреннего сна, догадавшийся или позвонить в полицию, или хотя бы пригрозивший неугомонному меломану самыми тяжкими последствиями. Тишина благотворно повлияла на выспавшийся мозг, собрав вместе мысли. Абсурдность ситуации ударила со всей силы.

- Господи, за что ты меня так? – прошептал Наруто, надеясь, что Саске его не услышал. Брюнета в поле зрения не оказалось, и Узумаки, надев широкие джинсы и насквозь пропитавшуюся потом футболку, решил провести утро в изучении квартиры своего вредного напарника, тем более, что любопытство просто распирало его изнутри, вытеснив даже остатки головной боли. Кто он такой, чтобы не воспользоваться таким уникальным шансом узнать, что же скрывает за собой холодная неприступная натура Саске?

Он быстро выяснил, что брюнет любит классическую литературу – и надо же – коллекционирует иностранные романы. Такая впечатляющая библиотека заставила бы позеленеть от зависти любого учителя литературы. Что ж, ему в напарники достался библиофил с назревающим синдромом интеллектуального маньяка. Просто прекрасно. Узумаки никогда не отличался большой любовью к классике: с него хватило и той дюжины романов из школьной программы, которые никак не вписывались в жанры комиксов и порно.

Следующий интригующий факт: немногочисленные предметы обстановки квартиры Саске были очень хорошего качества, изготовленные из материала, который по дешевке не купишь. У брюнета был изысканный вкус под стать японским традициям: просто, практично, без кричащих изысков.
И, наконец, всё здесь было заброшено, как в старом музее. Мебель выглядела чистой просто потому, что ею мало пользовались, комнаты выглядели безжизненными, по ним невозможно было определить характер или недостатки проживающего здесь человека.

Заброшено... словно в могиле...

- Что это ты делаешь? – сердитый голос Саске внезапно разрушил тишину комнаты. Фотография, которую рассматривал Узумаки, с грохотом упала на пол. В этот момент Наруто был готов плюнуть на всю свою доброжелательность и возненавидеть этот загробный голос, заставляющий кровь стыть в жилах. Если бы не стопроцентная уверенность, что стоит у него за спиной именно Саске, его придурочный коллега-напарник, он бы, пожалуй, сделал ноги: внезапное появление фигуры за спиной и чертовский голос напомнили ужастики про ниндзя-убийц.

Узумаки медленно развернулся и узрел своего как никогда разъяренного напарника. К удивлению блондина, Саске уже был полностью одет и выглядел до неприличия бодро.

Неужели этот придурок не мог просто мне пожелать доброго утра?!

- Только потому что я не оставил тебя на улице и позволил переночевать у себя, не дает тебе права рыться в моих личных вещах!
А-а-а... Так вот за чем дело-то стало. Наруто почувствовал легкое смущение:
- Не то чтобы их у тебя было так много. Я всего лишь посмотрел фото.

Саске опустился на колени и аккуратно поднял обрамленную красивой резной рамкой фотографию, его пальцы мягко скользили по стеклу. Что-то изменилось в его лице, и Наруто даже не заметил бы перемены, если бы в глазах Саске не сверкнула, словно маленькая молния, боль. Очередное заблуждение рассеялось без следа: чем сильнее страдал Учиха, тем лучше он старался замаскировать свои настоящие чувства.

- Это твои родители, да?
Легкий кивок – подтверждение.
- Ты похож на маму... Она была красивой...
- Наверное.

Это было просто возмутительно: перед ним сидел совершенно другой человек, это был не тот самодовольный ублюдок, которого он встретил в поезде. Наруто был не из тех людей, которые поддаются спонтанным чувственным порывам, но сейчас он просто растерялся:
- Знаешь, Саске, я всё это время был просто порядочной сволочью. Если б я только знал, то...

И какой черт меня за ногу дернул перед тобой душу изливать?!

Вопреки его ожиданиям, Учиха не был удивлен или обрадован этим спонтанным признанием. Черты его лица застыли непробиваемой маской, он встал и прошел мимо пораженного блондина, сжимая в руках фотографию. Его поза выражала готовность к драке.
- Заткнись, Наруто. Мне не нужна твоя сопливая жалость!
- А я и не жалею тебя, Саске. Хотя ты иногда и ведешь себя как полный ублюдок, я похоже понимаю, зачем ты так делаешь.
- Ты никогда не поймешь. Так что прекрати вести себя как идиот!

В этот момент Наруто, пожалуй, впервые хотел ударить Саске. Ударить кулаком в это юное красивое лицо так, чтобы брюнет отлетел к противоположной стене. Этот чертов идиот ещё смеет утверждать, что он не понимает его боли, когда сам прекрасно знает, что случилось с родителями Узумаки.
- А я и не говорил, что понимаю тебя.



Наруто ожидал, что Тсунаде вызовет его в офис, особенно сейчас, когда следствие по поводу смерти Орочимару шло полным ходом; его наизнанку выворачивало от одной мысли, что это дело подсунут расследовать именно ему. А закон подлости и легкое подозрение, что все остальные ребята по горло забиты другими следственными действиями, только подтверждали его правоту. Несмотря на то, что мертвый ублюдок получил по заслугам и теперь гнил в аду за все свои преступления, Наруто был в первую очередь полицейским, в обязанности которого входили расследование обстоятельств смерти жертвы и розыск убийцы. Узумаки не знал, что должен чувствовать – он ненавидел убийства и тем не менее, не мог сказать, что смерть Орочимару расстроила его: позиция менялась каждый час, бушуя жарким пламенем в груди, раздирая голову и сердце противоречивыми эмоциями.

В этот раз Узумаки не стал привлекать к себе излишнее внимание и был непривычно серьезен: Тсунаде, пропуская его в кабинет, неодобрительно нахмурилась. Без лишних слов, она указала ему на стул, и Наруто молча сел: зачем накалять обстановку, он и так прекрасно знал, зачем его вызвали сюда. На этот раз он выслушает всё до конца – у него не было выбора, в конце концов.

- Извини, что пришлось втянуть тебя во все это. Нам бы хотелось избежать...
- Тебе не стоит извиняться – сделанного не воротишь, – отрезал Наруто. Он очень не хотел, чтобы его начальница думала, будто он затаил на нее злобу. Он никогда на нее не злился и, учитывая, что она для него сделала, никогда и не будет. Тсунаде не заслужила и доли той злости, которая сейчас грызла его. И тошно было слушать её извинения. Не её вина, что дело поручили расследовать именно им с Саске.
- У нас уже есть подозреваемый?

Тсунаде с таким же успехом могла спросить, действительно ли небо голубое, а Земля вертится вокруг Солнца. Она прекрасно знала, кто подозревается в убийстве, но Наруто, поняв, что она просто хочет поговорить с ним, решил поддержать разговор:
- Возможно, это дело рук якудзы. Орочимару получил слишком много свободы, заработав на наркотиках кучу денег, и они решили избавиться от него. Что же до убийцы – это работа профессионала, не обычного шестёрки. Очень чистая работа.

Лицо мертвеца опять возникло перед глазами: глаза закатились, рот открыт, словно у выброшенной на берег рыбы, язык вывалился, черная точка зияет точно посередине лба – пулевое ранение. Он вздрогнул и сразу же отвел глаза, не желая встречаться взглядом с Тсунаде. Видение этой ужасной комнаты продолжало преследовать его – наслаждение не свершившейся местью... глупости! И только сейчас Наруто вспомнил про Саске – напарника, который всё это время, несмотря на все разногласия и перебранки между ними, был на его стороне, работая с каждым делом с присущей ему строгостью и вниманию к каждой мелкой детали.

- Отпечатки? Другие улики?
- Ничего. Такое ощущение, будто это был призрак.
- Страшно, но неправдоподобно. Орочимару не первый, кого убили подобным образом. Были и другие жертвы.

Наруто слышал о них – преступлениях, расследованных только ради формальности и закрытых за отсутствием улик. Убийца был не настолько глуп, чтобы оставлять следы, более того, он убивал необычными методами.
- Здесь мы бессильны, Наруто. Насчет твоего напарника... Я вижу, вы сработались с Саске даже лучше, чем...
- Только Кибе не говори...
- По крайней мере, в последнее время твои отчеты стали поступать вовремя... думаю, только это не твоя заслуга, Наруто. Грустно говорить, но самые тупые привычки ты перенял от Какаши и от этого бесполезного подонка, смеющегося называться моим мужем - они всё-таки не бросили тебя на произвол судьбы.

Наруто не смог удержаться от смеха – «бесполезный подонок, смеющий называться моим мужем» научил его в этой жизни больше чем кто-либо другой, а Какаши стал тем якорем, который не дал ему утонуть в собственном безумии. Это напомнило Узумаки, что пора бы уже заканчивать раскисать и снова навестить мужчину, но Какаши представлял собой такую адскую смесь противоречий, что только одно воспоминание о нем обеспечивали стопроцентный приступ мигрени, а внезапно возникшее желание вмиг испарялось. Реакция Какаши на его так называемую проблему с Саске выразилась в быстром насмешливом взгляде, после чего его бывший наставник, улыбнувшись, наконец, соизволил оторваться от своей драгоценной книги:

Вам просто надо научиться работать вместе, Наруто–кун.
Да-да, знаю! Командный дух – лучшее лекарство от всех моих головных болей.

То, что мужчина оказался прав, не подвергалось никакому сомнению: он должен быть более дружелюбным по отношению к Саске. Кроме того, Какаши никогда не станет просто так разбрасываться советами – он всегда старался защищать Наруто.
- Ты знаешь так же прекрасно, как и я, что Какаши выдающийся человек. Я искренне рад, что он не работает в нашем департаменте.
- Слава тебе Дьявол, с тобой так трудно работать, - ничуть не кривя душой, пробормотала Тсунаде. – Но у вас с Саске ... действительно нет разногласий?
Воз и маленькая тележка – до самого Киото.
- Он, конечно, та ещё сука и его замечания меня на стену загоняют, но, тем не менее, человек он хороший. Я вот только хотел бы...
- Узнай его получше, и проблемы отпадут сами собой.
- Сакура-чан сказала мне тоже самое.
- Так прекрати изображать из себя гения и послушай её. Она одна из твоих немногочисленных друзей, кто ещё немного дружит с головой.
- А как же я?
Взгляд Тсунаде отразил её сомнения в том, что кроме анатомической целостности голова Наруто вообще представляет какую-либо ценность.



Больничная палата совершенно не изменилась, и тот же самый отвратительный запах лекарств и депрессии ударил в нос, стоило Наруто переступить порог палаты. Несмотря на дружелюбие медсестер и стерильную чистоту, обстановка больницы продолжала хранить самые болезненные воспоминания своих пациентов. И не дай Бог, пережить кому-нибудь подобное. Блондин внутренне подобрался – он пришел сюда не для траура, а для Кибы – вот кому из них как никогда необходима была поддержка.
- Как самочувствие?

Киба усмехнулся, и Наруто без ответа смог легко догадаться, что его бывший напарник чувствует себя намного лучше. Здорово было вновь увидеть его в жизнерадостную ухмылку.
- Гораздо лучше. Даже не вздумай хоронить меня раньше времени!
Наруто рассмеялся и доброжелательно хлопнул друга по плечу. По правде говоря, правила простой вежливости не позволяли ему вести себя подобным образом, но Киба никогда не возражал. Да и Узумаки никогда не старался соблюдать подобную чепуху.
- За это мне и нравилось работать с тобой, Наруто: даже в самых тяжелых ситуациях ты никогда не унываешь. А этот, твой Саске...
- Давай не будем о «моём Саске».
- Ой, пожалуйста, избавь мой мозг от приготовленных нотаций. Я знаю: он тебя неимоверно раздражает, но для таких ребят надо устанавливать определенный порог толерантности.
- Объясни, - смутился Узумаки.

- Исходя из твоего описания, этот парень просто напрашивается либо на серию хороших поучительных пинков под зад, либо на то, чтобы его хорошенько оттрахали, либо на то и другое совместно.
Наруто чуть не подавился от смеха, представив, как Инузука осуществит свои угрозы: если в этой жизни этим двоим и суждено встретиться, блондин со стопроцентной уверенностью знал, за кем останется последнее слово. По характеру и самообладанию Наруто оказался идеальным напарником для остроязычного собаковода: Кибу было очень легко разозлить, и если бы вместо него Саске достался бы в напарники Инузука, этому заносчивому придурку уже через несколько секунд пришлось бы сначала распрощаться со своей гордостью, а потом уже и с задницей.

- Все, кто пытался решить свои проблемы с помощью секса, ничего хорошего не добились. Поверь эксперту.
- Тогда угомонись уже!
Наруто закатил глаза, внезапно осознав первоисточник разговора: Сакура не изменила своей привычке слишком много болтать, а Киба, как человек доброжелательный и искренне заботящийся о своих друзьях, счел своим патриотическим долгом провести с ним психологическую беседу.

Чем успокаивать меня подобными методами, лучше бы назначили мне свидание с каким-нибудь незнакомцем - любителем хорошего секса. Было бы больше пользы!

Бросив быстрый взгляд на прикованного к постели друга и такую знакомую хитрую улыбку на его лице, Наруто быстро нашел пути отступления: уж очень не хотелось обсуждать недоразумения его личной жизни.
- И когда ты собираешься отсюда свалить? Бьюсь об заклад, Акамару уже весь извелся от скуки!
Киба снова усмехнулся, и Узумаки почувствовал, что ему тоже хочется улыбнуться в ответ: удивительная способность Кибы заражать всех хорошим настроением давно стала легендой. Как бы долго они не работали вместе, Киба заслужил своё счастье. И это ранило больнее всего...

- Не сомневаюсь в его искренности. Эх, было бы неплохо подышать свежим воздухом. Снова стоять на своих двоих.
- Мне не хватает тебя. В нашем офисе. Моего партнера.
- Наруто, разве это плохо? Кроме того, я никуда не исчез. Мы остаемся друзьями.
- Я понимаю. Вот только надеялся... ты точно не хочешь изменить своего решения?

Киба покачал головой, улыбнувшись:
- Прекрати эту истерику, Наруто. Ты пугаешь меня. Где тот оторва, который улыбается назло всем катастрофам этого мира?
- Да, ты прав. Я только... – Узумаки встряхнул головой, прогоняя мимолетное ошеломление. Он не переносил, когда его друзья читали мысли с точностью снайперов. Конечно, это целиком и полностью его ошибка – недооценить проницательность собеседника, но блондин терпеть не мог признаваться самому себе в своих же промахах.
- Понимаю. Но кто же сможет заменить великого и неповторимого Инузуку Кибу?
- Заткнись. И Саске не так уж плохо тебе подходит, если учесть его природную аккуратность и твою дурную любовь к беспорядкам. И от него не воняет собаками.
- Хватит уже об этом придурке. Или, Киба, ты никак ... испытываешь влечение к моему новому напарнику?
Киба заорал дурным голосом, до жути перепугав полбольницы – Наруто чуть собственными словами не подавился.
- Ты совсем охренел?! Нет!
- Вот и заткнись. Или я поверю в твою одержимость моими напарниками и переводу тебя в психбольницу!



После посещения Кибы Наруто оказался на распутье – заняться было до неприличия нечем. Раздумья привели его к одному единственному решению.

Говорила же Сакура – вредно много думать, вредно!

И каким бы спонтанным и глупым оно ни выглядело, блондин пришел к выводу, что сама по себе идея не так уж и плоха. После всего, что случилось вчера и сегодня, хуже уже не будет. Сакура сегодня с Ли, вероятно, эксплуатирует мозг бедного парня очередными умными терминами. Что же касается Шикамару... у него, наверное, тоже сегодня свои планы – облака, например. Именно сегодня Нара будет счастлив избавиться от его компании, а другой человек будет удостоен вниманием такой великолепной личности как Наруто Узумаки. И, несомненно, он сделает это не потому, что испытывает... какие-то чувства...

Блядь, с какой кстати Киба со своими нотациями полез в его личную жизнь?!



К несчастью, Саске не собирался разделять боевого настроя Наруто, да и вряд ли считал своего напарника такой уж примечательной личностью (и личностью ли вообще?). Судя по тому раздраженному и недовольному приветствию, Учиха, мягко сказать, вообще не горел энтузиазмом общаться со своим гениальным напарником. Наруто в свою очередь сдаваться из-за негостеприимного приема не собирался.

- Что ты здесь забыл?
- Я твой коллега, и твой ... друг. Ты тратишь слишком много времени на хандру и раздумья. Это плохо.
- Я сам буду решать, что для меня хорошо, а что – нет, придурок. Оставь меня в покое.
- Эй, где тебя вежливости учили, ублюдок? Я пол-Токио протопал, чтобы тебя проведать, а меня ожидает такая черная неблагодарность.
Кажись, этот простой упрек сработал. Саске вздохнул, поняв, что от Наруто избавиться одним простым «нет» не получится, а на отталкивающую грубость у последнего уже выработался иммунитет – в общем, Учиха решил уступить:
- Заходи. Только ботинки снять не забудь, бестолочь.
- Конечно, мамочка.

Он что думает я совсем идиот? Скорей всего, так и есть...

Скинув ботинки, Узумаки позволил себе закатить глаза. В этом действии ничего необычного и не было – только большое желание позлить Саске ещё больше. Не дождавшись приглашения сесть, Наруто занял один из ближайших стульев. Видимо, вежливость брюнета исчерпала свой лимит в приглашении войти и снять обувь, и блондин просто не смог удержаться от очередной порции сарказма:
- Очень мило с твоей стороны, Саске. Не оставил бедного напарника за порогом...
- Заткнись! Зачем ты вообще сюда приперся? У тебя, по-моему, в достатке людей, с которыми ты можешь весело провести время – с этим вечным бездельником Нарой или Чоуджи, который даже не может отлепить свою жирную задницу от стула без посторонней помощи, а может, тебе нужна эта ошибка природы – самый настоящий...

Ударить... Ударить по этому смазливому лицу и заставить пожалеть о тех гадостях, которые этот урод говорит про его друзей... Ему было плевать, о чем думает Учиха – это не давало ему никакого права говорить так о его друзьях – о людях, которым он доверял свою жизнь... Тем не менее, Наруто успокоился: бросив мимолетный взгляд по этой квартире, так похожей на чью-то могилу, он вспомнил те добрые намерения, которые заставили его прийти сюда. Блондин глубоко вздохнул и заставил замолчать свои эмоции. Он не собирался разрушать ту хрупкую связь, которая соединяла их как напарников. Не сегодня, и не сейчас.

- Не суди их строго, Саске. Они отличные полицейские, каждый в своей стезе. Шикамару – прирожденный стратег, лучше него никто не сможет составить полную картину преступления, Чоуджи очень трудолюбивый и всегда серьезно относится к любому, даже самому простому, заданию, а Шино .... его аналитические способности почти так же высоки как и у Шикамару. Не стоит недооценивать людей только потому, что они не такие хладнокровные ублюдки как ты.
- Спасибо тебе за столь высокое мнение.

- Это правде, Саске. Ты отгородился от людей, не желая иметь с ними ничего общего. И они не хотят. Ты защищаешься своей циничностью...
- Я не хочу слушать эту чушь. Ещё раз спрашиваю: зачем ты пришел сюда, Наруто? Прочитать мне лекцию о моих недостатках и вредных привычках?
- Нет, я хочу узнать, кто ты такой на самом деле, и почему выбрал такой тернистый путь. Ты мой напарник, Саске, и я буду волноваться за тебя, как долго бы мы с тобой вместе не работали. Черт, я сейчас волнуюсь!
Почти выкрикнув последнее слово, Наруто захотелось теперь уже себе врезать по морде – какого дьявола, он здесь слюни распустил?

Почему это звучит, как признание в любви? Он же ... не какая-то девушка, которой я собираюсь признаться в серьезных намерениях? Киба, ну гад, вернусь - убью!

- Не вижу, как это может помочь в нашей работе.
- Зато я вижу. Потому что работать в паре означает, что мы должны работать вместе – как друзья.
- Я не нуждаюсь в друзьях, - отрезал Саске, теряя терпение. Наруто его поведение волновало в последнюю очередь: он пробьет эту стену безразличия, независимо от того, сколько потребуется упрямства.
- Как знаешь. Только если ты так и дальше собираешься жить, то в один прекрасный день и закончишь в одиночестве, задавленный своей чертовой депрессией!
Наруто знал, о чем говорит – Какаши часто рассказывал ему о подобных одиноких смертях. А опыту своего наставника он полностью доверял.
- Складно убеждаешь, Наруто... тогда вспомни, кто тебя подобрал вчера на улице. Где были все твои друзья?
В десятку: Узумаки никогда не замечал за собой особенности осуждать кого-то. Он не любил Саске и... даже если он был... он сам был ничем не лучше!
- Это не то... Саске... ладно, забудь. Я зря пришел. Просто думал, что... что у тебя есть что-то, о чем ты заботишься так же тщательно как оскорбляешь других.

Мне надоело: каждый раз, когда я хочу понять тебя, ты закрываешься плотной стеной равнодушия. В моей гениальной голове даже идей не осталось!

- Единственное, о чем я забочусь – чтобы смерть забрала одного человека...
Тишина, окутавшая их обоих, звенела напряжением. Наруто, ошарашенный переменой разговора, уставился на Саске:
- Кто?
- Не твоё дело.

Только не снова!

- Убийца твоих родителей? Я, конечно, не такой гений как Шикамару, но даже моих умственных способностей хватит, чтобы сложить два и два. И знаешь, я не ради веселья пошел работать в полицию, - отметил он саркастически.

А кто-то говорил, что я и логика живем в разных мирах...

- Я не успокоюсь, пока не увижу его мертвым.

Слова возражения, спонтанно родившиеся в голове, застряли в глотке, как будто из-за хорошего удара в живот. И снова голос Саске, непреклонный, решительный, холодный, послал волны ужаса по позвоночнику – это была ненависть, чистейшая и настоящая ненависть, смешанная с такой горечью и болью, что Наруто дрожь пробрала. Итак, Учиха приехал в Токио по одной единственной причине – из-за одной гребанной цели, которой он был одержим. Наруто чувствовал, что должен сказать хоть что-нибудь, но это было слишком даже для него – он никогда не противостоял такой слепящей ненависти. Он просто не мог представить, что кто-то может так ненавидеть, хотя и знал, что значит быть одиноким. Когда Узумаки потерял родителей, боль и отчаяние загнали его в угол и тихо издевались, медленно сводя с ума. Когда он, наконец, увидел убийцу и не смог ничего сделать – ему было так плохо, что хотелось, чтобы сдерживаемые слезы сожгли глаза.

Но я не хотел его смерти. Всё это слишком... проклятье!

Натура полицейского подсказывала Наруто, что кем бы не был убийца родителей Саске, это был человек, которому он доверял. Последствия предательства – вот что стояло за разрушением веры Саске в людей, оно пропитало всё в этой страшной квартире, оно сквозило в любых действиях Саске и именно оно, словно кукловод, руководило желанием Саске убивать.
- Саске... Я...
Он не знал, что говорить; он был растерян – он, Наруто Узумаки – не имел ни малейшего понятия, как надо реагировать в такой ситуации – его обычная привычка обращать любое недоразумение в шутку здесь не работала. Проклятье, гораздо легче было бы оскорбить этого придурка, врезать ему как следует и уйти, представив, что ничего не было. Только не в его принципах возвращать обещания, а Наруто обещал защищать Саске.

Нет, он не такой.

Необъяснимо, зачем люди совершают импульсивные поступки. Наруто встал и медленно стал приближаться к Саске, сбитому с толку и явно обеспокоенному необычным поведением блондина. Он продолжал идти, пока Саске не уперся в стену: они стояли друг к другу так близко, что Узумаки чувствовал, как горячее дыхание скользит по его щеке. Саске не двигался, не убегал, парализованный смятением и, поразительно, но страхом.
Он смотрел на его лицо – маску, давшую трещину и в первый раз открывшую настоящее лицо своего владельца. Это был не тот самодовольный ублюдок, которого он встретил в поезде, и не та дотошная сука, огрызающаяся на каждое слово, но совершенно не умеющая пить. Это был человек, глубоко раненный, и его раны продолжали кровоточить, не заживая.

Это было его собственное отражение – тот, кем он мог стать, повернись колесо судьбы иначе, и поэтому он понимал гораздо больше, чем кто-либо ещё, больше, чем сам Саске.
Прежде чем он осознал своё желание, Наруто наклонился вперед, чувствуя как дыхание становится обжигающим; темные глаза вопросительно следили за его медленными движениями.
- Прекрати. Что ты...
Наруто прервал его вопрос – сейчас его ничего не волновало...
Он целовался со многими людьми, экспериментируя, исследуя самые разные поцелуи – от медленных и ласковых до мокрых и агрессивных. Но ещё никогда, ни разу, поцелуй не порождал такое волнение – электрическую дрожь, ударившую по всем чувствительным точкам тела – всего лишь мимолетное прикосновение, губы к губам и даже без взаимности.
Хоть голос Саске и казался ледяным, его губы оказались теплыми, и Наруто был уверен – если он обнимет его, тело Саске тоже окажется теплым. Но такого шанса он не получил: Учиха резко отпрянул, оттолкнув блондина от себя:
- Не смей больше ко мне прикасаться, ублюдок! Убирайся! – его глаза и щеки горели от ярости.



Узумаки не мог больше оставаться в этой квартире – душная и подавляющая обстановка могилы угнетала его хуже больничных воспоминаний... и Саске очевидно хотел, чтобы он ушел. Очень хотел, если быть точным. Конечно, он мог бы назло ему остаться стоять на месте, но был ли смысл в этом мимолетном упрямстве? Он устал, его всё достало – постоянные прогрессы и откаты в общении с Саске не оправдывали его усилий. И Наруто ушел...

Обычно многолюдные улицы Токио пустовали, и тишина успокаивала, позволяя дышать свободнее. Он почувствовал удар в плечо, и только тогда осознал, что врезался в человека. Сейчас его мысли занимал Саске, и только Саске.
- Прошу прощения.
- Ничего страшного, - ответил такой знакомый голос, и Наруто мгновенно развернулся, искренне удивленный. Он почувствовал, как странный и неожиданный прилив возбуждения пульсирует в крови.

Это невозможно, черт меня раздери!

В какой-то момент он остановил готовый сорваться с языка сарказм, осознав, что стоящий перед ним мужчина – не Саске. Черты лица незнакомца, его поза были поразительно знакомы; то же самое красивое лицо, с оттенком высокомерности и легкой приправой аристократичности при снисходительном ответе на извинение, и голос – этот равнодушный и прохладный голос – так напоминали Саске, что Наруто серьезно задумался о пользе битья головой о близлежащую твердую поверхность. Что же с ним случилось, если его уже галлюцинации преследуют?

Но наблюдательность полицейского спасла его на этот раз от экстремальной проверки собственной вменяемости: мужчина был гораздо старше, лет на восемь, как минимум, черты его лица обладали резкостью, которой не было у Саске; а глаза отталкивали даже не холодом – морозом, и Наруто отпрянул назад, когда этот взгляд, казалось, прожег его насквозь. На лице были старые шрамы, не портящие, но подчеркивающие его зловещую красоту. И, наконец, этот человек отнюдь не способен на доброжелательность.

Хотя прошло всего пара минут, у Наруто возникло ощущение, будто он целую вечность смотрел на этого незнакомца. Кроме того, его безумно раздражало, что его пристальное внимание отнюдь не смущает мужчину. Он тоже разглядывал молодого человека с определенной долей интереса – так рассматривают пыль на полу или раздавленное насекомое.

Если бы это был Саске – он бы непременно обозвал меня придурком или ублюдком, да ещё бы толкнул в ответ... Извинение ему бы просто в голову не пришло...

- Я Учиха Итачи, старший брат Саске.
В какой-то момент Наруто просто потерял дар речи, ошарашенный неожиданным обращением мужчины к своей персоне.
- Вот как... Саске не посвятил меня в свою родословную...
Мягко говоря, его напарник не посвятил его в очень многие тайны. И Наруто уже не удивится, если в один прекрасный день Саске признается ему, что подрабатывает моделью.

Причем, женской одежды!

Он знал очень мало о своем напарнике... практически ничего, если уж быть до конца честным.
- Вообще-то, у нас с ним не всегда ладятся разговоры... – быстро сориентировался Узумаки, постаравшись добавить в голос толику небрежности, чтобы совсем уже не оставить сомнений в их взаимоотношениях. - Я Наруто Узумаки, напарник Саске в полиции.
- Я знаю. Приятно с тобой познакомиться. А сейчас мне пора.

Прежде чем Наруто успел осознать, что же всё-таки произошло, Итачи развернулся и пошел прочь: его ботинки мягко и совершенно бесшумно ступали по асфальту, передвигался же мужчина так плавно и элегантно, что невольно напомнил блондину одного из бандитов в его любимом боевике.
Наруто наклонил голову, удивляясь, как раньше он не видел этого странного человека. Через пару секунд он уже выбросил Итачи из головы, вновь вспомнив про Саске: что за отношения связывают его с братом, и почему он ни разу не упоминал о нем.

Саске был... Наруто даже приличных слов не мог найти, чтобы описать, какое бешенство и раздражение вызывает в нем этот придурок. А почему его этот придурок так беспокоит, Узумаки и подавно не мог объяснить. Это раздражало вдвойне. Таким образом, запутавшись в собственных чувствах, Наруто побрел домой в отвратительном настроении, засунув руки в карманы и чувствуя непреодолимое желание просто прийти в свою неубранную квартиру и посмотреть по телику какую-нибудь тупую передачу. Всё это было слишком непонятно, непонятно и запутанно, и, как бы сказал Шикамару, проблематично.

Дела, дела ... В какой-то момент этого бесконечного круговорота начинаешь полностью осознавать смысл брошенной кем-то фразы: «Ты выспишься только после смерти». Однако Брэд Кроуфорд был по натуре скептиком и не возлагал слишком большие надежды на отпуск в загробном мире. Его жизнь была прочно связана с работой. Он без усилий прорывался через тонны документов с упорством, достойным спортсмена, преодолевающего марафонную дистанцию. Дистанцию без финиша, на которой невозможно остановиться. В кои-то веки Шульдих ласково окрестил это упорство синдромом «свихнувшегося перфекциониста».

Вот и сейчас пророк сосредоточенно изучал банковские счета некоторых потенциальных клиентов, совершенно без интереса вторгаясь в их денежное и личное пространство. Двое из них даже и в самом страшном сне не подозревали о будущих партнерских отношениях с Шварц, и это было наилучшее время, чтобы выяснить пару хороших компрометирующих материалов из их полных тайн жизней. Работа была выгодной, но интересней от этого не становилась.
Кроме шороха бумаг и мягких щелчков клавиатуры Наги за стеной, комната была погружена в тишину.

Ни телевизора. Ни музыки. Никакого шума.

Может быть, поэтому вспышка видения, пронзившая сознание, была столь неожиданной: комната наполнилась несуществующими звуками, а ручка, дернувшись, перечеркнула отчет. Пророк нахмурился, однако оскорбительная черная линия на идеально заполненных бланках исчезать никуда не торопилась. Видение продолжало играть, наполняя всё вокруг музыкой. Звон бокалов. Смех. Он сморщил нос, когда густой запах сигарет и дешевого одеколона окутал его плотной завесой. Яркие блики танцевали вокруг. Только это была игра воображения.

Кроуфорд всегда тщательно разделял жизнь видений и жизнь реальную. В большинстве случаев, его подсознание научилось выбирать из разных вспышек будущего только необходимое. Иногда случались и помехи, как эта, например. Блики, звуки, запахи. Никаких лиц. Никаких мест. Незавершенные. Бессмысленные. Кроуфорд вздохнул, попытавшись откинуть видение в самый дальний уголок сознания, однако запах дешевых сигарет щекотал обаяние, а блики продолжали плясать в глазах, размывая цифры в банковских счетах.

Сняв очки, он позволил себе откинуться на спинку кресла, расслабившись в ожидании, когда это настойчивое видение соизволит уйти. Вопреки ожиданиям, оно не только не ушло, но и предприняло очередную атаку на его органы чувств, и на этот раз – на слух. Призрак смеха ворвался в голову, нагло и просто оскорбительно отвлекая его от работы. Смех Шульдиха.

Видения о Шварц всегда были более требовательными, чем обычные сиюминутные вспышки. Видения о Фарфарелло были внезапными и сокрушительными, отражая спонтанные размышления берсерка. Будущее Наги всегда открывалось рано и периодически напоминало о своем существовании, пока не становилось прошлым. Видения о Шульдихе всегда были такими же требовательными и наглыми, как и сам телепат. Иногда абсолютно бессмысленными, ведь немец любил уделять внимание самым незначительным вещам.

Шульдих разговаривает с какой-то девчонкой в супермаркете. Шульдих подстригает ногти на руках. Шульдих пьет пиво и смотрит телевизор. Или же сейчас Шульдих откровенно флиртует с очередной шлюхой в клубе. Кроуфорд никогда не понимал, как рыжему не надоедает флиртовать. Столько слов и действий лишь ради того, чтобы получить партнера для секса на ночь.

Для Брэда флирт означал всегда одно – ещё больше работы. Нет уж, благодарю, своей достаточно.

В этом вся и разница между ними: Шульдиху не хватает работы. Может свалить на него по телепатическому каналу все банковские счета, а самому сделать перерыв?

- Я только что услышал своё имя, но почему-то без сопровождающих эпитетов «роскошный» и «талантливый». Мне стоит проявить беспокойство?
Кроуфорд усмехнулся – жаль, телепатия не передает мимику:
- Может быть...
- Может быть, я буду чем-нибудь полезен?
- Будешь, если пообещаешь обходить этот клуб за километр.

Если изменить ход будущего сейчас – этому назойливому видению ничего не останется, как покинуть его сознание, тем самым позволив вернуться к работе. Отличный план, ничего не скажешь!
- Как грубо! Выдалась тяжелая ночка?

Нет, не тяжелая. Самая обычная рабочая ночь. Видение опять мелькнуло в сознании, требуя внимания. Смех. Блики. Музыка. Если таким образом, его пытаются заставить всё бросить и поехать в танцевальный клуб – обойдутся. Времяпровождение в клубах определенно не способствовало его пониманию веселья – гораздо более заманчивой кажется идея провести вечер рядом с камином, в удобном кресле, с чашечкой кофе, разбавленного ликером.

- Пфф, ты морально устарел. И, смею заметить, это не танцевальный клуб.
Кроуфорд нахмурился. Не характерно было для Шульдиха вторгаться в его видения. Телепат и так должен уделять большую часть своего внимания для отражения сотен голосов, атакующих его щиты. Опять же, постоянная работа сверх обычной нагрузки.
- Для меня это не работа. Это весело! И прекрати сдерживать себя. Я всё-таки хочу знать, будет ли мне в будущем счастье, - голос Шульдиха был непривычно бодр, немного повышенной тональности – признаки употребления большого количества кофеина.

Кроуфорд подавил возрастающее любопытство, жаль, что с таким же успехом нельзя задавить и само видение. И хотя упрямое поведение напарника вызывало нешуточное подозрение, смириться с неизбежным пришлось, и он прекратил сопротивление, позволив видению свободно захлестнуть разум. Яркие огни. Сигаретный дым. Дешевый одеколон. Танцы.
- И что я говорил? Танцевальный клуб.
- Нет! Я знаю это место.

Цветные огни. Музыка. Приглушенная музыка. При более тщательном осмотре, оказалось, что помещение гораздо меньше, чем казалось на первый взгляд. Комната для караоке?
- Всегда считал, что только девушки в подростковом возрасте...
- Черт побери, смотри внимательней!
- Смотреть? Моё сознание – не кинотеатр, знаешь ли...

Но он всё равно продолжал смотреть, злясь на себя, просто потому, что Шульдиху тоже было интересно. В маленькой комнате было темно, если не считать нескольких ярких лучей и мельтешащих цветных точек. Звон бокалов. Смех. Смех Шульдиха. Шум где-то сзади. Чей-то спор. Громкий смех. С каждым новым открытием терпение Брэда становилось всё тоньше.
- Ты не узнаешь этого места? Да прекрати, ты же там был раньше!

Его глаза сузились. С какой стати он бы пошел в подобное место? Вполне возможно, с клиентом? Звучит не так уж абсурдно, если учесть в каких отвратительных, с его точки зрения, местах ему пришлось побывать во время командировки в Японии.
- Проклятье, для человека, считающего себя умным, ты просто охренительно тупишь! Тогда попробуй сам меня найти!

Хотя не было никакого звука, оповещающего о конце разговора, Кроуфорд точно знал – ментальная связь разорвана. «Тогда попробуй сам меня найти!». Он не привык беспрекословно подчиняться чужим приказам, но здесь ловушка захлопнулась прямо-таки с дьявольским расчетом. Если он будет искать Шульдиха, значит, пойдет на поводу у телепата. Если останется в кабинете и закончит работу с документами, то преднамеренно проигнорирует серьезный вызов, который всё равно будет основным мотивом принятия окончательного решения. Как ни крути, а дело дрянь.
Надо по-другому поставить вопрос: чего хочет он сам?

Взгляд упал на рабочий стол, заваленный документами, – много работы и нетерпеливые клиенты.
В конце концов, работы всегда было много. И всегда dead-line приближалась. Нужно ли уклониться или принять опасный вызов?
Решение было принято стремительно, без права на апелляцию. Пророк надел очки, оттолкнул кресло от стола, встал и быстро вышел за пределы кабинета, пока от его уверенности в собственной вменяемости остались хоть какие-то осколки. Опять же, мимолетные мысли, что за этим спонтанным решением стоит один рыжий телепат, не давали покоя. Брэд очень не любил чувства уязвимости.

Потребовалась пара минут, чтобы убедиться, что Шульдиха нет ни на кухне, ни в гостиной. Пришлось заткнуть ещё одно нехарактерное чувство – смущение – и направиться обратно в спальный корпус. Постучать. Дверь открылась мгновенно, сменив тишину коридора приглушенными звуками разговоров. Он украдкой взглянул на небольшую темную комнату, слегка поморщившись, когда яркий луч света от небольшого настольного диско-шара упал прямо на лицо.

- Какого дьявола, Шульдих?
- Я до сих пор в шоке: ты даже не знаешь, как выглядит моя комната! – на первый взгляд и не скажешь, был ли Шульдих действительно раздражен или только притворялся. Телепат облокотился о дверной косяк, поигрывая бутылкой пива в руках. – Состояние твоего мозга тихо скатывалось к небольшому ментальному взрыву. Я как раз хотел немного отвлечь тебя, но в мои планы вмешалось видение.

- Неужели так сложно было всё объяснить? – Брэд фыркнул, выхватывая пиво из рук рыжего с силой, граничащей со злостью.
- Ха, конечно! Получилось ведь гораздо веселее, разве нет? – рассмеялся телепат. И Кроуфорду пришлось признать, что в чем-то его напарник и прав. Черт, даже глоток этой дряни, по ошибке названной пивом, казался забавным недоразумением.
- Я видел танцы: что на это скажешь? – скептически вздернув бровь, поинтересовался пророк. Шульдих спокойно бросил взгляд за спину, где по телевизору крутился маловразумительный немецкий клип. Ди-джеи как раз врубили музыку в стиле техно, и на экране появилась пара танцоров, синхронно передвигающихся по танцполу. Подтанцовывая в такт музыки, телепат прошел вглубь комнаты и плюхнулся на свою неубранную постель, совершенно «непрозрачным» намеком хлопнув рядом с собой. Поразмыслив пару секунд, Брэд, закрыв за собой дверь, прошел вслед за немцем и сел рядом:
- Отлично, но будь добр, смени канал. Я не поклонник этого дерьма.
- Что?! Это же классика! – ужаснулся рыжий.

Ни говоря больше ни слова, Кроуфорд переключил музыкальный канал на круглосуточные новости: в данный момент два японских политика дебатировали о важности принятия поправок в законодательство для более успешного развития малого бизнеса. Прозвучал заготовленный неестественный смех из-за кадра после особенно остроумного заявления одного из дебатеров. Терпения у обоих невольных зрителей хватило ровно на пару минут, прежде чем Брэд опять схватился за пульт.

- Тсс... Если это то, ради чего я сделал перерыв, то мне стоит вернуться в кабинет, - с досадой пробормотал пророк, включая очередную скучную станцию. Быстро исчезающее пиво плескалось теперь на самом дне бутылки, и он допил его небольшим глотком. Вызванное алкоголем спокойствие внезапно опять натолкнуло его на видение, склеивая разбросанные по разуму мозаики в одном целое. Странная музыка – есть. Танцующая пара – есть. Спорящая пара – есть.

Его мысли, до этого быстро перебирающие картинки видения, внезапно остановились в нерешительности, рука крепко сжала пульт. Шульдих рядом тоже напрягся: отдельные фрагменты мыслей пророка всё же проникли за щиты.
В его видении Шульдих бесстыдно флиртовал ... с кем-то.

Иметь телепата в команде бывает чрезвычайно полезно. Шульдих был прирожденным манипулятором и талантливым убийцей. Иногда казалось, что немец знает своих напарников лучше, чем они сами, и немало способствовал решению многих проблемных взаимоотношений внутри команды.
Но при этом, твои самые незначительные ошибки становились достоянием чужого разума, и отрицать их становилось всё сложнее. Именно поэтому, когда первоначальная реакция пророка на эту конкретную часть видения была ментально поймана его компетентным экспертом, Брэд уже заранее знал, что так просто он от телепата не отделается. Усмешка Шульдиха подтвердила, что мысли последнего работают в том же направлении.

- Как ты говорил, шеф? Флирт бессмыслен? Тогда мне стоит сразу перейти к основной части? – растягивая слова, промурлыкал телепат. Так мурлыкают коты после убийства мышей.
- Я ещё недостаточно пьян для секса с тобой, - угрожающе прошептал Брэд. Одна единственная крамольная мысль о том, что он в принципе не против заигрываний телепата, начисто выбила всякую уверенность в собственных действиях.
Тело Шульдиха расслабилось, и телепат с уверенной грацией наклонился к своему лидеру, аккуратным движением вынимая пустую бутылку у него из рук.

- Тогда может ещё по одной? – стекло весело звякнуло, когда две пустые бутылки столкнулись. Звон бокалов – есть.
- Да, пожалуй... – согласился оракул, размышляя, сколько понадобится ещё алкоголя, чтобы выбить из него последние мысли о недоделанной работе. Запах сигарет – есть. Дешевый одеколон – ...
- Но если на пути к холодильнику ты вздумаешь надушиться этой дрянью – никакого секса не будет!